Необычный рокер 

Это давний философский вопрос. Вернее, известный ответ на незаданный философский вопрос: «Рокер должен умереть молодым». Конечно, удаётся это немногим. Поэтому обычные рокеры просто вырастают из своих юношеских рок-н-ролльных штанишек и становятся взрослыми дядьками, ответственными работниками и любящими отцами семейств. Но каноническая традиция рок-музыканта, как понятия вору в законе, практически запрещает ему заниматься бизнесом и вообще любой упорядоченной деятельностью. Каноническая традиция предписывает вести себя исключительно как в старом анекдоте: «Ты что, пришёл на репетицию с бутылкой водки?» – «Нет, я на пьянку пришёл с гитарой!»

Поэтому первое, чем «Иркутский репортёр» собирался поинтересоваться у бас-гитариста группы «Роковая пристань» Евгения Нефедьева, как это жизнь частного предпринимателя и крепкого хозяйственника мирно сосуществует с его музыкальной деятельностью – репетициями, концертами, гастролями. Ответ оказался очень прост – Евгений Нефедьев необычный рокер. 

– В нашей рок-группе один участник коллектива практически доктор медицинских наук: наш клавишник Антон – хирург-травматолог, ортопед, у него по нескольку операций в день, он вставляет эндопротезы. Второй, без лишней скромности скажу, – без пяти минут кандидат экономических наук – это я, я ещё не защитился, – издалека начал объяснять жизненное кредо Евгений. – Третий, мой сын, – такой же, как я, только красивее, и наш ударник – человек также с высшим образованием, закончивший в том числе музыкальное училище. Мы интеллигентные рокеры и с самого начала так себя позиционировали. В том смысле, что не раздолбаи: нам сказали играть тридцать минут – мы выходим и играем ровно тридцать минут. Понимаешь методику? Мы на репетиции засекаем время звучания песен, если чуть больше получилось – одну песню убираем, другую ставим в лист и прогоняем ещё раз, по новой засекая время. То есть бизнес не мешает, а помогает правильно подходить к организации выступлений.  

Группа «Роковая пристань» образовалась в Иркутске три с половиной года назад, два с половиной года она активно выступает на местных сейшнах и рок-фестивалях. До этого у Евгения никакой практики музицирования не было. Именно этим и объясняется, что Нефедьев необычный рокер. У обычных увлечение рок-музыкой – по классической формуле «пиво, девки, рок-н-ролл» – приходится на подростковый и студенческий периоды жизни, из которого впоследствии человек вырастает в приличного клерка. Нефедьев сначала получил высшее экономическое образование, поработал в нескольких бизнесах, часть из которых поднимал сам, а потом, по сути, в зрелом возрасте нашёл себе отдушину, вступив на скользкий путь неформальной и неформатной музыки. Более того, промышляет этим со своим несовершеннолетним сыном. 

– Я знал четыре аккорда, пел девчонкам песни. Вообще, я меломан – у меня большая коллекция музыки. Покупал, слушал, сына Илью этому научил – ему сейчас шестнадцать, он у меня с четырнадцати лет по сцене носится! Но теперь больше он меня учит, – вспоминает истоки своей неожиданной музыкальной карьеры Евгений. – Получилось совершенно случайно – мы познакомились с Антоном, нашим клавишником. Они с Ильёй сейчас пишут песни, делают аранжировки, я-то играю по принципу: «Просто скажите, куда мне на грифе нажимать», а то они как начнут переходы из одной тональности в другую через тонику!    

Вот и получается, что для большей (и старшей) части группы «Роковая пристань» музыка – не философия и образ жизни, как для молодых (читай – обычных) рокеров, а отдушина.

– Представьте себе Антона, вставляющего протез бедренного сустава – кияночка, перфоратор «Бош», кровища хлещет… Конечно, надо от этого как-то отвлекаться, – пожимает плечами Евгений на рассуждения о «философии и образе жизни». – Музыка – это занятие, не связанное с основной деятельностью, которое приносит моральное удовлетворение. 

Долгие поиски себя. Недолгая карьера бюрократа…  

Евгений Нефедьев: «Рост потребителей кваса идёт за счёт тех, кто отказывается от привозных сильногазированных напитков, фант и кока-кол. За счёт отказа от «химии»

Человек, который сегодня больше известен в местной неформальной светской тусовке как музыкант одной из рок-групп, изначально рос и проходил процесс личного и профессионального становления неизмеримо далеко от этого весёлого мира. Евгений Нефедьев в 1996 году окончил в тогда ещё институте народного хозяйства сначала факультет мировой экономики, потом – президентскую программу подготовки управленческих кадров. Приходится резать правду-матку, развенчивать кумиров и срывать маски: Евгений Нефедьев вовсе не рокер и музыкант, а менеджер и управленец, по сути – бюрократ.   

Пока учился, организовал полиграфическую фирму, один из первых компьютеризированных комплексов в Иркутске, потом была транспортная компания, экспортировавшая в Монголию строительные материалы. После успел поработать директором по логистике на заводе «Кедр». 

– Это была самая интересная работа, на логистике водки, когда именно от меня зависело очень многое – от закупки комплектующих до доставки готовой продукции в каждую будку, торговавшую в Иркутске алкоголем, – ностальгически чуть улыбается Евгений. – На мне была логистика от Новосибирска до Камчатки. Потом, к сожалению, завод обанкротился, к чему я не имею никакого отношения… 

После этого Евгений долгое время был безработным – именно потому, что после былых амбициозных должностей все предложения казались мелочными, сиюминутными и бесперспективными. «Эго выросло», – признаётся он. Некоторое время он успел поработать в компании, строившей нефтепроводы, и даже председателем ТСЖ собственного дома. 

