Операция «Подмена»

В последний раз до новой встречи мы расстались с участниками этого трагифарса в начале марта этого года. Зинаида Лутковская и её защитник, юрист Владимир Чукавин, проиграли апелляцию и ждали, когда им выдадут решение суда на руки, чтобы начать готовить кассацию. Казалось, что в деле наступило затишье, но параллельно развивалась совершенно другая история. Об этой истории мы почти не упоминали, и вот пришло время рассказать этот побочный сюжет от начала до конца.

Ровно год назад, перед самым новым 2014 годом, мы писали о том, как Аня сбежала («Один день на побег», «ВСП» от 30 декабря 2014 года). Вкратце история такая: в детском доме договорились, что Аню заберёт к себе жить родная бабушка Ирина Леонидовна. Аня выдержала всего две недели и однажды собралась из школы и ушла по трамвайным рельсам домой, к Зинаиде Лутковской. Женщины не было дома – по иронии судьбы, она была на одном из судебных заседаний по делу Ани Михайловой, – и девочка пошла погреться к Лизе, одной из своих подруг по двору. Именно этот случайный эпизод стал сюжетообразующим в этой запутанной истории.

Аня пришла в семью Надежды Купряковой, которая не раз свидетельствовала в суде в пользу Лутковской. Аня была дружна с её дочкой, они выросли в одном дворе на глазах Надежды. И тогда Купрякова решила: хватит издеваться над ребёнком. Не хотят отдавать девочку под опеку Лутковской, так она сама её заберёт! И подала документы на опеку над Аней Михайловой в детский дом – тогда же, в последних числах декабря 2014 года.

И всё шло, как в сказке, ровно и гладко. Надежда получила полное понимание и поддержку директора детского дома Ирины Бурындиной. Она собрала полный пакет документов и уже оформила временную опеку. И в этом непримиримая Лутковская видит очередную подтасовку со стороны своих заклятых друзей:

– Понимаете, есть два постановления – 423-е и 432-е, одно о временной опеке, второе – о постоянной, – объясняет она своё видение ситуации. – Надежду просто обманули. Ей сказали, что нужно сначала оформить временную опеку, чтобы посмотреть, насколько комфортно будет девочке в этой семье, а уж потом, если всё будет хорошо, оформлять её на постоянную опеку…

13 марта состоялся судьбоносный разговор семьи с администрацией детского дома – нужно было согласие всех челнов семьи опекуна, и Надежда пришла в тот день с 87-летней бабушкой Эльвирой Михайловной и 12-летней дочерью. Директор Бурындина подтвердила, что семья ей нравится. 20 марта Надежда Купрякова должна была забрать девочку из детского дома – пока только на весенние каникулы, до 29 марта.

События 20 марта не сильно удивили Лутковскую, уже знакомую с системой и особых иллюзий не испытывающую, а вот Надежда до сих пор не может понять, как такое возможно. В тот день Надя пришла около трёх часов дня, но девочку ей не отдали и даже не показали, объясняя это тем, что директора нет на месте.

– Я ещё удивилась: а зачем мне директор, у меня все документы на руках. Но психолог, или социальный педагог, я не знаю точно, Александра Березина мне сказала, что девочку отдать может только директор, – вспоминает Купрякова. – Мне сказали подойти к шести вечера…

В это время, как уверяет Лутковская, директор Бурындина везла Аню на автовокзал, на пятичасовой автобус в Усть-Илимск. 

– Аня мне рассказывала потом, что она вцепилась руками в мойку на кухне, а её по воздуху силой отдирали и на руках затаскивали в машину, – Лутковская глотает слёзы и сквозь них улыбается. – Аня мне сказала, что, когда её запихали уже в автобус и он тронулся, она подумала: «Прощай, моя Россия!» Именно так ребёнок воспринимал то, что её увозят из родного города…

После этого Ирина Бурындина к назначенному сроку появилась в детском доме. Она сообщила Надежде Купряковой, что Аню Михайлову отдали под опеку в другую семью. И вот тут сыграл свою роль тот обман, который изначально видела Лутковская.

– Мне сказали: «Ну, вы ведь оформляли временную опеку, а тот опекун оформил постоянную – таким опекунам у нас отдаётся приоритет. К тому же там полная семья, а у вас – неполная», – у Надежды до сих пор это шулерство вызывает изумление большее, чем возмущение.

