Несмотря на то что народные гуляния и крупные праздники ассоциируются с городским центром, где издавна собираются толпы людей, очередная «Прогулка…» началась на Кайской горе. Её выбор в качестве места встречи, по признанию кандидата исторических наук, научного сотрудника музея истории Иркутска и доцента ИрНИТУ Натальи Гавриловой, не случаен. Больше века назад в жаркие июльские дни эти места выглядели как натура для картины «Завтрак на траве» Клода Моне: дамы в кринолинах и подтянутые господа приезжали сюда на пикник, чтобы полюбоваться живописными видами.

«Самые первые дни посещения горы приходились на маёвку и Троицу, – рассказывает автор нынешних «Прогулок…». – В начале июля местные луга превращались в персидский ковёр, пестрея жарками, саранками, ромашками, белянками, лиловыми колокольчиками. Ещё в начале ХХ века, по воспоминаниям иркутянки Лидии Ивановны Тамм, её дедушка брал две лошади: ломовая везла самовар, скатерть и плюшки, другая лошадь – экипаж. Еду с собой надо было брать лёгкую – в основном салаты и непременно яичницу-глазунью. На Троицу, как вспоминает женщина, дамы одевались очень нарядно, предпочтительно в ситцевые или батистовые платья. И в одежде, и в еде должны были господствовать жёлтые и зелёные цвета, которые олицетворяли солнце и зелень».

Несмотря на то что популярной среди населения Кайская гора стала лишь в конце XIX века – тогда в окрестностях начались прокладка железнодорожных путей и строительство иркутского вокзала, это особое место, подчёркивает Гаврилова: «Это исторический, археологический и природный памятник. Здесь часть Глазковского некрополя – одного из пяти мест России и Европы, где человек живёт более 30 тысяч, а то и 50 тысяч лет, – рассказывает лектор. – Первое строительство здесь началось одновременно с появлением Иркутского острога. На месте, где Кая впадает в Иркут, уже в 1696 году стояла мельница с амбаром». 

Хотя первые жители Иркутска появились в Глазковском предместье ещё в XVII веке, заселение здесь шло не так активно, как на правом берегу Ангары, ставшем историческим центром города. Привлекательными эти места стали  после пожара 1879 года, когда огонь, начавшийся на нынешней улице Фурье, уничтожил 61 городской квартал. Тем не менее вплоть до ХХ века активной застройки здесь не велось, поэтому район стал одним из главных мест отдыха иркутян на природе наравне с побережьем реки Ушаковки и окрестностями деревни Пивоварихи.

Новогодняя ель, воздушные змеи и капуста

Спасская церковь – одно из первых каменных строений Иркутска – несколько лет назад отпраздновала своё 300-летие,
хотя могла не дожить и до 200-го юбилея

Несмотря на то что за последние полвека существования царской России число праздников в городах увеличилось в разы, самыми главными и массовыми считались традиционные гуляния, которые устраивали на Рождество, Святки, Масленицу, Троицу.

«Праздничный календарный цикл начинался с зимы, – рассказывает Наталья Гаврилова. – Рождество в те времена было одним из главных праздников. Согласно традиции, 24 декабря, в Сочельник, до первой звезды за стол не садились, а 25 декабря после обеда люди навещали родственников и знакомых». Так называемые «рождественские визиты» стали популярны в Иркутске с середины XIX века – прежде, ещё в начале столетия, первые три дня у празднующих уходили на прославление Христа. Эта традиция, однако, довольно быстро потеряла популярность среди горожан и переместилась в деревни. «Вместо этого появляется традиция устанавливать новогоднюю ель, – отмечает Гаврилова. – Новый год постепенно стал равен Рождеству по значимости: в 60–80-х годах XIX века иркутяне отмечали его в Общественном собрании (здание нынешней областной филармонии. – Прим. авт.). Праздник не считали семейным, хотя ёлку в домах ставили». Были у праздника, введённого Петром Первым, и противники. Как рассказывает Наталья Гаврилова, на страницах главного церковного издания – «Иркутских епархиальных ведомостей» – печатались статьи, где местные архипасторы утверждали: Новый год – небогоугодный праздник, за который Господь немилостиво относится к Иркутску. Говорили, что одно из мощнейших землетрясений, произошедших в Иркутске в 1862 году, – божья кара. Толчки были такой силы, что трещинами пошли стены Харлампиевской церкви, которая до сих пор находится на улице Пятой Армии. Примерно в это же время в Иркутске начались зимние потопы из-за разлива Ангары. «Плотины ГЭС не было, и наводнения происходили регулярно. Всё потому, что Ангара замерзает со дна и лёд, поднимаясь, выталкивает воду наверх, – объясняет Гаврилова. – Вся правобережная низменная часть города уходила под воду. Духовенство утверждало, что это также происходит из-за празднования Нового года». Под действием упрёков в 1863 году иркутский генерал-губернатор Корсаков отменил празднование Нового года, запретив проведение балов в благородном и общественном собраниях. Тем не менее уже к началу ХХ века этот праздник всё же отвоевал позиции в домах иркутян, став семейным, как и сегодня.

