Тарифы на тепловую энергию, водоотведение, горячее и холодное водоснабжение в Иркутской области решено заморозить на два года вперёд, равно как и взносы на капитальный ремонт жилья. Такое заявление Сергей Ерощенко, в тот момент занимавший пост губернатора региона, сделал во время ежегодного послания об основных направлениях областной государственной политики. Оно прозвучало 12 февраля 2015 года уже после того, как стоимость энергоресурсов была официально утверждена для большинства их поставщиков, действующих на территории региона. Неизменной осталась только цена киловатт-часа электричества, которая по решению Федеральной службы по тарифам с 1 июля была увеличена до 92 копеек. Стоимость тепла, воды и услуг по канализованию стоков, повышение которой уже было запланировано, вернули на уровень декабря 2014 года до этого срока. 

Хронически убыточное тепло

Как рассказал руководитель службы по тарифам Иркутской области Александр Халиулин, из 862 тарифов, установленных для коммунальщиков на территории региона, пришлось пересмотреть 582. В частности, в конце мая были пересмотрены тарифы ПАО «Иркутскэнерго»  для жителей территорий, в которых оно выступает в роли единой теплоснабжающей организации. В Ангарске, Братске, Железногорске-Илимском, Зиме, Усолье-Сибирском, Усть-Илимске, Черемхове, Шелехове, Иркутском районе и посёлке Белореченский стоимость гигакалории тепла была сохранена на уровне 790,81 рубля. В Саянске был установлен тариф в 791,67 рубля за гигакалорию, в Иркутске – 1041,24 рубля. «Тариф на тепловую энергию для «Иркутскэнерго» хронически убыточен, – подчеркнул генеральный директор компании Олег Причко. – Для сравнения: у наших соседей в Красноярском крае он составляет 1449 рублей, Республике Бурятия – 1808 рублей, Кемеровской области – почти 2700 рублей за гигакалорию. Мы все используем одно и то же оборудование, неужели у нас настолько затраты отличаются?» 

Впрочем, если крупные организации, эксплуатирующие тепловые электростанции, в теории могут покрыть убытки от реализации тепла прибылью от продажи электрической энергии или привлечением кредитов, которые, тем не менее, впоследствии придётся отдавать с процентами, то у небольших муниципальных предприятий, имеющих на балансе котельные, такой возможности нет. Решение о заморозке тарифов ударяет в первую очередь по ним. «Они либо приходят в бюджет за помощью, либо начинают ограничивать или прекращать подачу коммунальных ресурсов, – пояснил Халиулин. – В следующие годы это ведёт к снижению расходов на выполнение ремонтных и инвестиционных программ».

В службе по тарифам Иркутской области полагают, что для компенсации выпадающих доходов коммунальщикам во втором полугодии 2015 года в региональном бюджете необходимо предусмотреть 626 млн рублей. В «Иркутскэнерго», по словам Причко, «проблему оценивают в 700 млн рублей». «Что касается компенсации [затрат на производство] тепловой энергии, то мы можем насчитать порядка 500 миллионов, – добавил директор ООО «Иркутскэнергосбыт» Сергей Бабкин. – То есть примерно 70% – это компенсация расходов в основном муниципальных предприятий и мелких котельных». 

Расчёты министерства жилищной политики, энергетики и транспорта Иркутской области, в свою очередь, показывают большие цифры. Так, напомнил исполняющий обязанности министра Андрей Капитонов, до того как было принято решение о заморозке тарифов, в бюджете региона было пре­дусмотрено около 1,6 млрд рублей на компенсацию затрат  организаций коммунального комплекса. «На сегодняшний день большинство предприятий уже обратилось к нам за возмещением выпадающих доходов, – заметил он. – По оценкам нашего министерства, до конца года нужно дополнительно 1,445 млрд рублей, которые не предусмотрены в бюджете Иркутской области». Это сопоставимо с той финансовой нагрузкой, которую, по оценке областной службы по тарифам, заморозка платы за «коммуналку» даст на региональную казну в 2016 году – 1,326 млрд рублей. 

«При имеющемся дефиците [бюджета] предыдущая команда эти деньги не только не заложила, но и не планировала закладывать, – подчеркнул Халиулин, руководивший службой по тарифам до лета 2015 года, а затем вновь назначенный на этот пост после сентябрьских выборов губернатора, которые выиграл кандидат от КПРФ Сергей Левченко. – Такая работа не велась. Этих денег на сегодняшний момент нет». Зато есть запланированный дефицит, который, по данным министерства финансов Иркутской области, в случае принятия поправок в закон о бюджете может быть уменьшен с 11,1 до 10,468 млрд рублей. Фактически по итогам трёх кварталов 2015 года нехватка средств составила 4,971 млрд рублей при том, что было получено почти три четверти предполагаемых доходов, а расходные обязательства исполнены на 71,6%.