Лутковская же в этом видит продолжение заговора против неё лично – опекун из Усть-Илимска, где в детском доме своих более ста детей-сирот, едет в Ангарск, потому что ей срочно понадобился пятый ребёнок в опеку, именно девочка, именно 2005 года рождения… «Это просто человек, подконтрольный опеке!» – уверяет Лутковская. Возразить что-то аргументированно – трудно.

Дело в том, что с 2015 года ангарский детский дом из ведения министерства образования отдали в ведение минсоцразвития. А ангарское управление опеки уже два года как радовалось, что после того, как Аню они забрали у Лутковской и отдали в детский дом, а на саму Лутковскую они же написали заявление, вследствие чего на неё завели уголовное дело, вся эта бюрократическая возня – это проблема правоохранительных, судебных, образовательных и прочих органов, но только не их головная боль. И вдруг Аня Михайлова вновь стала их подведомственным субъектом. Тогда, как считает Лутковская, Аню решили спрятать от греха подальше в подконтрольной семье…

Визиты за тридевять земель 

«Давай вспоминать». «Иркутский репортёр» знаком с Аней уже три года, встречался с ней и в социально-реабилитационном центре, и в детском доме. Но в первый раз – в тёплой домашней обстановке

Конец весны, всё лето и начало осени. Столько Аня провела времени в семье Ларисы Б., музыкального работника детского сада посёлка Железнодорожный, пригорода Усть-Илимска. Кроме неё там было два мальчика и девочка примерно её лет и ещё один великовозрастный детдомовец. Женщина постоянно работала, и с малышами сидел этот подросток. Аня дала знать о своей судьбе и месте своего пребывания только 30 апреля – подросток ей объяснил, что на сотовый, оказывается, можно позвонить и с обыкновенного городского телефона.

После этого звонка Зинаида Лутковская развила бешеную активность. Она по телефону вычислила место пребывания Ани, приехала в Железнодорожный в июне и нашла небольшой частный дом.

– Аня мне успела сказать только, что она в Усть-Илимске, учится в школе № 2. Когда я приехала, она сидела во дворе и играла досками вместо кукол. Они вчетвером спали на двухэтажной кровати – внизу мальчики, наверху девочки. В доме не было даже кухни – стояла летняя времянка во дворе, – перечисляет Лутковская. 

К тому, что опекун Лариса Б. устроит скандал с вызовом полиции и обвинениями в попытке украсть ребёнка, Зинаида Леонидовна оказалась не готова. Она оставила подарки и уехала восвояси. В июле она поехала туда ещё раз – автостопом, так как не оказалось билетов на автобус, а увидеть Анечку стало единственным желанием в жизни. Десять перекладных и двенадцать часов – и ей удалось поговорить пару часов с Аней в школе. А в августе они отправились в Железнодорожный уже с Надей и её дочкой, чтобы долго разыскивать Аню по местным домам отдыха: Лариса Б. была в отпуске, а девочку отправили отдыхать в местный дом отдыха «Лосёнок». В этот визит женщин и ребёнка сопровождал эскорт полиции с автоматами – во избежание похищения девочки.

В результате этих приключений Аня написала два заявления. Первое – после общения с Лутковской, на повторное рассмотрение апелляции по делу о побоях, так как не были соблюдены её законные права на ознакомление с материалами дела и на выступление в суде. Это заявление до сих пор болтается где-то в ангарском судебном делопроизводстве, и его отфутболивают раз за разом «для устранения недостатков». А вот второе заявление, написанное самой Аней, вызвало эффект маленького камушка с вершины скалы, вызвавшего лавину. 

В сентябре, после каникул, Аня догадалась написать заявление о том, что с ней плохо обращаются в семье опекунши. И отдала это заявление директору школы. Директор школы № 2 Ирина Александровна тогда, в сентябре, в телефонном разговоре подтвердила «Иркутскому репортёру» факт существования этого заявления. Зачитать его по телефону она отказалась, но сообщила, что девочка действительно недовольна условиями проживания и что она, директор, вынуждена дать заявлению законный ход и передать его в органы местной опеки, правоохранительные органы и органы образования. И разразился шумный скандал… 

Возвращение резидента 

«Добро пожаловать» на фронтоне старой школы Ани звучит гимном счастливому возвращению. Хотя Зинаида Лутковская не считает,
что это окончательная победа

Заканчивается эта сказка в полном соответствии с русской народной пословицей: «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Именно в этот момент в области в одночасье сменилась власть – как в старых советских вестернах: «В городе красные!» В результате победы во втором туре выборов в конце сентября этого года губернатором стал Сергей Левченко. И кто бы мог ожидать, что в этом сугубо бюрократическом деле своё ключевое значение окажет партийность. Дело в том, что Зинаида Лутковская – многолетний и убеждённый член КПРФ. И с самого начала этой долгой истории ей помогал бороться с системой глава ангарских коммунистов Сергей Бренюк. И уже совсем повезло, что Левченко и сам ангарчанин.