После Рождества вплоть до 6 января по старому стилю в Иркутске праздновали святки. В эти дни на замёрзшей Ангаре полиция расчищала территорию, где устраивались лошадиные бега и соревнования на тягу: провезти по льду кони могли по 100 пудов веса. «Это не случайно, ведь иркутское купечество  занималось извозом и иметь хороших лошадей было необходимо, – поясняет историк. – Вот и щеголяли купцы своими самыми лучшими лошадьми». Но всё же святки были скорее домашним праздником – больших публичных гуляний на них не устраивалось: молодёжь собиралась в домах, танцуя кадриль и играя в традиционные праздничные шарады. 

Проводы зимы иркутяне встречали с размахом. Масленица тогда приходилась на конец февраля. На неё в Иркутске пекли хворост – вопреки сложившимся представлениям, именно это блюдо вместо блинов считалось главным угощением. «На Масленицу все центральные улицы были заполнены экипажами, – рассказывает Наталья Гаврилова. – Кататься верхом на тройках и двойках для иркутян было радостью. Но иногда это заканчивалось трагедией. Всё те же церковные «Иркутские епархиальные ведомости» оставили записку о том, как молодые купцы, не увидев, что ребёнок переходит дорогу, зацепили его санями и тащили несколько метров – спасти его не удалось». Уже к началу ХХ века сани с коврами понемногу исчезают с улиц. На смену им приходят карусели и ледяные горки, которые, как и сейчас, строили в том же месте – на сквере Кирова, до революции известном под названием Тихвинской площади. Там в 1860-х годах была установлена двухъярусная карусель Гербера: внизу её тащили лошади, а наверху рассаживалась чистая публика, которая в окна вместо привычных видов могла посмотреть картинки других городов, будто бы в поезде». 

Уже в 1897 году, когда в Иркутске полным ходом шла прокладка железнодорожных путей, на Пасху в центре города также установили своеобразную рельсовую дорогу. По ней можно было прокатиться, но иркутяне очень боязливо к ней отнеслись. Пасха, которая считалась вторым по значимости праздником, так же как и Рождество, сопровождалась благотворительными взносами. Кроме этого иркутяне поднимались на колокольни городских церквей, чтобы увидеть панораму окрестностей. «Согласно данным летописей, в 70-х годах XIX века на Пасху горожане по летописи выпивали до 60 литров вина и водки в день – около 600 литров алкоголя. Вот так разгульно проходил этот праздник», – отмечает Гаврилова. Обширные пасхальные гуляния приносили и значительный доход в городскую казну – под частные балаганы Дума отдавала в наём площади на сумму до двух тысяч рублей. Одним из съёмщиков был цирк итальянца Сулье, появившийся в районе нынешнего сквера Кирова. Каменное здание цирка в Иркутске построили лишь 100 лет спустя – в 1965 году, оно находится на площади Труда и известно каждому жителю города. 

Спустя 50 дней после Пасхи в Иркутске начиналось празднование Троицы. Эти праздники люди отмечали на природе – центральная часть города пустела. Конец лета иркутяне проводили на природе, запуская воздушных змеев. Осень уже не была так щедра на традиционные праздники, но именно тогда проходили капустки – последний народный праздник в году. Сегодня он почти неизвестен, но ещё полтора века назад был популярен, особенно среди молодёжи. «Девицы звали подруг рубить капусту. А молодые парни – чиновники, семинаристы и мещане – устраивали кулачные бои за возможность прийти в дом  к той или иной девушке, чтобы потанцевать и присмотреть себе невесту, – рассказывает Гаврилова. – Кулачные бои были и на Масленицу, но лишь в начале XIX века». 

