До тысячи костюмов в год

Непосредственно рабочий кабинет Натальи Убрятовой – небольшой и тесный, здесь она проводит минимум времени. Но заметно оживляют рабочее место многочисленные цветы в больших и маленьких горшочках. На самом деле весь театр разводит цветы, они есть практически в каждой мастерской, в каждом цехе, разнообразные, красивые – от простенького «женского счастья» до цветущих изысканных орхидей. Любовь Натальи Убрятовой – фиалки, с её лёгкой руки они всегда прирастают и цветут. Второе и последнее украшение кабинета – макет декорации к спектаклю «Сирано де Бержерак». Когда приезжает художник на постановку спектакля, он привозит и макет декорации. После премьеры макет он иногда с собой увозит, а иногда оставляет. В кабинете также хранится вся документация по текущим спектаклям. Но сам рабочий день у заведующей постановочной частью проходит не в тишине кабинета, а в беготне между многочисленными цехами. Каждый из них обходится ежедневно и не по одному разу. Процесс создания спектакля требует контроля, помощи, советов и постоянного живого общения. 

Наталья Убрятова приехала в Иркутск в 1982 году после окончания Горьковского театрального училища. Долгое время она проработала художником в бутафорском цехе, потом была назначена заведующей постановочной частью. И процесс создания каждого спектакля с одной стороны отработан до механики, с другой – непредсказуем, как и любой живой творческий процесс. Перед каждым спектаклем макет декорации и эскизы костюмов обсуждаются с художниками и режиссёрами. 

– Моя работа начинается с того, что я пишу смету, – раскрывает Наталья Николаевна профессиональные тайны задела театрального спектакля. – Мы обсуждаем материалы, прикидываем, где их лучше покупать или заказывать, сколько будут работы стоить, если, к примеру, пошив обуви заказывать или изготовление металлоконструкций. После этого все эскизы копируем и раздаём в цеха. Если художник по костюмам приглашённый, не наш, он едет по магазинам и выбирает ткани, а я уже контролирую дальнейшую работу по пошиву костюмов. Если же я выступаю художником спектакля (а я это дело очень люблю!), то эскизы рисую дома, в тишине. Иногда на это уходит весь мой летний отпуск, на гастроли же я и мои цеха не выезжают. Потом уже мы проводим с артистами примерки, создаём объём на костюме, если это необходимо. 

– Сколько в среднем длится работа над спектаклем?

– По-разному. Полтора-два месяца. Иногда меньше, и тогда мы работаем в жёстком режиме цейтнота. Но все к этому давно привыкли, никто не жалуется. Столярка пилит, строгает, кому-то надо заказать металлическую конструкцию, тут же идёт заказ фанеры. 

Пошивочные цеха раскраивают, шьют. Мы составляем расписание, и артисты приходят на примерки. 

– Есть ли какая-то специфика у театральных тканей? Все ли их можно купить в Иркутске?

– В городе выбор есть, но некоторые ткани приходится заказывать в Москве. Но сегодня можно купить практически всё что угодно. Раньше некоторые ткани приходилось красить в театральных мастерских. Красилен давно нет, появилось огромное разнообразие тканей. При необходимости мы просто подкрашиваем ткани из баллончиков или пульверизатора. 

– А сколько в год вы отшиваете костюмов?

Так делается сугроб: на выпиленную фанеру бутафоры наклеивают поролон. Дышат пылью, краской, поэтому работают часто в масках

– Было и по 300 костюмов на один спектакль. Недавно мы выпустили «Сильву», в этой постановке задействовано 200 с лишним костюмов. На сцене, конечно, столько народу нет, но актёры часто их меняют, практически через каждый номер идёт смена костюма. Ну и во всех спектаклях есть вторые актёрские составы, так что один и тот же костюм шьётся на двух актёров сразу, ведь по фигуре, росту они могут отличаться. Так что за год мы отшиваем до тысячи костюмов, а то и больше. Сейчас в сказке нашей, «Морозко», нет ни хора, ни балета, пять персонажей мужских и пять женских. У кого-то одно переодевание, у кого-то пять. Каждый спектакль требует своего количества костюмов, и это число редко повторяется. 

