Несмотря на обвинительный вердикт, за коррупционное преступление средней тяжести майор внутренней службы не понёс фактически никакого наказания. Суд назначил ему два года колонии условно с лишением на такой же срок права занимать должности в правоохранительных органах. Но тем же приговором на основании постановления Госдумы об объявлении амнистии осуждённый был освобождён и от основного, и от дополнительного наказания, а заодно и от судимости. Так что из зала суда 43-летний приговорённый, успевший оформить пенсию, вышел с незапятнанной био­графией. 

Наверное, со мной многие согласятся: для исправления виновного в должностном преступлении и предотвращения новых нарушений уголовного закона вполне достаточно пережитого им позора: сотрудника прихватили после получения купюр с пометкой «взятка», уволили из органов, где он прослужил более десяти лет. А потом были ещё домашний арест с прицепленным к ноге «браслетом», допросы, очные ставки с бывшими подчинёнными, открытый судебный процесс. Как говорится, не позавидуешь. 

И всё же есть, наверное, смысл рассказать об этом уголовном деле немного  подробнее. Материалы, собранные в ходе предварительного расследования, главным образом показания свидетелей, оставляют ощущение, что взимание мзды в виде денег, вещей, услуг за освобождение от административного наказания нарушителей миграционного учёта в ангарском отделе УФМС было отнюдь не единичным фактом. И неясным осталось важное обстоятельство: вынесли ли из процесса над начальником урок его коллеги.

Фабула уголовного дела включает в себя события двух дней: 12 и 13 марта прошлого года. Сотрудники отдела УФМС в семь утра нагрянули с проверкой в квартиру дома № 1 квартала 92/93, где проживали иностранцы, и установили нарушителя миграционного законодательства. Им оказался 20-летний гражданин Узбекистана по имени Рамазон Олимжон Угли, срок пребывания которого на территории РФ истёк ещё в декабре предыдущего года. Проверяющие тут же составили протокол об административном правонарушении и подготовили необходимые документы для представления в суд, который должен был наложить на виновного штраф и выдворить его за пределы России. Начальник отдела Игорь Карташёв, изучив материал, подписал определение о передаче административного дела судье для рассмотрения его по существу. Прошло всего несколько часов, и тот же Карташёв вдруг передумал связываться с Фемидой и сам решил участь нарушителя: освободив его от наказания, велел поскорее покинуть Иркутскую область. «Гуманистический порыв» объяснился на следующий день, когда следственно-оперативная группа обнаружила на рабочем столе в служебном кабинете начальника прикрытые документами 15 тысяч рублей. Растерявшийся хозяин кабинета поначалу заявил, что деньги ему подкинули. Но, когда оперативник осветил купюры ультрафиолетовым фонарём и на них проступила светящаяся надпись «взятка», признался: это благодарность за предоставление нарушителю возможности добровольно покинуть страну.

Вскоре выяснилось: сразу после задержания Рамазона в кабинет к начальнику явился прежде ему незнакомый человек, назвавшийся Маратом, и попросил не направлять материалы на его земляка, члена строительной бригады, в суд, поскольку это грозит не только штрафом и выдворением из России, но и длительным запретом на официальный въезд в неё. И Карташёв, прекрасно понимая, что в его компетенцию не входит рассмотрение дел об административных правонарушениях, дал устное указание подчинённым отпустить нарушителя безо всякого суда. Не задаром, как нетрудно догадаться. 