Без этих мелких, но краеугольных составляющих история могла тянуться бесконечно – одиночка систему не победит, а упорства Лутковской не занимать. При этом нужно учитывать обстоятельства, общий фон, на котором развивались эти события. С одной стороны, в Усть-Илимске уже вовсю разгорался шумный и некрасивый скандал, связанный с поданным Аней Михайловой заявлением о плохом с ней обращении в приёмной семье. С другой стороны, полным ходом шло утверждение новой команды областного правительства, министерств и ведомств, в связи с чем все высшие чиновники были откинуты на шаткие должности «врио» и ожидали либо своего утверждения в министерских креслах, либо смены и бесславного увольнения. Именно в этом неустойчивом положении находился в начале октября врио министра Владимир Анатольевич Родионов. И конечно, ему были очень не ко времени все эти грязные разборки с сомнительной деятельностью ангарской опеки, в которых вся дальнейшая карьера министра социального развития может обрушиться с одним пугачёвским криком нового губернатора: «Кто из моих людей смеет обижать сироту?!»

Поэтому, когда Сергей Бренюк пришёл к «врио минсоцразвития», тот выразил абсолютное стремление моментально разобраться в вопросе. Сергей Анатольевич обзорно рассказал о проблемах Ани Михайловой, твёрдо резюмировал, что «Аня должна вернуться в Ангарск», и выразил готовность отправиться за девочкой в Усть-Илимск лично. Владимир Анатольевич тут же заявил, что он и сам готов отправиться в город лесохимиков и лично разобраться в проблеме. К счастью, на такие жертвы идти не пришлось – оказалось достаточно распоряжения по инстанции.

Неудивительно, что непосредственно после встречи Бренюка и Родионова в Ангарск прилетели руководитель управления опеки и попечительства министерства Екатерина Михайлова с одной из своих подчинённых. 

– Это был четверг, 8 октября, – вспоминает Надежда Купрякова. – Они позвонили и сказали, что им необходимо со мной срочно встретиться. Я сказала, что могу подойти в ангарскую опеку, но они… им было там неудобно почему-то. Они сказали, что лучше подъедут ко мне – на работу или домой, куда мне удобно…

Иркутские областные специалисты в сфере опеки и попечительства, не захотевшие по каким-то внутренним причинам обсуждать Аню Михайлову при своих ангарских коллегах, сообщили Надежде, что есть возможность забрать Аню прямо сейчас, немедленно. Надежда засомневалась, стоит ли срывать девочку посреди четверти, и предложила дождаться осенних каникул. Специалисты управления опеки и попечительства посмурнели лицом и сказали, что тогда Аню придётся передать обратно в детский дом. На что Купрякова согласиться, конечно, никак не могла. Так в одночасье, сиюминутно и даже мгновенно, решилась судьба Ани Михайловой. 9 октября Надежда Купрякова выехала в Усть-Илимск, 10-го она туда приехала и забрала Аню домой, в Ангарск.

Аня

С Надеждой Купряковой солнечным морозным днём мы идём за Аней в школу. 

Хотя с Аней в течение этих трёх лет мы встречались несколько раз – в социально-реабилитационном центре, в детском доме, – первые минуты встречи она дичится, отказывается фотографироваться и прячется за спину «мамы Нади». Чуть позже, дома, она оттаивает, показывает игрушки, кошку, другую кошку, собаку, учебники, тетрадки, книжки, волочёт большущий том с русским народными сказками, показывает, рассказывает, бегает, смеётся… Потом мы усаживаемся по-турецки на диван лицом друг к другу и начинаем вспоминать. 

– Помнишь детский дом?

– Нет, не помню уже…

– Неприятно? Не хочешь вспоминать?

– Да. 

Ольга Гребенщикова, психолог Усть-Илимского социального центра «Семья и дети», которая несколько раз общалась с Аней в школе, сказала Зинаиде Лутковской в один из её летних «неофициальных визитов», что три прошедших года для Ани – пробел в сознании, она не хочет их вспоминать, пытается стереть из памяти и живёт либо прошлым, либо мечтами о возвращении домой.

