Сумерки, утро…

Точка отстоя экипажа охранного предприятия «Атэкс» в ту ночь находилась на улице Лебедева-Кумача. В машине бдели водитель и охранник Алексей. В начале пятого часа начало светать, стояли ранние утренние сумерки, но улица уже вынырнула из темноты и просматривалась довольно чётко. Охранник Алексей ничем не походил ни на супергероя, ни на сверхзлодея. Коротко стриженый парень среднего роста с простым славянским лицом. Ничего особенного, ни одной особой приметы. В декабре 2010 года он демобилизовался из армии, служил в Якутии, в космических войсках. 

Там же произошёл его единственный в жизни эпизод задержания кого-то. Местные, живущие неподалёку от их военной части, промышляли цветными металлами, для чего рубили кабель космических войск, благо тот не был убран в подземные шахты, а лежал в наземных паттернах. Алексей с двумя бойцами как раз был в наряде, когда с КПП пришло сообщение – в периметре, на паттерне замечены трое нарушителей. Когда наряд подоспел к месту происшествия, аборигены успели вырубить полсотни метров медного кабеля и в момент задержания рубили его на более мелкие отрезки – чтобы было удобнее переносить. Задержание они восприняли философски, так что в тот раз стрелять Алексею не пришлось.   

После армии Алексей успел поработать в агентстве «Зенит», «в физохране» – проще говоря, сидел в школе на вахте. После этого работал в охране супермаркетов «Версаль» и «Новая дача». В конце 2013 года пришёл работать в «Атэкс». Силовых задержаний у него с армии так и не прибавилось.  

«Иркутский репортёр»: В каких случаях разрешено применение огнестрельного оружия сотрудникам частных охранных структур?

Алексей Шаньгин: Применение оружия сотрудниками полиции регламентировано «Законом о полиции», статьи 18 и 20, а применение оружия сотрудниками ЧОПов регламентировано «Законом о частной охранной деятельности», статья 18. В соответствии с этим законом охранникам оружие разрешается применять для отражения нападения, когда его собственная жизнь подвергается опасности, для отражения группового или вооружённого нападения на охраняемое имущество, а также для предупреждения о намерении применить оружие – имеется ввиду предупредительный выстрел в воздух, и подачи сигнала тревоги и вызова помощи. Кроме того, в Уголовном кодексе оговаривается возможность применения оружия, а также физической силы или спецсредств в таких ситуациях, как «крайняя необходимость», «необходимая самооборона» и «задержание лица, застигнутого при совершении преступления». 

Трое минус один 

Из полусонного состояния зыбкой дремоты вывел вызов по рации – в 5.37 экипаж получил сигнал. Как выяснится позднее, это была даже не сработавшая сигнализация – на пульт охраны позвонил дежурный сотрудник «Сбербанка» и сообщил, что на мониторах камер наружного наблюдения, стоящих в помещении терминала, он видит какую-то подозрительную активность трёх сомнительных граждан в зоне самообслуживания. В 5.39 экипаж уже был на месте. Именно за эти две минуты произошёл взрыв – когда экипаж подъехал на перекрёсток улиц Трилиссера и Партизанской, из помещения с банкоматами валил дым, в котором угадывались фигуры, стремящиеся удалиться от света фар машины охранного агентства. 

Водитель успел крикнуть в рацию: «Вызывайте подмогу!», и в этот момент из дыма выскочили злоумышленники – хотя камера наблюдения зафиксировала присутствие троих, к моменту прибытия экипажа охраны внутри находились только двое.

– Я закричал: «Стоять!», один из них крикнул в ответ: «Не подходить, стреляю!» и выстрелил в нашу сторону – он, как только увидел нас, сразу достал пистолет, – медленно восстанавливает последовательность событий Алексей. – Тогда я закричал: «Стрелять буду!» и сделал предупредительный выстрел в воздух. Он побежал. Я побежал следом. 

Разбежались грабители в разные стороны: один сразу выбежал на Трилиссера, второй – по Партизанской вниз побежал за банк во дворы. Водитель произвёл один выстрел в сторону стрелявшего, бросился за вторым на Трилиссера, но остановился, вернулся и стал охранять банк – взрывом разорвало кассету с деньгами, и по всему помещению были разбросаны купюры. 

– Они успели с собой что-то унести? В руках что-то было? – Уточняет «Иркутский репортёр». Алексей пожимает плечами:

– У того, за которым бежал я, в руках был только пистолет и электродетонатор – такой аккумулятор с проводами, которым замкнули цепь для взрыва. У второго вроде бы была сумка, но я его не рассмотрел, точно сказать не могу. А третий ушёл до нашего прибытия, сразу после взрыва, так что трудно сказать, успел ли он за пару десятков секунд что-то собрать и унести… 

«Иркутский репортёр»: Существует ли разница между ситуациями, когда разрешено применять оружие охранникам, и ситуациями, когда разрешено применять оружие сотрудникам полиции?

Алексей Шаньгин: Разница большая. Состоит она в том, что у сотрудников полиции больше прав и больше таких ситуаций, в которых ему разрешено применять оружие. Например, сотрудник полиции может использовать оружие при нейтрализации собак и прочих животных, которые ведут себя агрессивно. Для остановки транспортного средства, которое своим движением угрожает жизни и здоровью граждан. Для задержания лиц, скрывшихся из-под стражи, совершивших побег из мест лишения свободы или здания суда, находящихся в розыске и скрывающихся от правоохранительных органов. Для освобождения заложников. То есть, у сотрудников полиции более широкое применение оружия связано с более широким кругом обязанностей. 

