– Если не ошибаюсь, до вас никто в системе «Иркутскэнерго» не совмещал должности директоров двух ТЭЦ?

– Безусловно, это прецедент. У меня лично уже был такой опыт, но он был в Братске – летом 2006 года я объединил ТЭЦ-6 и ТЭЦ-7, а в 2005 году по просьбе руководства в начале отопительного сезона возглавил тепловые сети и ТЭЦ-7, продолжая оставаться директором ТЭЦ-6. Одно дело, когда это происходит в одном городе, а другое – на таком расстоянии. Конечно, современные средства связи – Интернет, электронная почта, мобильная связь – позволяют управлять на расстоянии, но это вынужденная мера. Здесь сыграло роль ещё и то обстоятельство, что в сентябре 2014 года меня избрали депутатом Думы Братска. Не буду скрывать: я на выборы пошёл по просьбе вновь баллотировавшегося Сергея Серебреникова, создававшего команду, с которой можно конструктивно работать. Для него нужен был не просто хороший порядочный человек, коих много, а человек с определённым опытом. Я в Братске живу с 1981 года, меня там многие люди знают. Поэтому в период выборной компании избиратели, учитывая историю предыдущих думцев, задавали мне резонный вопрос: «А вы надолго к нам пришли?». Так что перевод в Иркутск был с одним условием: чтобы быть в курсе событий, ощущать город и происходящие в нём процессы; я остаюсь не просто депутатом, но и руководителем филиала, предприятия. 

– Времени хватает на работу на два города? Одни разъезды наверняка много отнимают?

– Хватает. Я не езжу в Братск на выходные, когда можно улететь в пятницу и вернуться обратным рейсом в понедельник. Депутатская деятельность заставляет проводить в городе последнюю неделю каждого месяца. Так что улетаю в понедельник. Во вторник начинаются слушания, встречи с избирателями, в четверг – другие мероприятия, в пятницу – заседания самой думы. Параллельно работаю на ТЭЦ-6. Прихватываю ещё и понедельник перед отлётом в Иркутск. Есть, впрочем, и нюансы. Транспортная схема выглядит следующим образом. Поездки на машине я из неё исключил. Основной транспорт – самолёт и поезд. Авиарейсы есть три раза в неделю, но бывает и так, что приехать на ТЭЦ-6 и вернуться в Иркутск надо между ними. Допустим, мне в понедельник нужно оказаться на Ново-Иркутской ТЭЦ. Тогда я в десять вечера воскресенья выезжаю в Тулун, сажусь на поезд, в восемь утра прибываю в Иркутск, на вокзале меня встречает водитель и везёт на работу. Это очень напряжённый режим работы, для которого нужен и навык, и опыт. Лет пятнадцать назад я бы с ним не справился. Помогает опыт, приобретённый в 2005-2006 годах, когда пришлось управлять ТЭЦ-6, ТЭЦ-7 и тепловыми сетями. Другой немаловажный фактор, возможно, ключевой: я на ТЭЦ-6 работаю давно, и там сформирована настолько отлаженная структура, что можно год не появляться, а она будет функционировать без сбоев. Высшая оценка начальника цеха для меня – если он ушёл в отпуск, а мы про него и не вспомнили ни разу. Если же руководитель уехал в командировку или на отдых, а мы без него не можем решить какой-то вопрос – это «неуд», отрицательная оценка. И качество работы энергетиков для меня заключается в том, что про нас вспоминают один раз в год – в профессиональный праздник. Значит, мы замечательно работаем. ТЭЦ-6 в этом смысле – отлаженный механизм, действующий как часы. И современные средства связи, повторюсь, очень сильно помогают. 

– А ритм жизни при этом не ускоряют?