– Когда ты сюда приехала, по-мнишь?

– В октябре.

– А как жила в Усть-Илимске – дом, других детей, – помнишь?

– Ну, помню их. Два мальчика и девочка. Я дружила со всеми. 

– Не обижали тебя?

– Нет.

– Помогали друг другу?

– Они – нет.

– А ты им? 

– Я их учила читать. И мы играли с Олей. 

Гораздо лучше Аня помнит (точнее, гораздо охотнее вспоминает), как её увозили из Усть-Илимска в Ангарск. Аня вспоминает: попечительница вечером ей сказала мыть обувь. Аня покорно выполнила странный приказ, а когда вернулась в комнату, увидела, что на полках нет ни одной её вещи – ни одежды, ни игрушек. Всё уже было собрано по коробкам и пакетам.

– Собрали вещи, даже не сказали ничего. А другие дети подумали, что я поеду в приют или детский дом…

– А ты как думала?

– Я же заявление написала. И думала, что меня отправят в эту семью (к Надежде Купряковой. – Авт.). 

– Заявление тебя заставила написать мама (мамой девочка называет Зинаиду Лутковскую. – Авт.)?

– Нет, я сама в школе написала, в сентябре. 

Аня ещё одну ночь переночевала в негостеприимной доме своей опекунши, а утром её забрали «тётя, ещё какая-то тётя и мама Надя». Две тёти были начальником отдела опеки и попечительства Усть-Илимска Маргарита Акуловских и психолог, которого Надежда Купрякова не знала. 

– Аня, ты жила в социально-реабилитационном центре, в детском доме, у опекунши в Усть-Илимске, теперь здесь. Где тебе жилось лучше всего?

– Здесь. И я отсюда никуда не хочу уходить… 

– Мы её сами не отдадим, – добавляет мама Надя.

Мама Надя 

– У Ани были психологические проблемы, когда она только к вам приехала?

– «Не хочу!» – сначала это было постоянно. То ей что-то не нравится, не то ей сказали, не так – надулась, в угол залезла, отвернулась. Я сказала, что мне это не нравится, что если я с ней так буду общаться – ей это не понравится. «У нас так не принято. Если что – подойди и скажи». Но сейчас этого меньше…

– Спит хорошо? О прошлом вспоминает?

– Спит она хорошо. Вспоминает редко, и только ребятишек. Я, кстати, сейчас удивилась – раньше она говорила, что они её обижали, забирали игрушки. Когда она уезжала и хотела взять свою игрушку – не отдали, спрятали… А опекуншу не вспоминает. Я хотела сказать вот что: Аня прижилась бы в любой семье, если бы на неё такое влияние не оказывала Зина, ей нужно всё контролировать. Аня – чудо-ребёнок! Мы забрали её, успокоились и хотим жить мирно. Нам не нужны все эти суды, оставьте нас в покое! 

– Вы оговорили участие Зинаиды Леонидовны в жизни Ани.

– Они встречаются, делают вместе уроки. Спасибо ей за это – я бегаю то документы собираю, то медкомиссии прохожу… 

Зинаида Лутковская 

«Аня – чудо-ребёнок,
она может прижиться в любой семье», – считает «мама Надя»,
её новый опекун,
по соседству
с которым девочка выросла
в одном дворе

С Зинаидой Леонидовной мы разговаривали во дворе – в дом к Надежде Купряковой она не пошла. Она очень сдала за три года нашего знакомства – поседела, перестала делать стрижку и красить волосы. Сильно хромает – в ноябре её сбила машина. Лутковская утверждает, что это месть местных бюрократов за полтора десятка жалоб, которые она написала в адрес Бастрыкина. 

– Вы не думали, может, уже можно было бы оставить ситуацию, как есть? Аня в Ангарске, в семье, ей хорошо…

– А вы спросили её, она хочет вернуться домой? 

Нет, не спросили. Спросили, хорошо ли ей у Купряковой… Лутковская укоризненно кивает головой:

– Как это – оставить как есть? Вы можете понять ребёнка, который каждый день ходит мимо своих родных окон и не понимает, почему ему нельзя пойти домой?! 

Ах, да, Аня же живёт здесь же, во дворе, где живут и Купряковы… 

– Как это – оставить как есть?! А вы бы своего ребёнка оставили, если бы знали, что он в хорошей семье, но не с вами?! 

Зинаида Леонидовна уходит, прихрамывая и сгорбившись. Она плохо выглядит, но дух её несокрушим. Она будет бороться до конца…