– В отчёте «Иркутскэнерго» за второй квартал 2015 года зафиксирован существенный рост выручки от продажи электричества по сравнению с первым полугодием 2014 года. Чем это объясняется?

– Свою роль сыграли несколько факторов. Основные – рост цены мегаватта по итогам конкурентного отбора мощности на 2015 год и подорожание электроэнергии на рынке на сутки вперёд, связанное с маловодьем и замещением части гидрогенерации выработкой на тепловых станциях. 

– Влияет ли на рынок ситуация с электропотреблением в Иркутской области и на востоке России в целом, когда предложение превышает спрос? 

– В Сибири это превышение стабильно. Но дополнительных вводов нового оборудования в регионе не будет: все проекты, предусмотренные договорами предоставления мощности, реализованы. Только запуск блока 800 МВт на Берёзовской ГРЭС – крупнейший ввод по схеме ДПМ – задерживается: по первоначальному плану он должен был заработать в 2014 году, затем была использована законная отсрочка на год, до июня 2015 года. Сейчас на дворе сентябрь, но блок ещё не запущен – ожидаемый пуск его в промышленную эксплуатацию состоится в октябре-ноябре. А в 2016 году ничего такого уже не будет. 

– И на этом фоне появляется новость о том, что Минэнерго не возражает против отказа от штрафных санкций за перенос сроков вводов по договорам предоставления мощности. 

– Это касается в первую очередь проблем в европейской части России. Там ещё предстоят значительные вводы по ДПМ – если не ошибаюсь, порядка 15 ГВт.

– Каковы в свете последних событий ожидания от конъюнктуры на оптовом и розничном рынках электроэнергии? 

– Вопрос не имеет однозначного ответа. Если говорить о ценах, то мы ожидаем их стабилизации. Скорее всего, рост стоимости электроэнергии окажется ниже инфляции – так было в нынешнем году, так будет и в следующем. Это касается и регулируемой части цены, и нерегулируемой. В первом случае это связано с политикой – правительство даёт определённые сигналы органам тарифного регулирования. 

Игорь Артемьев, руководитель Федеральной антимонопольной службы, которая теперь выполняет эту функцию, уже выступил с программной, по сути, речью, где обозначил очень жёсткий подход к тарифо­образованию. Давление на нерегулируемую часть будет оказывать рынок: сейчас вводятся новые эффективные генерирующие мощности, которые будут всё больше загружаться, тогда как неэффективные – уходить в простой или вовсе исчезать с рынка. При этом прогноза по значительному росту потребления, соответствующего хотя бы объёму вводов в первой ценовой зоне [оптового рынка электроэнергии и мощности], пока нет. 

– Если не ошибаюсь, в новой редакции схемы развития Единой энергосистемы России будут исходить из прогноза, говорящего если не о стагнации, то о минимальном росте электропотребления в ближайшие несколько лет?

– Наверное, стагнацию в стратегических документах никогда нельзя показывать – надо верить в лучшее. Как минимум задавать более-менее достижимые цели и тянуться к ним. Если говорить о рынке, то есть вторая сторона вопроса: является ли эта стабилизация цен, о которой я говорил, в целом для энергетики плохой? Мне кажется, что эта стабильность цен позитивна. Что ни говори, а благосостояние производителя определяет благосостояние потребителя. Нельзя сказать, что в нашей экономике всё хорошо и стабильно, так что послабление в части затрат на энергоносители является позитивным. Мы понимаем, что для нас это означает потерю выручки, но в будущем это может послужить росту наших доходов. Крепкий развивающийся потребитель есть основа развития всех энергетических компаний.  

– Что касается внешней среды, то насколько кардинально изменились правила работы оптового и розничного рынков электроэнергии, по которым придётся работать в ближайшее время? 

– Последнее и самое важное нововведение – модель конкурентного отбора мощности. С её сменой стал другим принцип ценообразования, подход к вынужденным генераторам и многое другое. Рынок теперь долгосрочный: КОМ на 2016 год пройдёт в октябре, а до 15 декабря будет проведён отбор на 2017, 2018 и 2019 годы. Начиная с 2016 года КОМ будет проходить на четыре года вперёд. Введена новая модель рынка – так называемая модель наклонного спроса. В ней есть некий прайс-кэп (для 2016 года он составляет 210 тысяч рублей за мегаватт для Сибири) и точка, при которой потребители готовы оплачивать всю мощность. Она составляет 150 тысяч рублей и определяется увеличенным на 12% заявленным спросом, который рассчитал Системный оператор Единой энергосистема России. Через эти две точки проводится наклонная. В зависимости от предложения потребитель оплачивает мощность. Чем больше мощности, тем ниже цена. Если она не устраивает производителя электроэнергии, он выводит мощность из эксплуатации – цена растёт, но потребитель оплачивает меньший объём. В моём понимании это некий разумный компромисс между рынком и регулированием. Поскольку все на него согласились, рынок решено сделать долгосрочным. 

– Нет ли при этом риска, что правила рынка, рассчитанные на долгий срок, могут быть изменены, как это уже не раз было в прошлом?

– На мой взгляд, он минимален. Конечно, риск есть всегда – правила утверждены не законом, а постановлением правительства, которое может быть изменено. Но пока есть ощущение, что найдена золотая середина. Среди энергокомпаний я не встречал тех, кто недоволен этой моделью. Все понимают, что государство не уйдёт от регулирования рынка электроэнергии и мощности, потому что он стратегически важен. Но, тем не менее, рынок есть. Да, он регулируется, но есть понятный долгосрочный механизм в виде кривой наклонного спроса и действующей модели рынка на сутки вперёд. 