– Ускоряют, но во многом облегчают саму жизнь. Ритм жизни задаём мы сами, как и стиль ведения нашего современного бизнеса. Я не люблю поговорку «время – деньги», особенно когда время пытаются искусственно ускорить. Оно и без того бежит быстро. Россия и весь мир неоднократно наступали на грабли, когда принимали какие-то поспешные решения и потом тратили ещё больше денег и сил, чтобы разобраться с их последствиями и что-то исправить. Поэтому когда мне говорят «нужно вчера», я этого откровенно не понимаю и делаю вывод, что задачу ставят либо дилетанты, какое бы положение они ни занимали, либо люди, которые не отдают себе отчёт о последствиях. Вопрос так может стоять только в одном случае – если случилась авария, в результате которой произошли ограничения потребителя, особенно если это касается тепла для населения. Тогда промедление недопустимо. Но когда мы берёмся за какие-то серьёзные задачи, мы должны давать адекватное время на их решение. Вместо этого мы сами зачастую ускоряем жизнь. Время имеет свойство убыстряться, и убыстряем его мы сами. Поэтому я с возрастом подошёл к тому, что никогда не думаю: «Вот бы поскорее пришло лето». Оно ведь неизбежно придёт и пролетит так же быстро, как ты его пытаешься приблизить. 

– Прямо специальная теория относительности.

– Совершенно верно. Пускай зима идёт своим чередом. Когда мы поторапливаем события, пролетает наша жизнь. Если до сорока лет время течёт медленно, то потом ускоряется, а после пятидесяти просто летит. 

– Возвращаясь к Ново-Иркутской ТЭЦ: опыт руководства другой станцией накладывает отпечаток на стиль управления?

– Говорят, что новая метла метёт по-новому. Я категорически против подобных методов работы и всегда цитирую крылатое выражение, сказанное кем-то из великих: «Прежде чем прийти в другой монастырь и писать свой устав, почитай имеющийся – может быть, он не так плох». Да, многое на Ново-Иркутской ТЭЦ делают не так, как на ТЭЦ-6, но нет задачи всё переделать. Не бывает универсальных схем и универсальных способов достижения столь серьёзной цели, как теплоснабжение города. Поэтому я смотрю на то, как работает персонал. И могу сказать, что на Ново-Иркутской ТЭЦ трудятся замечательные люди, которые в состоянии выполнить поставленную перед ними задачу по несению огромных нагрузок. Все её сотрудники от рабочих до инженеров, безусловно, достойны уважения. Понятно, что есть какие-то вещи, которые можно заимствовать у других станций: это извечный вопрос, филиалы «Иркутскэнерго» всегда обменивались опытом. Тем не менее здесь работают люди, привыкшие к очень жёстким условиям. Это отрадно. 

– Каковы эти условия?

– Ново-Иркутская ТЭЦ – самая сложная в областной энергосистеме станция в части управления. Во-первых, это теплоисточник областного центра, причём единственный для 70% города. Это обстоятельство накладывает очень серьёзную ответственность: если, скажем, в Центральном районе Братска помимо ТЭЦ-6 есть Галачинская котельная, то Ново-Иркутскую ТЭЦ в случае какого-либо провала никто не подхватит. Во-вторых, у станции предельный коэффициент использования установленной мощности: он превышает 0,7, тогда как нормальный показатель для тепловых отопительных электростанций составляет 0,55–0,6. Как следствие, поздней весной и летом, когда отопление отключается и ТЭЦ несёт минимальную нагрузку, у нас есть очень короткий период для того, чтобы подготовить оборудование к работе в предстоящую зиму. 

– Продолжающееся маловодье добавило сложностей?

– Конечно. Оборудование и так работает на максимальных нагрузках. Коэффициент использования установленной мощности, как я уже говорил, превышает 0,7, а в условиях маловодья приходится брать дополнительную нагрузку по выработке электрической энергии. Работа на оптовом рынке электроэнергии и мощности налагает свою ответственность, хотя выработка электричества для ТЭЦ вторична. Тем не менее, пусть она и стоит на втором месте, без неё стоимость тепла была бы запредельной – мы же должны заботиться об экономике. Дополнительные нагрузки, само собой, сказываются на работе станции, и без того загруженной. Нехватка воды для ГЭС добавляет нам хлопот и ответственности, но если техника должным образом подготовлена, она всегда сможет взять дополнительные нагрузки. Не могу сказать, что для нас это непривычно или аномально. 

– В свете этого чего вы ожидаете от предстоящей зимы?