В обвинительном заключении и приговоре значится: преступный умысел возник у чиновника из так называемой «иной личной заинтересованности». Игорь Карташёв вовсе не собирался присваивать деньги Марата, и, когда вёл с ним запрещённые законом переговоры, думал не о личной наживе, а об «интересах службы»: хотел обеспечить возглавляемый им отдел компьютерной техникой. А потому, когда Марат после обеда принёс в отдел УФМС билет для земляка на поезд до Красноярска, подтверждая тем самым, что нарушитель готов покинуть страну добровольно, Карташёв озвучил цену «положительного решения вопроса»: системный блок компьютера, необходимый для работы, стоимостью в пределах 20 тысяч рублей. Справедливости ради надо сказать, что все специалисты отдела УФМС, как один, выступая в качестве свидетелей, подтвердили: им действительно приходилось использовать для работы личные компьютеры, подразделение обеспечивалось из рук вон плохо. Начальник ставил в известность о нуждах отдела руководство областного управления, но эта проблема не решалась. Как, видимо, и другие подобные.  

Тот же Марат, например, так объяснил на следствии, почему он обратился в правоохранительные органы: надоело выступать для государственной структуры в роли снабженца. Как принимающая трудовых мигрантов сторона, он и раньше по просьбе заместителя начальника отдела неоднократно помогал в покраске служебных кабинетов, приобретении расходных материалов для оргтехники – картриджей, бумаги. Когда Карташёв, пообещав помочь, попросил зайти к нему после обеда, Марат понял: за освобождение земляка от него опять потребуют оказать материальную помощь отделу УФМС. Тогда и решил написать заявление в следственный комитет, согласившись поучаствовать в оперативном эксперименте и зафиксировать на видеокамеру «просьбу» о покупке системного блока для служебной надобности, а на следующий день – и передачу денег, предназначавшихся для приобретения техники. В кармане у него оказалось на пять тысяч рублей меньше, чем должен был стоить компьютер, который хотел получить для отдела Карташёв, эти купюры и пометили оперативники люминесцентным карандашом. 

Стоит ли верить показаниям такого свидетеля – это, конечно, вопрос. Но доказательства, представленные в суд, говорят сами за себя. Марат, узнав, что готовится для направления в суд административный материал на соотечественника, сразу, несмотря на раннее утро, позвонил заместителю начальника отдела УФМС по сотовому телефону. Этот факт подтвердила детализация соединений, затребованная у компании сотовой связи. Откуда, спрашивается, у человека, не скрывающего, что он привык действовать в обход закона, номер мобильника чиновницы? Он мог получить его только от неё самой. Оказалось, что именно заместитель начальника отдела обычно решает, направлять ли материалы об административном правонарушении в суд. Просто на этот раз она оказалась в отпуске, вот и подсказала своему собеседнику: вопрос в таком случае следует обсудить с её шефом Карташёвым. Что Марат и сделал. 

Игорь Карташёв не признал в судебном заседании своей вины. Как оказалось, майор внутренней службы числился в системе одним из лучших, что подтверждает его характеристика по месту прежней работы: профессиональный, грамотный, инициативный сотрудник; обладает хорошей теоретической подготовкой и организаторскими способностями; в коллективе пользовался уважением, в обращении с гражданами был тактичным. За добросовестное исполнение служебных обязанностей неоднократно поощрялся правами начальника УФМС России по Иркутской области, награждён медалью МВД России «За отличие в службе» 

III степени. Выступая на суде в прениях, он заявил: привлечение его к уголовной ответственности – это провокация со стороны тех, кто заинтересован в дестабилизации миграционной обстановки в Ангарске. Звучало это красиво. Однако имена конкретных «провокаторов» подсудимый назвать, естественно, не смог. 

Суд согласился с тем, что преступление, совершённое Игорем Карташёвым, подрывает авторитет Федеральной миграционной службы России. Но дело не только в том, что представитель органа исполнительной власти превысил пределы своих должностных полномочий: взяв на себя роль судьи, освободил нарушителя от наказания, тем самым показав, что, вопреки Конституции России, в нашей стране не все равны перед законом. Но этим преступным действиям хотя бы дана оценка в приговоре суда. Чего не скажешь о другом факте, выявившемся в ходе уголовного процесса: разве система, при которой правоохранительную структуру приходится снабжать нарушителям закона, сама по себе не дискредитирует государственную власть?