– В условиях, когда предложение превышает спрос, возникла идея создания рынка долгосрочных резервов – генерирующих мощностей, которые консервируют до того момента, как они вновь окажутся востребованными. Её обсуждают долгое время, но есть ли какие-то подвижки в части её реализации? 

– Проект правил рынка долго­срочных резервов разработан Системным оператором и сейчас обсуждается. Идея несколько изменила свою сущность: подразумевается, что в консервацию могут уходить только те станции, которые прошли конкурентный отбор мощности. Раньше предполагалось, что рынок консервации существует сам по себе. Сейчас предложенная модель выглядит следующим образом: сначала проходит КОМ, через какое-то время после его окончания (по проекту – полтора месяца) производится отбор на рынке консервации. Участвовать в нём могут только те мощности, которые прошли конкурентный отбор мощности, к нему также привязано ценообразование. Цена мегаватта на рынке долго­срочных резервов может быть только ниже цены мощности по итогам конкурентного отбора. Сейчас обсуждается ставка в 75% от цены КОМ. То есть электростанция сначала проходит конкурентный отбор по новой модели наклонного спроса, причём может быть отобрана большая мощность, чем нужно потребителю. Её избыток уже тянет стоимость мегаватта вниз. Если генерирующие компании считают, что можно провести оптимизацию, переведя часть мощности в консервацию, они участвуют в отборе на рынке долгосрочных резервов. С одной стороны, это позволяет энергетикам не нести издержки на эксплуатацию и ремонт работающих мощностей, с другой – даёт потребителям ещё большую скидку. Получается, что рынок консервации становится рынком дополнительной оптимизации конкурентного отбора. И если кто-то сократит издержки не на 25% от цены КОМ, а на 30% – это будет дополнительная маржа. Пока неизвестно, к чему придёт обсуждение и каким будет рынок долгосрочных резервов, но идею его создания «Иркутскэнерго» разделяет. 

– Параллельно обсуждаются нововведения, касающиеся повышения платёжной дисциплины потребителей. Какова, к слову, она в случае с «Иркутскэнерго», если сравнивать с аналогичными компаниями по объёмам выработки и потребления электричества? 

– Проблема качества оплаты электроэнергии на розничном и оптовом рынках за последний год усугубилась в связи с ухудшением социально-экономической обстановки и удорожанием кредитов. Не все потребители в состоянии сейчас пользоваться более дорогим ресурсом в виде денег. А так как государство во многих случаях  избыточно защищает их интересы в отношениях с поставщиками энергоресурсов, они более активно этим пользуются. Это и те потребители, которые относятся к группе неотключаемых, и те, отключение которых нельзя произвести оперативно. Так что мы видим ухудшение собираемости платежей за электроэнергию по всей Иркутской области. Предвидя это, мы ещё в прошлом году разработали программу по противодействию этой тенденции. Она предусматривает более активную работу с потребителями в части предупреждений, ограничений или отключений энергоснабжения, привлечение большего числа людей из персонала компании к решению этой проблемы – нам приходится работать в рамках того же штатного расписания, так что приходится перераспределять человеческие ресурсы. Какие это даст результаты, будет ясно по итогам года: ещё предстоит пережить четвёртый квартал, самый тяжёлый в этом отношении. 

– Насколько, на ваш взгляд, эффективными могут оказаться те меры, которые предлагают Министерство энергетики России, «Совет рынка» и другие представители отрасли?

– Надо сказать, что Минэнерго и прочие профильные ведомства, которые являются регуляторами энергорынка, полностью разделяют нашу позицию по проблемам, связанным с неплатежами и возможностью использования, скажем так, недобросовестными потребителями законодательных «зонтиков». Они учли наши предложения. Что в них важно? Первое – необходимо увеличить размер санкций за просрочку оплаты. Сейчас потребители видят, что кредитные ресурсы выросли в цене, а санкции за неплатежи существенно ниже, так что фактически они пользуются товарным кредитом. Энергетики же вынуждены кредитоваться по рыночным ставкам. Поэтому мы считаем, что пени за просрочку платежей необходимо увеличить, чтобы они были выше средней рыночной ставки по кредитам. Если ты обязан оплатить электроэнергию, а у тебя нет денег – бери заём и не вгоняй энергокомпанию в кредит. Вторая важная мера – запрет на уход от неплатежей тех групп потребителей, которые называются неотключаемыми. Предложение простое: если федеральные, местные или региональные власти включили кого-либо в этот список, то они должны нести поручительство. Если бюджетное учреждение не заплатило за электричество, должен оплатить поручитель. Государство должно нести ответственность за то, что оно дало право кому-то бесплатно потреблять продукцию энергетиков. Третий аспект проблемы – неотключаемые муниципальные предприятия (водоканалы, котельные и тому подобное) передают в аренду юридическим лицам, которые накапливают дебиторскую задолженность и заявляют о банкротстве. Мы считаем, что в этом случае должно быть законодательное ограничение – обязательное поручительство, требование к размеру уставного капитала, в общем, какое-либо обеспечение, чтобы пресечь распространившуюся по всей стране практику банкротств инфраструктурных организаций. Четвёртое – должен быть наведён порядок в жилищно-коммунальном хозяйстве по тому методу, который мы предлагаем и который разделяют в Министерстве энергетики: управляющие компании нужно законодательно отлучить от денег поставщиков энергоресурсов. Получателями платежей населения за тепло, горячую и холодную воду должны быть ресурсоснабжающие организации. В том случае, если они дают добро на то, чтобы их собирала управляющая компания, эту практику можно сохранить. Условно говоря, ввести презумпцию добросовестности.