О роли иркутянина

Сергей Безруков:

– Все в России ждали, кого я ещё сыграю, гадали, наверное, это опять будет какой-нибудь великий человек. Я сыграл самого великого человека – иркутянина. И мне было интересно сыграть то, что я до этого не играл. Честно вам скажу: каких-то особенностей речи или манер мы не искали. Хотелось создать типичный образ простого человека. Ведь от меня все обычно ждут чего-то сложного… Но как раз у простых людей много сложного в характере.  И события их жизни часто бывают гораздо более сложны, чем у людей непростых. Мой герой – обычный человек, у которого такие же проблемы, семейные неурядицы, как у многих из нас. Он такой же, как все. И так же, как все, хочет счастья. Говорить о том, что Андрей Кайгородов заурядный, нельзя. Мне кажется, любой человек незауряден. В каждом есть своя особенность, неповторимость и уникальность. У моего героя нет такой открытой улыбки, как у меня. Я в этой картине не так часто улыбаюсь, может, кого-то это насторожит. Но я здесь созвучен настроению миллионов простых людей, которые сейчас в нашей стране озабочены огромным количеством проблем, жить-то сложно стало. Я ведь тоже живу не на какой-то другой планете. У меня есть проблемы как у художественного руководителя «Московского губернского театра», есть огромная ответственность перед коллективом. Я бьюсь за зарплаты своим артистам, кризис ведь коснулся всех. Поэтому мой герой такой же, как и многие люди, что в жизни не так часто улыбаются. 

О Байкале

Сергей Безруков:

– С 1 января вся страна увидит Байкал. Вспомните, пожалуйста, из последних картин хотя бы одну, где был бы Байкал в полной мере представлен. Чтобы зрителю захотелось увидеть эту ледяную гладь, почувствовать атмосферу Байкала. Мне 42 года, а мои друзья и знакомые ни разу не были на Байкале. Я уже был здесь раз пять, если не больше. Мы все учились в школе, проходили географию, знаем, где находится Байкал. Но чтобы быть на Байкале – нет! Могут ещё вспомнить эндемиков Байкала – нерпу, но голомянку уже не смогут назвать. А я знаю голомянку! Обидно, потому что Байкал – это действительно сказка. И с 1 января эта сказка будет доступна всем россиянам. Мне кажется, вам по праву нужно гордиться этой картиной режиссёра Анны Матисон. Благодаря этой картине все узнают о Байкале и все приедут на Байкал. 

Анна Матисон:

– У нас была хорошая продюсерская группа – и московская, и местная. И было понимание того, что может происходить на зимнем Байкале. Но при этом ты же снимаешь по сценарию, вариантов у тебя никаких нет. И порой приходилось делать какие-то невозможные вещи. В том месте, где ты планировал торосы, их просто нет. Но наш ледовый капитан Саша Бурмейстер брал и загадочным образом находил другой маршрут, куда вёз нас неведомыми тропами. Бывало и так, что мы приехали на съёмочное место одной дорогой, обратно нас Саша вёз другой, потому что на прежнем пути была уже открытая вода, что довольно опасно. Но опасность всегда была контролируемая. Меня предупреждать не надо было, я ведь из Иркутска и с огромным уважением отношусь к Байкалу. Если ты уважаешь такую большую стихию, всё будет в порядке. А ребята из Москвы часто увлекались: «Какие трещины! Какой лёд! Какая пещера!», что могло привести к несчастным случаям. Когда мы снимали, в районе Ольхона машины уходили под лёд. Это не было связано с нашим караваном, нашей съёмочной группой, но такие примеры перед глазами были. Поэтому мы строго следили за всеми москвичами, чтобы ни шага влево, ни шага вправо. Все наши шаги расписывал наш ледовый капитан. Даже если ситуация казалась абсолютно надёжной, Саша говорил: «Видите, там песок втаял в лёд? Сейчас солнце пригреет, и до свидания! Уйдёт машина под воду, если здесь пройдёт». Для нас это было не очевидно, а он видел всё это издалека. Поэтому мы ездили зигзагами, но это всё были конт­ролируемые риски. Дискотеку, то есть типичную массовую сцену, мы изначально хотели снимать на льду Байкала и всю ночь готовили декорацию. Подготовить декорацию на льду, на открытой площадке, вмораживать её, встраивать – это была большая работа. Но приехал Саша и сказал, что на льду снимать нельзя, лёд подтаял, толщина его опасна для такого количества людей. И мы, не задумываясь, перенесли съёмку на материк. И в результате получилось лучше по картинке, как ни странно. Хотя в спешке пришлось переносить декорацию, но, слава Богу, наши артисты массовых сцен пошли навстречу, много было терпения и с их стороны. Но, тем не менее, снимали мы то, что хотели. У нас нет компромиссов в этой картине. Хуже всего, когда ты так много сил, энергии, денег и, главное, своих собственных устремлений вкладываешь, когда каждый человек верит в эту картину, но в итоге приходится идти на компромисс. Это хуже всего. Поэтому каждый кадр должен быть таким, как ты его видишь. Или лучше. Байкал получился удивительно красивым, хотя мы это не выпячиваем специально, не было цели сделать этнографический фильм. Тем не менее, сняли мы красиво, сняли так, как сами это чувствовали. В результате наши коллеги при просмотре фрагментов фильма  спрашивали «Это компьютерная графика? Не могут быть такие трещины во льду». А мы отвечали: «Нет, это всё есть на Байкале, приезжайте и посмотрите сами». Мне страшно хотелось, чтобы после просмотра картины люди поехали на зимний Байкал. 