Что ни неделя, то праздник

Левый берег в районе реки Каи начал активно осваиваться иркутянами в конце XIX века,
хотя первые люди появились здесь десятки тысяч лет назад

К середине XIX века в России появились государственные праздники, или, как их ещё называли, «царские дни». В 60–70-х годах позапрошлого столетия в ежегодном календаре насчитывалось 52 таких события: дни рождения членов царской семьи Романовых, даты коронации, бракосочетаний, юбилеи брачной жизни и круглые даты царствования. «Это были скучные праздники – они проходили в церквях, где проводилась литургия, – рассказывает Наталья Гаврилова. – А за ней, как писали газеты, следовал целодневный колокольный звон, в иные праздники он длился до трёх дней кряду». После богослужений следовал обед у генерал-губернатора и городского головы. Последний обеды давал на свои деньги, а генерал-губернатор – из 27 тысяч рублей, выделенных ему на представительские расходы. 

Из царских праздников, как отмечает историк, запомнились иркутянами три коронации, пришедшиеся на вторую половину XIX века:  в 1858, 1883 и 1896 годах. Особо памятным остался день восхождения на престол Николая Второго – последнего российского императора. «В это время Иркутск украсили флагами и цветами. Во дворе городской усадьбы был накрыт самый большой стол за всю историю – на 1400 персон. Прежде всего он предназначался для бедноты и людей среднего достатка, – рассказывает Гаврилова. – На Тихвинской площади были устроены карусели и качели – праздник свидетельствовал о мощи государства: разыгрывались сцены истории, были костюмированные постановки. Простолюдины могли забраться на столб и получить часы или гармонику в качестве приза. Затем был обед для чистой публики».

Совершенно уникальными государственными в 60–70-х годах XIX века были дни спасения государя императора от опасности. Последняя из шести попыток убийства Александра Второго закончилась его смертью. Но прежде каждый раз неудачу покушавшихся на жизнь императора во всех российских городах, как и в Иркутске, торжественно отмечали крестным ходом. Одно из таких празднований прошло в 1867 году. Именно тогда была заложена часовня Христа Спасителя, которая находилась на перекрёстке нынешних улиц Пролетарской и Карла Маркса, где сейчас установлен барельеф с изображением Владимира Ленина. 

Помимо официальных празднеств во второй половине XIX века было и немало светских и церковно-религиозных праздников. Приурочены они были к юбилеям разных учреждений, встречам и отъездам генерал-губернаторов из Иркутска. Широко праздновались даты, связанные с именами  выдающихся учёных, писателей, политических деятелей России различных времён. Отмечали приезд главы Иркутской епархии, юбилеи главных священнослужителей целого ряда иркутских церквей.

– В Иркутске и других городах проводили юбилеи дней рождений Лермонтова, Карамзина, Петра Первого, Белинского, – перечисляет Наталья Гаврилова. – Но из всех наиболее выделяется празднование столетнего юбилея со дня рождения Пушкина, которое прошло 26-27 июня 1899 года. Инициатива проведения круглой даты принадлежала иркутским гласным, в том числе редактору газеты «Восточное обозрение» Ивану Ивановичу Попову, под чьим руководством была создана целая комиссия для проведения празднований, посвящённых классику.  По такому случаю была даже выпущена небольшая лакированная медаль с портретом поэта, состоялась торжественная панихида, ряд литературно-музыкальных вечеров и закладка народного училища имени Пушкина. Это здание до наших времён не сохранилось, но, по свидетельствам, располагалось оно в районе театра кукол. 

 Другим памятным юбилеем стало празднование 50-летия Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества в 1901 году. Этот день был объявлен в Иркутске выходным. Город был иллюминирован и обвешан флагами. Прошло торжественное заседание Думы, торжественное заседание отдела и несколько литературно-музыкальных вечеров. «Этот праздник запомнился  интеллигентам и учёным, ведь ВСОИРГО до начала ХХ века объединял все научные прогрессивные силы Иркутска», – говорит историк. Сейчас в здании бывшего отдела на пересечении бульвара Гагарина и улицы Карла Маркса расположен отдел истории краеведческого музея.

К концу XIX – началу ХХ века в Иркутске начали набирать популярность общественные праздники. Связано это было с ростом социальных инициатив, которые находили своё отражение в общественной жизни. Под знаком общественных праздников проходили дни, связанные с фамилиями Вагина и Загоскина, юбилей газеты «Восточное обозрение», 25-летие Общества помощи учащимся в Восточной Сибири. Все эти торжества проходили под жёстким контролем местных властей. Тем не менее параллельно с этим иркутская интеллигенция любила праздник 1 апреля, хотя церковь считала его небогоугодным, как и Новый год. «Также набрал силу Татьянин день. В Иркутске идея создания университета витала ещё с начала XIX века, но в 1888 году университет появился в Томске, – рассказывает Наталья Гаврилова. – Тем не менее самые большие взносы на счёт заведения были сделаны именно представителями Иркутска».

