«Семья у нас была совершенно невоцерковлённая, никто у нас не ходил в церковь и даже икон в доме не держали, – рассказывает Ольга Козловская. – Более того, наша бабушка никогда не говорила о том, что её отец был священником. Даже мама утверждает, что никогда не слышала от неё рассказов на эту тему. Уже после бабушкиной смерти об этом нам рассказал дядя. Он был старшим сыном и знал кое-какие семейные тайны. 

Так сложилось, что дядя переехал с семьёй в Усолье-Сибирское, в котором отец Александр долгое время служил в Спасском храме, и обратился к старейшему усольскому краеведу Чебаевскому. Оказалось, что историк лично знал расстрелянного священника, подарил семье его фотопортрет  и рассказал много интересных подробностей о жизни отца Александра».   

Например, из рассказа историка внуки и правнуки узнали, что именно священник Александр Старцев был  настолько деятельным человеком, что возглавлял усольскую пожарную команду. Усолье в то время было деревянным городком, и пожары случались часто. Церкви принадлежали большие земельные угодья, которые нужно было обрабатывать, и настоятель Спасского храма первым начал выписывать элитные семена, минеральные удобрения  и применять технику при обработке пашенной земли. Машины сдавали в аренду всем желающим, объясняли, насколько быстрее и удобнее с ними работать. Впрочем, этой информацией пришлось ограничиться, потому что сведениями о дальнейшей судьбе предка краевед не располагал.  

Запрос в ФСБ родственники сделали в середине 1990-х годов и выяснили, что священник Александр Старцев был арестован в 1938 году и вскоре расстрелян. В принципе, попытки восстановить семейную историю  на этом могли завершиться, если бы не случай, который Ольга Козловская называет промыслом Божьим. 

– С тех пор прошло много лет, – говорит Ольга Козловская. – В церковь я в те годы ходила, но очень мало. Лишь однажды я увидела новостной сюжет о Харлампиевском храме, в котором настоятелем служит отец Евгений Старцев. «Может быть, родственник», – подумала я и отправилась в эту церковь. Однако, придя туда, оробела, поражённая великолепием, царившим внутри храма. Постояла на пороге, купила в свечной лавке диск, святую воду и ушла. Перестала думать о Старцевых и вообще о семейных историях. Тем более что проблем в жизни хватало. 

Но в 2012 году Ольга Козловская положила в сумку «батюшкину фотографию» и впервые в жизни отправилась на выставку «Православная Русь», где случайно встретилась с тем самым священником-однофамильцем прадеда, Евгением Старцевым. 

– Отец Евгений читал лекцию на выставке, – вспоминает Ольга Козловская. – После лекции я подошла к нему, рассказала о своей истории, показала фотографию. Он удивился совпадением, заинтересовался. Так вышло, что наш разговор слышала Тамара Александровна Крючкова, историк, занимающаяся темой репрессий священнослужителей. Она дала мне много материала о священническом роде Старцевых, направила меня в областной архив и подсказала, как искать информацию.

Два года Ольга Козловская работала с архивными документами, почти полностью восстановив жизненный путь своего прадеда. Оказалось, что Александр Старцев родился в 1871 году в большой священнической семье. Его отец, священник Анатолий Старцев, служил в миссионерской Свято-Никольской церкви в селе Божей, построенной усилиями крещёного шамана Николая Матханова. На иждивении отца Анатолия находился его отец, раньше служивший дьяконом в той же божеевской церкви. 

В 1881 году отца Анатолия переводят священником в Илецкую церковь, где он прослужил совсем недолго и умер от тяжёлой болезни. У матери на руках осталось шестеро малолетних детей. Александр был старшим братом, ему едва исполнилось 10 лет. Он окончил духовное училище в Иркутске, а затем и духовную семинарию. До рукоположения во священники он заключил брак с дочкой священника, преподававшего в семинарии. Интересно, что   венчался он в Харлампиевской церкви Иркутска.

– У батюшки было четверо детей – Илья, Валентина, Дмитрий и Елена, моя бабушка, – продолжает Ольга Козловская. – Дмитрий умер в младенчестве. Валентина выросла и уехала в Керчь. Её муж был архитектором, тоже подвергался аресту, но вернулся живым. После Великой Отечественной войны его отправили восстанавливать Керчь. Валентина прожила там всю оставшуюся жизнь и скончалась в возрасте 100 лет. 

Старший сын священника, Илья, пошёл по стопам отца и окончил духовное училище. Но потом судьба его делает резкий разворот, и в 1918 году он уже подпоручик армии Колчака. Осталась легенда, что он сумел уехать в Харбин и много лет спустя, в конце 30-х годов, прислал письмо из Испании. Он писал, что жив и здоров, хорошо устроился и предлагает свою помощь. Однако родственники побоялись даже ответить на такое письмо. 

