«Своеобразная и замечательная фигура…»

«Антон. Но не Чехов» – под таким заголовком в колчаковской «Нашей газете» Омска вышла крохотная заметка, датированная 8 октября 1919 года. В ней говорилось: «По городу некто Антон Сорокин, национальный сибирский писатель, расклеил по заборам автопортреты и расписанные чьим-то хвостом рисунки». Сам Антон Сорокин так описал эти события: «В тот день на базаре было двадцать портретов Антона Сорокина – печального, радостного, плачущего, смеющегося, показывающего нос… Надпись: «Жизнь писательского диктатора в портретах…». Толпа невероятная. Давка, смех и издевательство» (из книги Сорокина «33 скандала Колчаку»). Писатель, и это общеизвестно, преследовал Колчака своими «скандалами». В этом же номере «Нашей газеты», где было описано чудачество Сорокина, опубликовали и заметку об организации при городской управе Омска курсов эсперанто. Для нашего повествования эта деталь важна, поскольку среди первых эсперантистов Омска был Сергей Филиппов, в будущем иркутский краевед, лектор Иркутского планетария. И он видел Сорокина и даже оставил о нём воспоминания. 

Скандалы «короля сибирских писателей», литературной легенды Омска Антона Сорокина, много раз описаны. Его фигура была долгое время забыта, однако сейчас его жизнь и работы уже стали объектами литературоведческих и краеведческих исследований. Пуще того – ничуть не ослабевает к нему интерес публики. Споры ведутся до сих пор: а его ли перу принадлежат отдельные произведения (литературные и живописные), а подлинны ли некоторые письма ему от именитых писателей? Антон Сорокин был мастером мистификаций. Мифы, рождённые им, живут по сю пору, трансформированные уже в работах исследователей.

По воспоминаниям Сергея Филиппова, в начале 1920-х на многочисленных дискуссиях о путях искусства, проходивших в Омском художественном училище имени Врубеля, рабочих клубах, красноармейских казармах, Антон Сорокин появлялся обычно в чёрном костюме и крахмальной сорочке, иногда в чеховском пенсне. «…Из дальнего угла зала раздался ехидный голосок: «Уважаемый Антон Семёнович, если мне не изменяет память, летом 1913 года в «Синем журнале» было напечатано сообщение о том, что в Омске преждевременно ушёл из жизни талантливый писатель и художник Антон Сорокин, к сожалению, не признанный современниками. Это о вас, Антон Семёнович? – Обо мне! – Позвольте, а как же вы теперь… – А теперь я воскрес!» Зал ревел от удовольствия. Вопрошающий растворился». 

«Антон Семёнович устраивал выставки своих произведений в витринах магазинов (а они часто пустовали), на окнах учреждений, парикмахерских. Иногда просто помещал на заборах», – вспоминал Сергей Филиппов, живший в Омске до начала 1920-х годов, а потом переехавший в Иркутск. Сергей Филиппов был знаком с омскими эсперантистами, потому хорошо помнил, что у известного омского эсперантиста Антона Скальского в кабинете много лет висела графическая работа Антона Сорокина «Вот вам!». «Здесь автор изобразил тушью тихое, застоявшееся болото, заросшее камышом и осокой, затянутое ряской, с жирными обрюзгшими лягушками. …Из центра болота торчала рука художника, показывающая кукиш всем обывателям этого гнилого мрачного угла, всему мещанскому миру!»

В Иркутске знали Антона Сорокина и любили его. «Своеобразная и замечательная фигура, мало известная широким кругам читателей, Антон Сорокин внёс в сибирскую литературу много смелого и необычного, – так в апреле 1928 года в газете «Власть труда» написал о нём иркутский писатель Исаак Гольдберг, опубликовавший некролог. – Бунтарь и мятежник по самой натуре своей, он не замыкался в старые и привычные формы и искал новых путей. И этими исканиями он отпугивал от себя ограниченных людей и слыл «чудаком» и «оригиналом». И поэтому творчество Антона Сорокина не всегда доходило до читателя, потому знают его сравнительно мало». 

Исаак Гольдберг во «Власти труда» приводит выдержки из «Семи скандалов» Сорокина, опубликованных незадолго до смерти писателя в первом номере журнала «Настоящее»: «Антон Сорокин – шут, Антон Сорокин – маниак. Это – броня Антона Сорокина. Под этими защитными масками Антон Сорокин дискредитировал власть Колчака. Учесть последствия скандалов не представляется возможным. В устройстве общественных скандалов Антона Сорокина можно считать специалистом…». Исаак Гольд­берг настаивал на том, что творчество Сорокина может быть оценено по достоинству только после того, как «будут изданы впервые его многочисленные рассказы и новеллы, которые ещё никогда нигде не были напечатаны». Однако вплоть до 1967 года книги Сорокина издаваться не будут. А откроет его имя для широкого круга читателей иркутянин. 