Конец в кустах 

Дальнейшее длилось очень недолго и напоминало классическую киношную погоню со стрельбой. Грабитель свернул во дворы, здесь его догнал Алексей. «Стой!» – крикнул охранник. В ответ раздался выстрел. Алексей выстрелил тоже. Грабитель снова бросился бежать. 

– В этот момент вы в него попали?

– Нет, – мрачно улыбается Алексей. – В этот момент я попал в машину – там во дворе был припаркован «Ситроен»… 

Перебегая двор, они ещё обменялись выстрелами, потом преследуемый со двора через арку выбежал на Трилиссера, и погоня продолжилась по тротуару. 

– Он добежал до перекрёстка Трилиссера с Карла Либкнехта, но там всё перекопано, и он снова свернул во дворы, – вспоминает Алексей. В этот момент он  просчитал действия своего визави и обогнул дом, ведущий во двор, с другой стороны – так они встретились лицом к лицу. Драматургия погони не радовала разнообразием – опять двор, опять окрик «Стоять!», и снова обмен выстрелами… 

– Он решил меня напугать и кричит: «У меня – боевой!». Я отвечаю:  «У меня – тоже!». Он мне кричит: «Парень, тебе это надо?». Я отвечаю с вызовом: «Да, надо. И что?». Он выстрелил и снова побежал.

– То есть вы несколько раз обменялись выстрелами. А вот говорят: «Пули свистели в ушах», это правда?

– Нет, слышно только выстрелы. И не чувствуешь ничего, даже страха… Метров семь он успел отбежать, я снова крикнул «Стой!», он на ходу развернулся, успел ещё раз выстрелить, и вот в этот момент я в него попал. 

– Он сразу упал?

– Нет, он успел ещё перебежать на ту сторону через Карла Либкнехта и упал в кустах около школы № 14, рядом с домом № 145. Я, когда выскочил на Карла Либкнехта, уже его не увидел…  

«Иркутский репортёр»: В данном случае, несмотря на раннее утреннее время, по сути происходила перестрелка в густонаселённом районе города. Насколько это было правомерно?

Алексей Шаньгин: Смотрите – сотрудники охранного предприятия выполняли договорные обязательства. Произошло нападение на объект – заложили взрывное устройство, произошёл взрыв, сработала сигнализация. Сотрудники охранного предприятия прибыли в течении двух минут, увидели двух человек, выходящих в клубах дыма из охраняемого объекта. По сотрудникам охранного предприятия был открыт огонь из огнестрельного оружия. Они отреагировали грамотно – сначала ушли с линии огня, потом сделали предупредительные выстрелы. А потом, как сказано у нас в Уголовном кодексе, попытались пресечь совершение тяжкого преступления. Применили оружие, начали преследование – всё это разрешено законом. В их прямые обязанности входило пресечение преступления. Они выполняли свои служебные обязанности.

Бесславный финал 

Взрыв прогремел в 5.38 – ровно между вызовом экипажа охраны
и его прибытием

Сначала Алексей подумал, что преступнику всё-таки удалось удрать. Он ещё пару минут метался по дворам, пока не наткнулся на сотрудников прибывшего на помощь экипажа ОВО. Ему крикнули: «Там ваш лежит! Кто стрелял?». Алексей сообщил, что стрелял он, и они вместе подошли к конечной точке погони. Мужчина лежал, полускрытый кустами, рядом с ним – маска, кепка, детонатор. Пистолета не было – уже умирая, он отбросил его как можно дальше в сторону. Потом пистолет найдут сотрудники ОВО при патрулировании места происшествия. 

Алексей вернулся к банку. Там стояли машины «Атэкса», скорой помощи, ППС, ОВО, приехали следователи. Алексея несколько раз опросили – сначала участковый, потом несколько групп разных следователей. Помощи психолога, как это показывают в западных криминальных сериалах, в отечественных охранных агентствах не предусмотрено. Алексею предоставили два дня отгула, чтобы прийти в себя.

– Что вы сами чувствуете, когда думаете: «Я убил человека»?

– Сначала, когда я увидел, что я его подстрелил, мне стало не по себе – в первый раз, никогда со мной такого не было. Потом, когда узнал, что он всё-таки… – Алексей на секунду замешкался и понизил голос, найдя слово, – умер, мне совсем худо стало. Коллеги валерьяночки принесли, я долго успокаивался. Преступник или нет, но это тяжёлое осознание, что именно ты убил человека.      

«Иркутский репортёр»: Из западных криминальных сериалов мы все знаем два правила работы полиции: нельзя стрелять в преступника, у которого в руках нет оружия, и нельзя стрелять в местах скопления народа…

Алексей Шаньгин: У нас – то же самое. Сотрудникам и полиции, и охранных агентств запрещено применять оружие в местах больших скоплений граждан. А понятие «крайней необходимости» предписывает, что ответный ущерб должен быть соразмерным. То есть преступник без огнестрельного оружия физически не может нанести вооружённому сотруднику вред, превышающий воздействие огнестрельного оружия, а значит, его применение может быть признано неправомерным.