В числе многих мер, направленных на улучшение санитарного состояния леса, комплекс СОМ включает в себя возможность выборочных и даже сплошных санитарных рубок древостоя в защитных лесах, утративших биологическую устойчивость в связи с массовым повреждением деревьев пожарами, болезнями, лесными вредителями или какими-то природно-погодными катаклизмами. Санитарные рубки – мера крайняя, но столь же необходимая для лесных экосистем, сколь бывает необходима хирургическая операция для спасения живого организма. И почти столь же тонкая, деликатная, требующая специальных знаний и тщательного обследования, профессионального диагностирования больных участков леса, чтобы не срубить лишнего. Умышленное отведение в рубку здорового леса под видом проведения санитарно-оздоровительных мероприятий – уголовное преступление. В Иркутской области, как показывает практика, довольно распространённое. Неудивительно, что уже на первом в нынешнем году рабочем совещании группа общественного мониторинга по проблемам экологии и защиты леса регионального отделения Общероссийского народного фронта в числе прочих рассмотрела и проблему необоснованного назначения санитарных рубок в зелёных зонах населённых пунктов. 

– Этот вопрос возникает у нас едва ли не на каждом заседании рабочей группы, – говорит координатор группы общественного мониторинга Сергей Апанович руководителю Агентства лесного хозяйства Иркутской области Сергею Журкову, приглашённому на совещание общественников. – Потому что нарушение следует за нарушением. Не соблюдаются ни требования Лесного кодекса, ни правила санитарной бе­зопасности в лесах, ни наш региональный закон № 109-ОЗ, регламентирующий заготовку древесины гражданами для собственных нужд. 

109-й Закон Иркутской области от 10 ноября 2011 года «О порядке и нормативах заготовки гражданами древесины для собственных нужд в Иркутской области», который к санитарным рубкам, казалось бы, не имеет никакого отношения, Сергей Апанович вспомнил не случайно. Беда в том, что когда-то давно, раздавая эксплуатационные лесные участки в аренду частному бизнесу, региональные и муниципальные власти забыли, что не только бизнесменам, но и простым местным жителям древесина тоже нужна. Не для продажи в Китай, а для обустройства своих усадеб. Спохватились, когда увидели, что на многих территориях в зоне транспортной доступности для местного населения свободных от аренды эксплуатационных лесов практически не зарезервировано. Остались только защитные леса, зелёные зоны, да и то лишь потому, что по закону они для топора лесозаготовителя неприкасаемы. Но скоро сообразили, что хоть и нельзя здесь заготавливать древесину как таковую, но для «обеспечения санитарной безопасности в лесах при их использовании, охране, защите и воспроизводстве», как в соответствующих правилах записано, рубить их не только можно, но при определённых условиях даже нужно. Для создания видимости соблюдения закона здесь всего-то и надо, что «правильно» оформить обосновывающие документы. Неважно, здоров или болен древостой на самом деле. Проверяющим важно, что про него в документах с государственными печатями и подписями государственных чиновников написано. 

– Основная беда лесной сферы в этом направлении – необоснованное и незаконное отведение лесов в санитарные рубки, – информировал участников «лесного» круглого стола, организованного Законодательным Собранием региона 29 октября прошлого года, начальник природоохранного отдела прокуратуры Иркутской области Александр Кремзуков. – Здесь нарушения, особенно 2013-2014 годов, носили массовый характер. Органы лесного хозяйства незаконно и необоснованно отводили в рубки леса. Возбуждено много уголовных дел. В насто­ящий момент есть уже и судебные решения по ним.

Чтобы избежать путаницы, подчеркну, что навязшая в зубах и про­сверлившая людям уши тема «чёрных лесорубов» к проблеме незаконных санитарных рубок отношения не имеет. Это разные виды преступлений. «Чёрные лесорубы», нанятые из числа местного населения, обслуживают высокоорганизованный криминальный лесной бизнес. Это преступления в чистом виде. А заготовка древесины в неприкасаемых по закону защитных лесах, в том числе в зелёных зонах городов, будучи замаскированной под санитарно-оздоровительные мероприятия, проводится по инициативе или как минимум под одобрительное молчание вполне официальных государственных структур и конкретных государственных чиновников с оформлением необходимой документации, даже с выплатой зарплат и налогов. Это, на мой взгляд, придаёт нарушению закона особый цинизм, хоть и совершается оно в большинстве случаев не с целью личного обогащения отдельных лиц, а для того, чтобы лесохозяйственные автономные учреждения (в разговорах – «аушки») могли заработать деньги на… ведение лесного хозяйства. 

Да, именно так. Здоровый, растущий лес, как утверждают нарушители закона, вырубается, чтобы заработать деньги на охрану, защиту и воспроизводство лесов, поскольку федеральный и региональный бюджеты требуемых сумм на исполнение лесных полномочий не выделяют. Обратите внимание, что и представитель прокуратуры видит  нарушение закона не в том, что кто-то самовольно рубит лес, а в «не­обоснованном и незаконном отведении лесов в санитарные рубки».  