Всё это случилось позже. А пока Александр Старцев начинал своё служение в Петропавловской церкви села Коновалово Балаганского округа. В 1898 году он переведён в усольскую Спасскую церковь на место второго священника. Началась русско-японская война, и на основании рапорта отец Александр был командирован в действующую армию. Полковым священником 17-го полкового госпиталя он служил с марта до декабря 1905 года. Во всё время Мукденского боя выполнял обязанности священника 7-го Красноярского полка. 

После заключения мира отец Александр был откомандирован домой и вернулся к своим пастырским обязанностям в Спасской церкви. За отличия во время военных действий награждён орденом святой Анны III степени с мечами, орденом святой Анны II степени с мечами. Имел за войну с Японией серебряную медаль, награждён юбилейной медалью и крестом в память 300-летия дома Романовых. В это время кроме жены и детей у него, как у старшего сына, на попечении находились сестра, брат и мать. 

С первых дней Первой мировой войны отец Александр снова командирован на фронт. По мобилизационным спискам 1911 года он вошёл в состав действующей армии по I лазарету 12-й Сибирской стрелковой дивизии 6-го корпуса. Прибыл в 220-й полевой подвижный госпиталь 16 сентября и с ним выступил из Иркутска  в район военных действий. 

Определением Священного Синода от 1915 года священник Александр Старцев награждён серебряным наперсным крестом за усердную работу во время войны против ав­строгерманцев. В 1916 году награждён орденом святого Владимира четвёртой степени, саном протоиерея и уволен из армии по причине тяжёлой болезни. 

После службы в армии он возвращается в Усолье. На дворе стоит 1918 год. Спустя два года прокатилась первая большая волна арестов священнослужителей. Не избежал этой печальной участии священник Александр Старцев. Он был арестован 8 марта 1921 года и осуждён Иркутской губернской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией за «спекуляцию и незаконное хранение боевого оружия». Приговорён к пяти годам лишения свободы.

– Я нашла его дело, по которому он проходил не как священник, – продолжает рассказ Ольга Козловская. – Кто-то оставил пустым его анкетный лист, и мне кажется, это сделано намеренно. Может быть, так ему старались помочь. Тем более что из лагеря он освободился по амнистии, отсидев вместо 5 лет всего 2 года и 2 месяца. К сожалению, на этом ниточка обрывается, больше в архиве я не нашла ничего.

Некоторые сведения даёт анкета арестованного, которая сохранилась в следующем деле ФСБ. В ней отец Александр указывает, что священником он был до 1929 года.  

– Я нашла информацию о том, что в 1925 году священник Александр Старцев в числе других клириков был лишён избирательных прав, – говорит Ольга Козловская. – Но я так и не смогла узнать, почему отец Александр сложил с себя сан или был лишён его. Из протокола допроса ФСБ, всю копию которого мне не дали, я запомнила только, что отец Александр ездил в Хабаровск к дочери Валентине, у которой был арестован муж. У батюшки не было ни денег, ни жилья, так как он всю жизнь прожил в доме священника при храме. Когда он лишился сана, очевидно, пришлось освободить помещение. 

Жена его к этому времени умерла. Может быть, и к счастью, потому что ей не довелось испытать этих мытарств. Отец Александр попросил разрешения у местного священника Сергия Багрянцева временно пожить в сторожке при Спасском храме. На вопрос следователей, какие разговоры велись при храме, отец Александр фактически ничего не ответил, сославшись на проблемы со слухом. При обыске никаких вещей у него не оказалось, кроме медного креста, паспорта, одной фотокарточки, переписки на четырёх листах и книжки с картинками. В деле сказано, что на момент ареста он – мелкий кустарь, человек без определённых занятий. 

Тройкой НКВД Иркутской области 7 марта 1938 года отцу Александру Старцеву предъявлено обвинение в участии в белогвардейской антиреволюционной организации, он приговорён к расстрелу с конфискацией всего имущества. Приговор приведён в исполнение 15 марта 1938 года, в день празднования иконы Божьей Матери «Державная». В тот же день был расстрелян священник Сергий Багрянцев. Суд проходил в Иркутске. В официальном ответе сказано, что точное место захоронения неизвестно. Вероятнее всего, оно находится в посёлке Пивовариха, где открыт мемориальный комплекс.

Секретарь Иркутской епархии священник Стефан Бажков рассказал, что сейчас готовятся документы для канонизации нескольких священников, репрессированных в 20–30-е годы прошлого века. Однако для того, чтобы комиссия по канонизации приняла положительное решение, нужно восстановить всю жизнь человека и доказать, что он не совершал никаких неблаговидных поступков. Обычно сделать это очень трудно, потому что документы зачастую пропадали вместе с людьми. Пока в Иркутской епархии один репрессированный священник прославлен в лике святых – это священник Михаил Околович, служивший в Крестовоздвиженской церкви.