Наравне с общественными, государственными и народными праздниками широко отмечались и церковно-религиозные. Например, юбилеи приходских церквей. Из всего их множества иркутяне особо любили Спасскую церковь, которая существует и сегодня. В 1907 году Иркутск тождественно отмечал её 200-летие. Как писали газеты, иркутяне праздновали всю ночь. Между тем юбилей церкви мог и не состояться. После объявления о строительстве в Иркутске нового кафедрального собора на деньги купца Кузнецова началось обсуждение, где его возводить. Многие считали, что собор должен появиться на месте Спасской церкви. «Дискуссия был жаркой, храм отстояли», – говорит рассказчица. 

Царское дело

Последняя половина XIX в. оказалась богата на новые праздники, говорит Наталья Гаврилова. Именно тогда иркутяне начали отмечать Новый год,
а также общественные и городские праздники

До революции Иркутск шесть раз принимал царских особ. Впервые в 1873 году в Иркутск пожаловал Великий князь Алексей Александрович, сын Александра Второго. Это было первое путешествие члена императорской семьи Романовых по Сибири. Во многом это был символический жест – даже к середине XIX века Сибирь считалась оторванной от остальной страны. «Когда он проезжал поселения, крестьяне говорили: «Теперь не в Сибири живём, а в России», – отмечает Наталья Гаврилова. Среди мест, показанных князю, был девичий институт – ныне его здание занимает институт математики, экономики и информатики ИГУ. Его ученицы, не зная, как выказать свою преданность и радость, сыпали листья роз по дороге и на лестнице,  где поднимался и спускался князь. «После того как его нога ступала на лепестки, институтки подбирали их и хранили в своих альбомах», – говорит Гаврилова. 

Но, конечно, наиболее памятным стало посещение Иркутска будущим царём Николаем Вторым в июньские дни 1891 года. Здесь наследник открывал понтонный мост (на месте которого позже появился старый ангарский), на Тихвинской площади вблизи величественного Казанского кафедрального собора к его приезду была сооружена каменная триумфальная арка, увенчанная куполом с государственным гербом России. В Иркутске будущего последнего императора России встретили с сибирским размахом. По воспоминаниям современников, на балу, устроенном в честь Романова, многие встречали царского отпрыска в изрядном подпитии. Светские дамы, как современные фанатки рок-звёзд, ни на шаг не отходили от цесаревича, засыпая его вопросами. «В это же время один из чиновников – Махов, почтенный старичок – подошёл тихо сзади к наследнику и поцеловал его в плечо, – цитирует Наталия Гаврилова воспоминания одного из иркутских гласных по фамилии Сивков. – Наследник от неожиданности легко вздрогнул, а потом милостиво улыбнулся. Дамы обратились к цесаревичу с просьбой, чтобы он раздал им на память  свои карточки и конфекты (так их тогда называли), цветы и наконец стали просить, чтобы он разорвал свой платок на кусочки и раздал им на память. Вскоре после ужина цесаревич направился к выходу, чтобы уехать, но дамы упросили вернуться и остаться ещё на некоторое время». 

Наверное, столь же широко в 1850–1860-е годы в Иркутске отмечались приезды и отъезды генерал-губернатора Муравьёва-Амурского. Как раз тогда империя начала освоение дальневосточных  территорий – в 1858 году был подписан Айгунский  договор, согласно которому Россия получила левый берег Амура с рядом обширных территорий, а также обрела границу с Китаем. В честь этого события в Иркутске была возведена триумфальная арка, известная под названием Амурские ворота, сейчас на её месте расположен 130-квартал. Каждый визит Муравьёва-Амурского сопровождался балом и торжественным обедом в доме генерал-губернатора. «Для простолюдинов это не имело большого значения, но для купечества это был праздник», – говорит историк.

В конце XIX века, в 1881 году, Иркутск получил первый собственный праздник, который в некотором смысле можно считать предвестником Дня города. Тогда иркутяне Москвы и Петербурга отпраздновали 300-летие похода Ермака в Сибирь. Ровно год спустя – 26 октября 1882 года – этот праздник «пришёл» в Иркутск. «Интересен он был в первую очередь тем, что имел яркий либерально-политический оттенок, – объясняет Наталья Гаврилова. – Тосты, произносимые в этот день, чаще всего были завуалированными требованиям к властям». Они касались провалившейся в Сибири судебной реформы, земства, учреждения университета, ослабления цензуры, улучшений в экономике, строительства железной дороги, улучшения путей сообщения. Нынешний День города, который празднуется в 1-ю субботу июня, имеет мало общего со своим прототипом и появился в наше время.