Средняя жизнь продолжительность жизни костюма – приличная, 3–5 лет. В спектаклях-долгожителях костюмы нуждаются в обновлении – если на роль вводится новый актёр либо костюмы просто обветшали, истрепались со временем. Например, для рок-оперы «Юнона» и «Авось», которой на следующий год исполнится 20 лет, костюмы отшивали несколько раз. Менялись исполнители и главных, и второстепенных ролей. В массовых сценах артисты хора и балета выходят на сцену в белых и чёрных балахонах, за годы они, конечно, тоже износились, требовалось глобальное обновление.

Но у костюмов обычно есть и вторая жизнь. Особенно, если спектакль прошёл на сцене один-два сезона и был снят с репертуара. Понятно, что любая театральная постановка обходится в копеечку и просто утилизировать костюмы – неразумная роскошь. Поэтому, если есть возможность, костюмы адаптируются под новые театральные постановки. Иногда их передают театральному училищу либо детским и юношеским театральным студиям. 

Примерка у балетных: задрать ногу и сесть на шпагат

– Мы карман делаем на фартуке? – спрашивает швея у начальства. Примерка костюма обычно сопровождается обсуждением технических и стилистических деталей. Главное требование к пошитому костюмы – он должен соответствовать эскизу. Но бывает, что отшивается юбка со шлейфом одной длины, а в работе эта длина неудобна. И в процессе приходится что-то менять, трансформировать, однако без ущерба главной визуальной идее. Импозантнее всего проходят примерки костюмов у артистов балета. Они и приседают, и ноги задирают, и на шпагат садятся. Костюмчик должен сидеть как влитой, но при этом должен быть сшит без риска лопнуть в самый неподходящий момент. И любая сцена спектакля – неподходящий для треска по швам момент.

Наталья Убрятова по очереди обходит все подведомственные цеха. С пошивочными разобрались – работа идёт по графику, к премьере успеваем. В отдельной швейной мастерской шьют задники, чехлы, шторы, словом, объёмные крупные вещи. Бутафорский цех отвечает за головные уборы, реквизит – веера, сумки и прочие мелочи, которые используют на сцене актёры. 

– Но бутафоры готовят и декорацию тоже, – рассказывает Наталья Убрятова. – Смотрите, столярный цех выпилил фанеру, они её «фактурят» – поролоном оклеивают. Дышат пылью, краской, поэтому работают часто в масках. Сейчас девочки сугроб создают, потом приступят к печке из пенопласта. По задумке художника в печке должен постоянно  огонёчек гореть. Конечно, это будет не настоящий огонь. Но выглядеть он будет по-настоящему, это же театр, дети в огонь в печке поверят. 

Все в данный момент делают сказку, трудятся на «Морозко». Работа почти закончена – премьера уже завтра. А на прошлой неделе декорационный цех расписывал костюмы, роспись декораций и задников – тоже их работа. Единственное, что не делают для спектаклей в музтеатре – это обувь. Классическую обувь покупают, специфическую заказывают. Обувь шьют и в Иркутске, и в других городах страны.

Кстати, за последние десятилетия в театрах стали использовать новые, нетипичные материалы – поликарбонат, зеркальные пластики. И кое-какие производственные процессы упростились. Например, в театрах центральных городов России есть машины, которые могут слепить те же кувшины из пластика, их не нужно больше делать вручную. Цветы можно купить на рынке. 

Все в данный момент делают сказку, трудятся на «Морозко». Работа почти закончена – премьера уже завтра

– А раньше вырезали каждый листик из тряпочки, желатинили его и булили, – вспоминает Наталья Убрятова. – Это такой инструмент специальный, мы его нагревали на печке и булили эту нажелатиненную ткань. Получался объём у лепестка. А сейчас цветы можно просто купить, не сидеть над каждым лепестком. Техника идёт вперёд, и мы за ней. Хотя по-прежнему есть производство, где нужно поработать ручками. 

Процессы в цехах постановочной части со временем меняются, упрощаются, ускоряются. Неизменным остаётся одно – магия театра, служение ему. Чтобы зритель, пришедший в зал, поверил и в солнце над сценой, и в седого Морозко, и в огонёчек в печке.