Об Иркутске и иркутянах

Анна Матисон:

– Сегодня для нас с Серёжей очень нежный момент, потому что в первый раз картину увидят зрители. Столько времени мы были погружены в эту картину, писали, снимали, монтировали, какие-то работы были закончены только что. Нам было очень важно провести премьеру в Иркутске. Мы сняли кино нетипичное для современного кинопроката. Потому что прокатчики не рискуют такие фильмы, семейные, добрые, хорошие, без какого-то вызова и эпатажа, ставить в прокат. Крупнейший прокатчик 20th Century Fox в нас поверил и дал нам самый широкий прокат, который только возможен. Большое спасибо всем, кто помогал нам в Иркутске. Вся массовка – это иркутяне, которые откликнулись на объявления и пришли. В кино вы видите ёлку и снег, мы, конечно, это всё нарисовали. И это сделал замечательный дизайнер Саша Кравченко, который, кстати сказать, тоже из Иркутска, он сейчас успешно работает в кино. Для создания настроения, чистоты деталей мне было важно, чтобы дизайнер был из Иркутска. Потому что он знает, как выглядит кружак, как парит Ангара, и он может это всё сделать, не подойдёт к делу формально. 

О женщинах-режиссёрах

Сергей Безруков:

– Если режиссёр хороший – это замечательно, прекрасно. А  плохой режиссёр, будь он мужчина или женщина, он плохой режиссёр. Аня как раз хороший режиссёр. Подчиняться женщине-режиссёру не сложно, если это хороший режиссёр. 

О Биликто Дамбаеве

По словам Анны Матисон, компромиссов в картине нет

Анна Матисон:

– Актёр из Бурятии Биликто Дамбаев играет лучшего друга Андрея Кайгородова. Биликто потрясающий, невероятно органичный и обаятельный, большой профессионал, настоящее открытие для российского кинематографа. Это первая большая настоящая картина в его жизни, и он очень переживал. Большая радость была с ним работать. Роль у него получилась замечательная, добрая, обаятельная.

О массовом кино

Анна Матисон:

– «Млечный путь» – это не фестивальная работа. Кино показывается на международных фестивалях, если оно снято в определённом формате. У нас же действительно массовое кино, кино как массовое искусство, как оно изначально и задумывалось. Это не для трёх интеллектуалов, которые посидят, обсудят, ничего не поймут и разойдутся. Поэтому мы себе ставили высокую планку в вопросах достижения эмоций. Это же классическая актёрская школа – актёр говорит одно, но за этим стоит другое, в глазах ты видишь иную актёрскую оценку. И настроение возникает третье благодаря этому. Мы стремились сделать такое кино, которое будет востребовано во всех кинотеатрах страны. Но чтобы оно при этом было на том уровне художественности, которой нам всем лично не хватало. И чтобы обязательно был юмор. Я до сих пор смеюсь, когда смотрю «Покровские ворота» или «Служебный роман», старые любимые советские фильмы. Юмор там не на уровне анекдотов, он возникает от того, каков персонаж, как он в целом мыслит и действует в ситуации. И у нас так же, поэтому мы столкнулись со сложностью в трейлере: нет таких анекдотов, которые можно было бы выдернуть и показать, чтобы все засмеялись. 

Сергей Безруков: 

– Это кино с тонким юмором, с чувственными и трогательными взаимоотношениями людей. Здесь можно следить за развитием каждого персонажа. Ну а финал – это финал большого кино, когда возникает нежность невероятная. Такой нежности я, честно говоря, давно не встречал в кинематографе. 

Анна Матисон:

– Мы заканчиваем фильм колыбельной Петра Ильича Чайковского, мелодия очень простая и очень хорошая. В этих словах, в этой музыке содержится всё то чувство дома, заботы и безопасности, к которому мы вели весь фильм. Мы выстраивали чувство дома, надеюсь, у нас это получилось. Все верили в эту идею, все старались, все её понимали. На первый взгляд, с жанром комедии это несовместимо. Тем не менее, мы играли про это, про любовь внутри каждого дома.