– Если государство не обеспечивает государственное лесное хозяйство средствами для исполнения насущных функций, то иногда есть смысл вырубить несколько гектаров леса, чтобы обеспечить защиту от пожаров и вредителей нескольким сотням или даже тысячам гектаров, – объяснил мне этот парадокс опытный лесовод. 

– В 2015 году у нас возбуждено несколько уголовных дел по Балаганскому лесничеству, – продолжает Александр Кремзуков. – Тот же способ, те же факты незаконного отведения в санитарные рубки именно здоровых лесов. Я рекомендую новому руководству Агентства лес­ного хозяйства уделить всё-таки значимое внимание этому направлению. 

Сергей Журков, «новый» руководитель агентства, к которому обращался представитель прокуратуры, на круглом столе присутствовал, но активного участия в его работе не принимал. Он молча внимал прокурору и другим участникам, делая пометки в блокноте. Иногда чуть заметно, непроизвольно кивал, соглашаясь с услышанным. Иногда удивлялся, огорчался. Эмоции были разными, и только радости на его лице я не отметил ни разу. Сергей Прокопьевич ловил информацию, но сам не выступал и выступления не комментировал. Видимо, не посчитал это возможным, поскольку в должности руководителя Агентства лесного хозяйства Иркутской области к тому времени он находился всего-то третий день. 

– Мы за два года видим, по-моему, уже пятого или шестого руководителя Агентства лесного хозяйства, – негромко, ни к кому конкретно не обращаясь, констатировал председатель комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве Законодательного Собрания Кузьма Алдаров. – Эта чехарда не позволяет нам работать стратегически.

В зале прошелестело ещё несколько похожих реплик и замечаний, ответить на которые, в связи с отмеченной «чехардой» лесного руководства, было просто некому, да и незачем, поскольку они были рито­рическими. Искренне удивился выступлению представителя прокуратуры только присутствовавший представитель регионального правительства.

– Если не выделить лесосечные деляны сейчас, то на следующий год вообще ничего не будет, – сказал чиновник. – И, учитывая, что Рослесхоз всё равно спускает порядка двух с половиной миллионов рублей на санитарные рубки по году – это нужно делать. Это обязательная работа. Вопрос – как правильно её делать? 

– Это бесспорно, что требования законодательства по обеспечению санитарной безопасности в лесах необходимо соблюдать, – согласился с чиновником Кремзуков. – Но в отношении тех лесов, которым санитарные рубки действительно требуются. А что мы фактически видим? Что в санитарные рубки отводятся леса исходя из их транспортной доступности, а не из санитарного состояния.  В санитарную рубку массово отводится здоровый лес. И это при том, что участки, в отношении которых действительно требуются санитарно-оздоровительные мероприятия, в том числе и требующие расчистки гари,  остаются нетронутыми. 

…Стодневный рубеж, после которого руководителя принято считать состоявшимся, Сергей Журков ещё не преодолел. Завтра, 27 января, исполнится три месяца его пребывания в должности руководителя Агентства лесного хозяйства. Это тоже срок немалый. Приглашение группы общественного мониторинга регионального отделения ОНФ он принял не задумываясь, хоть и понимал, что особой радости ему разговор не доставит. 

Сергей Апанович, координатор лесной группы, выкладывает перед Сергеем Журковым три договора купли-продажи лесных насаждений «для собственных нужд граждан». Собственные нужды – дело святое. Лес рубится для нас, не для китайцев. Это радует. Вот только деляна – в защитных лесах, где никакие другие рубки, кроме санитарных, недопустимы. 

– Сравните подписи, – предлагает активист главному леснику области. – Отводы по всем договорам произведены вроде бы одним человеком. А подписи разные.

Журков рассматривает документы с явным любопытством, но инициативу ответа у него перехватывает уже Сергей Щипцов, начальник территориального отдела по Иркутскому лесничеству, в котором эти договоры реализуются. 

– Подготовку делян и отвод осуществляет лесопожарный центр, – оправдывается он. – Мои мастера и участковые лесничие выезжают, только чтобы проверить правильность отвода на местах – наличие столбов, соответствие кубатуры. 

– В любом случае мы передадим эти материалы в прокуратуру для экспертизы, – информирует лесников координатор группы общественного мониторинга. – И предложим изъять все остальные договоры по выделению леса населению на собственные нужды для тщательной проверки. 

Сергей Апанович от волнения говорит сумбурно, перескакивает с факта на факт, но суть его выводов сводится к общей тенденции – широко распространённой практике организации коммерческой заготовки древесины в запретных лесах под видом проведения санитарно-оздоровительных мероприятий.  

– …Сплошная рубка осуществляется на расстоянии 700 метров от населённого пункта, хотя должно быть не менее километра. И почему запланированы сплошные рубки, если ни одного больного дерева мы там не нашли? Это первое. И второе – даже при сплошных рубках какой-то здоровый молодняк должен быть сохранён. Семенники же должны оставаться?

– По идее должны, – вроде бы соглашается с ним Щипцов и тут же то ли возражает, то ли неловко оправдывается: – Но в стандартном, типовом договоре не прописано сохранение подроста.

Всё на свете, кроме вселенной, имеет свой край. Даже бескрайнее море сибирской тайги не исключение. Но печальная практика утверждает, что не все способны опасный край увидеть вовремя.