Политика против экономики

Основным плюсом заморозки, по словам Халиулина, стала дополнительная льгота по части оплаты коммунальных услуг, которую жители Иркутской области получили в условиях экономического кризиса. «Но в этом заложены и минусы, – продолжил руководитель службы по тарифам. – Льгота предоставляется всем слоям населения независимо от нуждаемости в ней. В связи с этим дополнительные средства в бюджете должны быть предусмотрены на всю массу населения». Однако в условиях дефицита изыскать их возможным не представляется. Как следствие, подавляющее большинство поставщиков тепла и воды вынуждены будут сократить расходы на приобретение топлива, выплату заработной платы сотрудникам и ремонт оборудования, что чревато срывом отопительного сезона. В дальнейшей перспективе это приведёт к снижению затрат на реализацию инвестиционных и ремонт­ных программ, что, в свою очередь, ставит под удар качество и надёжность снабжения людей и предприятий энергоресурсами.

«Моё глубокое убеждение: всякая заморозка пагубна, – заключил член экспертного совета по энергоэффективности при правительстве Иркутской области Владимир Головщиков. – Уже не раз было сказано, что в основе [тарифа] лежит необходимая валовая выручка, анализ затрат». В пользу такой точки зрения говорят данные, которые привёл директор «Иркутскэнергосбыта»: хотя котельные, по большей части муниципальные, должны предприятию 350 млн рублей, фактически списанная задолженность предприятий-банкротов составляет 850 млн рублей. «Мы их так или иначе будем возвращать через следующие тарифные решения», – констатировал Бабкин. В случае с муниципальными водоканалами соотношение составляет, соответственно, 80 и 136 млн рублей. При этом количество обанкротившихся предприятий коммунального комплекса существенно увеличилось за последние несколько лет, когда на федеральном и региональном уровнях принимались решения об ограничении или полной заморозке тарифов. Так, если в 2011 году финансово несостоятельными были признаны четыре компании из Иркутской области, эксплуатирующие котельные, то в 2014 году их число возросло до 23. За прошедшие десять месяцев банкротами стали 17 предприятий. Та же тенденция наблюдается в сфере поставок воды: два обанкротившихся водоканала в 2012 году и пять – в настоящее время. «Ко­гда мы ставили вопрос о том, что не нужно замораживать тарифы, мы исходили из интересов тех мелких предприятий, которые попросту не выживут», – заключил Бабкин. 

Головщиков между тем поделился «первоначальным предположением», что решение о заморозке тарифов было принято не столько из политических, сколько из экономических соображений – сократить расходы населения в условиях падения его реальных доходов. Однако расчёты областной службы по тарифам пока-

зывают, что без неё рост платежей за коммунальные услуги был бы несопоставим даже с инфляцией. Например, плата за однокомнатную квартиру площадью 33 кв. м без приборов учёта, в которой проживает один человек, поднялась бы на 100 рублей в месяц. Для трёхкомнатной квартиры с тремя жильцами прибавка составила бы 200–245 рублей в зависимости от города или посёлка, в котором расположен дом. Повышение тарифов с 1 июля 2016 года дало бы удорожание платы за «коммуналку» на сумму от 60 до 152 рублей соответственно. 

Правительство России, напомнил Халиулин, два года назад установило предельный максимальный индекс повышения платы за коммунальные услуги для жителей Иркутской области на 2015 год, который составил 4,1%. При этом отдельные территории имели право отклониться от него на 2,1 процентного пункта в ту или иную сторону. Впоследствии индекс сократили до 2,1% во втором полугодии 2015 года. «Мы выбрали лишь 1,5% за счёт того, что тарифы на электрическую энергию не замораживались, – сообщил руководитель областной службы по тарифам. – При этом заморозка стоит 2 миллиарда рублей почти за полтора года». Между тем 28 октября федеральное правительство установило индексы на 2016 год. В среднем по России повышение платы за «коммуналку» не может превышать 4%, предел для Иркутской области – 3,9% (плюс-минус 2,1 процентного пункта в муниципальных образованиях). «Любая заморозка в конечном итоге несёт в себе дисбаланс, который рано или поздно приводит к серьёзному повышению тарифов через определённый период времени», – резюмировал Халиулин. Такой скачок цен, считает он, через несколько лет может произойти и в Иркутской области.  

«Заморозка – это не решение властей о снижении тарифа самого по себе, а политическое решение о софинансировании затрат конечного получателя той или иной услуги», – подытожил Причко. «Наверное, надо его отменять», – высказал своё мнение Капитонов. С ним согласились другие участники круглого стола, представлявшие органы власти и энергетиков. У общественников нашлись определённые возражения, но экономическую целесообразность решения об отмене заморозки никто особо не оспаривал.