Свеча Сорокина

Сотрудники ИОХМ любезно согласились показать нам работы Антона Сорокина. О том, что работы «короля сибирских писателей» хранятся в Приангарье, в ИОХМ, широкий читатель узнал ещё в 1960-е годы от тогдашнего директора музея Алексея Дементьевича Фатьянова. Но началось всё не с Алексея Фатьянова. Само возращение Сорокина к читателю и исследователям началось с иркутского журналиста. Однажды в 1960-х Алексей Фатьянов увидел по телевизору передачу, в которой выступал иркутский журналист, литературный критик, краевед, писатель Евгений Раппопорт. Он рассказывал об Антоне Сорокине. Евгений Раппопорт занимался поисками наследия Сорокина с юности. Впервые он опубликовал статью о Сорокине в алма-атинской республиканской газете во время учёбы в Казахском государственном университете. Поиски вывели его на научного сотрудника Омского архива Николая Коломогорова. Раппопорт встречался в Алма-Ате с писателями Сергеем Марковым, Зоей Кедриной и Николаем Ановым, которые знали Антона Сорокина. А потом поехал в Омск и работал с архивом писателя, побывал в его доме, позже встречался с его родственниками. Именно его обращение к наследию писателя позволило в 1967 году издать первые после смерти работы Антона Сорокина в книге «Напевы ветра». За год до этого Евгений Раппопорт и Сергей Филиппов опубликовали в «Советской молодёжи» материалы о писателе. 

Тогда, в телепередаче, Евгений Раппопорт упомянул о том, что рисунков Сорокина-художника почти не сохранилось. Алексей Фатьянов сразу позвонил в студию телевидения и сообщил, что в фондах музея хранится около трёх десятков работ писателя, в основном это графика, а также один живописный этюд «Домики». Как же они появились в Иркутске? На этот вопрос даёт ответ газета «Власть труда» от 3 ноября 1925 года: «Особняком стоит на выставке графика Антона Сорокина, полная символики и уродливых кошмаров. Только «Страх купчихи» да «Отступление колчаковской армии» дышат силой обобщённой выразительности. Остроумны по замыслу его же «Тараканы», византийского письма образ Богоматери с младенцем, по которому ползают запечные насекомые». Сорокин принимал участие в иркутской выставке картин художников Сибири, организатором которой выступал художник Борис Лебединский. Вероятно, после этой выставки работы Сорокина и остались в Иркутске, а в 1927 году Борис Лебединский передал их в музей.

Среди этих работ Сорокина есть, если можно так выразиться, «программные» для писателя вещи. К примеру, два произведения под названием «Светильник» и «Автопортрет». У «Светильника» два автора – график Владимир Константинович Эттель и сам Антон Сорокин. Общеизвестно, что Антон Сорокин любил появляться на публике со свечой. Читая свои произведения, он вынимал из кармана подсвечник, зажигал свечу. Считается, что образ свечи, стекающий нагар которой образует подпись «Антон Сорокин», придумал Владимир Эттель. Автопортрет писателя тоже выполнен в этом ключе. В 1974 году в книге «Загадка одной картины» Алексей Фать­янов так писал об этой работе: «Худощавое лицо человека в чеховском пенсне. Сначала мы не замечаем, что волосы изображены в виде стилизованных геометрических плоскостей, а сама голова как бы является своеобразным утёсом, о который разбиваются морские волны, создающие пенящийся ажурный фон портрета. За головой-скалой… свеча… и на плоскости темени головы художника видны обнажённые женские фигуры, одна из которых с распущенными волосами склонилась в сторону свечи и, закрыв лицо руками, горько плачет». Сегодня авторство Антона Сорокина под вопросом – возможно, произведение принадлежало другому мастеру из круга Сорокина. Есть вопросы и по авторству нескольких других работ.

Однако интересен сам образ свечи. Литератор Михаил Никитин вспоминал, как он впервые услышал имя Сорокина на омском вокзале осенью 1924 года: «…на вокзальном крыльце ветер швырнул мне под ноги мокрую афишу. Она прокричала трёхвершковым шрифтом: «Литературный вечер!» Я заинтересовался и развернул ногой афишу. Человек в дождевике встал за моим плечом. «Знаменитый номер со свечой, – прочитал человек в дождевике, – исполнит известный писатель Антон Сорокин…».