– Мы всегда готовимся к тому, что зима будет суровая: энергетикам нельзя полагаться на авось. Понятно, что климат меняется – мы это видим по тем явлениям природы, которые происходят в европейской части России и во всём мире. Поэтому и синоптики ошибаются чаще, чем обычно. Я помню прошлые годы, когда мы получали прогнозы на месяц вперёд и были уверены, что они сбудутся. Только понимали, что вероятна сдвижка: если сказано, к примеру, что во второй декаде ожидается понижение температуры, то оно может произойти не в первые её дни, а во второй половине. Сегодня, к сожалению, эти прогнозы часто не сбываются, но в этом сложно винить метеорологов – всё вокруг меняется. Первым знаком для меня были зимы 2005 и 2006 года, когда за всё время наших наблюдений – производственно-технический отдел ТЭЦ-6 примерно с середины шестидесятых годов учитывает и хранит фактические данные – февраль стал самым холодным месяцем зимы. Такого раньше не было ни разу – всегда самые низкие температуры держались либо в январе, либо в декабре. А тут два года подряд февраль был холоднее. Два прошлых года, напротив, погода нас баловала. Климат меняется, но это не происходит резко. Поэтому я предполагаю, что нынешняя зима будет достаточно холодной. Мы в любом случае всегда готовимся к тому, что в отопительный сезон нам придётся нести максимальные нагрузки. 

– Судя по тому, что потребление тепла и электричества в Иркутске растёт, несмотря на спад в области, можно ожидать, что они возрастут. Каковы перспективы развития Ново-Иркутской ТЭЦ в таких условиях?

– Прирост потребления тепловой энергии в Иркутске, действительно, идёт постоянно – город как развивался, так и будет развиваться. Рост сам по себе неизбежен, меняться в зависимости от экономической ситуации в стране могут только его темпы. В сложившихся условиях у Ново-Иркутской ТЭЦ есть определённый запас тепловой мощности, так что мы уверенно смотрим в будущее. Само собой, по мере того, как он будет исчерпываться, нужно будет принимать определённые решения. Можно увеличить мощность самой ТЭЦ – у нас достаточно места, чтобы вместить ещё один котёл и другое дополнительное оборудование. Но, на мой взгляд, это не совсем рационально: на правом берегу Ангары напрашивается ещё один теплоисточник, который возьмёт на себя снабжение какой-то части города. Ново-Иркутская ТЭЦ при этом всё равно будет продолжать обеспечивать теплом правобережные районы, а новый объект возьмёт на себя перспективных потребителей, которые там будут появляться. Один из вариантов, который, на мой взгляд, наиболее приемлем для Иркутска – это газовая генерация. Во-первых, с точки зрения экологии – газ чище угля, во-вторых, на правом берегу нет железной дороги и, соответственно, возможности подвоза топлива, так что ставить там крупную котельную или ТЭЦ на угле проблематично. Газовая генерация – оптимальный вариант, особенно если учесть, что государство планирует построить трубопровод в Восточной Сибири, а Иркутская область в этот процесс включена. Вопрос в том, когда газ придёт в город. Вероятный сценарий – примерно через пять-шесть лет к вопросу строительства нового теплоисточника мы подойдём вплотную. 

– Строительство тепломагистрали № 4 и создание кольцевой схемы теплоснабжения областного центра, если всё пойдёт по плану, к этому времени уже завершится. Это изменит роль и значение Ново-Иркутской ТЭЦ?

– Роль Ново-Иркутской ТЭЦ в теплоснабжении Иркутска не изменится никогда. Нагрузка, которая есть сегодня, меньше не станет. В ближайшие десять лет она будет максимальной, а коэффициент использования установленной мощности – предельным. Поэтому думать о том, что для нас наступят более лёгкие времена, неправильно. Они не наступят. И мы живём в тех условиях, которые есть. Те, кто работает на отдельно взятой Ново-Иркутской ТЭЦ и в энергетике в целом, к этому привыкли. Мы просто не представляем, что может быть по-другому. 

– Наверное, те, кто приходит работать в энергетику, заранее к этому психологически готовы? 

– Я, к примеру, пришёл в профессию случайно – никто из родственников в ней не работал, отец был простым рабочим на шахте в Читинской области, мама – учителем в школе. Поступил на энергетический факультет, а по его окончании пришёл на ТЭЦ-6, которая тогда несла максимальную нагрузку: в работе было восемь котлов, мощности которых не хватало, потом их стало десять. Быстро втянулся. И сейчас молодые люди, которые поступают к нам на работу, через какое-то время начинают понимать, куда они пришли. Конечно, бывают случаи, когда кто-то, поработав у нас некоторое время, уходит, не выдержав ответственности, нагрузок. Но это обычный процесс поиска.