Из-за скандальности Антона Сорокина отказывались печатать многие газеты. Он обманывал газеты псевдонимами. Наверняка есть немало загадочных авторов в омских и не только омских изданиях, которые вполне могут оказаться Антоном Сорокиным. К примеру, в колчаковской «Нашей мысли» была опубликована однажды в 1919 году заметка «Свеча Ассур» от имени некоего Калистрата Кедрова. Якобы выдержка «из книги легенд старообрядцев-алтайцев». Заметка-легенда повествовала о пришествии Антихриста на землю и о том, что однажды люди одумаются, вернут веру в Христа, и возрадуется «Создатель Жизни Бог Савваоф», «и будет гореть Ассур-свеча от века и до века…». Мотив очень близкий Сорокину, который не раз обличал творимое людьми зло. Книгу с таким названием нам не удалось найти, как и образа «свечи Ассур» в каком-нибудь из старообрядческих текстов. А вот то, что Антон Сорокин был из семьи старообрядцев-беспоповцев и наверняка хорошо знал эту культуру, чтобы сделать стилизацию, это факт. Кроме того, известно, что он лично занимался старообрядческими сказами, а также много произведений посвятил Алтаю. И снова в этом странном тексте – типичный для Сорокина образ свечи. И её имя Ассур: первые три буквы повторяют инициалы самого писателя – Антон Семёнович Сорокин. Известно, что в фондах Омского музея изобразительных искусств имени М.А. Врубеля хранится рисунок Сорокина «Автопортрет с Саваофом», сделанный в том самом 1919 году. Текст этой газетной заметки можно сравнить с текстом Сорокина «Тынду-тунта – трава стона (по канве алтайской легенды)» 1914 года. Известно, что редактором «Нашей мысли», где была размещена эта заметка-легенда, был ученик и друг Сорокина Всеволод Иванов. Но, конечно, это только забавное предположение, которое ничем не может быть подтверждено. 

В числе работ Сорокина, хранящихся в ИОХМ, 18 акварелей, изображающих мелодии русских и зарубежных композиторов. Техника исполнения этих произведений была такой: акварель наливалась на лист бумаги, на неё накладывался другой лист, а затем оба листа разъединялись. Узоры и подтёки, образовывавшиеся на бумаге, и служили для того, чтобы играла фантазия автора. Один из рисунков назван «Музыка Баха», другой – «Во поле берёзонька стояла». Антон Сорокин ассоциировал свои рисунки с музыкой Скрябина, Штрауса, Шопена, Сен-Санса и многих других. 

С Давидом Бурлюком

«Многие считают, что Антон Семёнович Сорокин был художником-любителем. Это неверно. Его работы профессиональны и грамотны», – писал Алексей Фатьянов. Сорокин под руководством С. Малютина занимался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Известно, что Сорокина, как явление самобытное и ни в какие рамки не укладывающееся, заметил Давид Бурлюк, устраивавший в городах Сибири выставки, двигаясь на восток, в будущую эмиграцию. «От Всероссийской федерации футуристов. Национальному Великому писателю Антону Сорокину. Извещение. Я, Давид Бурлюк, отец российского футуризма, властью, данной мне великими вождями Нового искусства, присоединяю Вас, Антон Сорокин, в ВФФ. Приказываю отныне именоваться в титулах своих Великим художником, а не только писателем и извещаю, что отныне Ваше имя вписано и будет употребляться в обращениях наших к народу в следующем порядке: Давид Бурлюк, Василий Каменский, Владимир Маяковский, Велимир Хлебников, Игорь Северянин и Антон Сорокин. Подписали, ОРФ. Действительный член-учредитель общества «Бубновый валет», член президиума московских художественных организаций Давид Бурлюк. Скрепил Евгений Спасский». Именно тогда Сорокин с Бурлюком выполнил несколько совместных работ. Две из них хранятся в Иркутском областном художественном музее. Это этюд маслом «Домики» и графический рисунок мужской обнажённой фигуры. Рисовал Давид Бурлюк, живописные работы делал Антон Сорокин. В собрании музея есть картина Сорокина «Песенки Вертинского», её передал в музей Евгений Раппопорт, а ему, по его словам, подарила работу сестра писателя Людмила Семёновна Сорокина. 

«…По тому, что представлено в иркутском музее, можно судить о Сорокине как о неплохом и свое­образном художнике, человеке, глубоко думающем, экспериментирующем и не похожем на прочих…» – писал Алексей Фатьянов. Большая благодарность сотрудникам ИОХМ, которые снова открыли работы Сорокина читателям нашей газеты. 29 июня этого года Омск отмечал 130 лет со дня рождения «короля Антона». Иркутск тоже помнит о нём.

[dme:igall/]