– Это было не по мне, и я ушёл. Сейчас выбрали нового председателя, молодого, пробивного…

– И тут в твоей жизни появился квас… Как это случилось? 

– Совершенно случайно. Мой очень хороший знакомый, с которым мы давно знакомы, и… есть люди, хорошо себя зарекомендовавшие… В общем, во времена, когда банкротился «Кедр», мы с ним познакомились на почве продажи прицепа спиртовоза. Я ему просто продал спиртовоз, пустой. А он уже тогда занимался квасом. Недавно он мне позвонил и говорит: «Женя, я себе пиццерию прикупил, нужно вечер организовать с живой музыкой. Я посмотрел по друзьям в фейсбуке и вижу, что ты один для этого подходишь. Приезжай, поговорим». Я приехал, мы посидели, поговорили. Оказалось, он уже шесть лет занимается квасом, один из серьёзных игроков этого рынка – у него раньше было своё производство в Ангарске, которое по разным причинам пришлось прекратить. И он мне сказал: «Я собираюсь строить квасной завод в Иркутске, мне нужны квалифицированные кадры». Кстати, в фейсбуке написали, что это чуть ли не мой завод – это некорректно. Я скорее коммерческий директор, зам генерального, генералиссимуса, так сказать. Но по ночам я здесь император…

Серьёзным игроком оказался бизнесмен Антон Кузнецов. На вопрос, почему вывел производство кваса из Ангарска, он ответил загадочно:

– Вы знаете, мы живём в России. Это такая страна, где бизнес совершенно непредсказуем. В Ангарске так уж сложились обстоятельства. Да и покупательская способность там никакая. Денег там меньше – каждую копейку считают. В Иркутске выше интенсивность жизни. Там медленно работает это всё, здесь – быстро. У нас сейчас филиалы в Братске, Усолье, Черемхове. Ангарск мы исторически и традиционно упустили из виду…      

Место, выбранное под завод, оказалось одновременно и перспективным, строящимся, и заповедным, экзотическим. Чуть выше новых микрорайонов Верхней набережной и чуть ниже патриархальной Нижней Лисихи здесь, в бесконечных мелких кривых улочках, разбросаны гаражные кооперативы, лесопилки, заброшенные склады и сгоревшие зернохранилища. Три месяца назад в нескольких ангарах ничего не было, кроме голых стен и занесённого с реки ветром мусора. За два месяца, как показала практика, оказалось возможным на ровном месте выстроить с нуля под ключ квасной завод. 

– Открой секрет, как организовать свой квасной бизнес?

– Очень просто: берётся квасное сусло и разбавляется тёплой водой… 

«Рынок кваса неисчерпаем…» 

Единственный способ проверить наполненность кеги – когда квас начинает из неё бить струёй. Поэтому в 25-литровой кеге реально находится на литр больше – бонус от производителя

Если вы хотите стать новым игроком на квасном рынке, то записывайте: квасное сусло разбавляется водой температурой 37 градусов, добавляются дрожжи и сахарный сироп. Всё это настаивается в течении 15–17 часов, потом резко охлаждается и прогоняется через сепаратор. Это – всё. 

– Но это в теории. На практике нужен котёл, который греет горячую воду, она пропускается через теплообменник, нагревающий питьевую воду, а та подаётся к квасному суслу. Нужна сироповарка, которая мешает сироп, чтобы не получился леденец в две тонны весом, и парогенератор, чтобы варить сироп из сахара не пятнадцать часов, а сорок минут при температуре 190 градусов, – с увлечением пускается Евгений в объяснения технологических тонкостей. 

– Стоп-стоп. Давай поговорим о более понятном и интересном народным массам, – бестактно перебивает его производственный восторг «Иркутский репортёр». – Например, в Иркутске рынок продажи кваса давно сложился. Есть собственный, скажем так, монополист. Вы, когда заходили на рынок, не опасались конкуренции? Что народ, проще говоря, будет покупать привычный продукт, а не ваш? 

– С точки зрения экономики рынок кваса бездонный. Однако только с мая по октябрь. Конечно, есть в абсолютных показателях его конечная ёмкость, но и она растёт на 20–30% в год…

– В смысле?

– Если в этом году квас покупают условные 100 человек, то в следующем его будут покупать от 120 до 130 – и этот рост продолжается каждый год. 

– Не может быть! Население же не прибавляется настолько стремительно!

– Население – нет. Рост потребителей идёт, как ты сам мог бы догадаться, за счёт тех, кто отказывается от привозных сильногазированных напитков, фант и кока-кол. За счёт отказа от «химии». Поэтому было не страшно. 

– Но город, грубо говоря, поделён. То есть точки, где продают квас, определены и уже заняты.

– Во-первых, были муниципальные аукционы, на которых разыгрывали эти точки – мы участвовали в них. Причём для меня это было открытием: например, право аренды точки в Ново-Ленино ушло на аукционе за 170000 рублей. Обалдеть! Чтобы просто поставить бочку, люди заплатили сто семьдесят тысяч! Плюс бочка стоит сто шестьдесят…

– А что, есть карта города, на которую нанесены все места, где можно поставить бочку, и если на карте место не отмечено, то квасом торговать там нельзя? 

– Есть… тонкости. Есть муниципальная земля, точки на которой разыгрываются на аукционах, а есть земля, находящаяся на прилегающих к зданиям территориях. Там, если договориться с собственником, можно выставляться. Можно договариваться с ТСЖ. Можно договариваться с продуктовыми гипермаркетами – ставить в проходных местах у магазинов. А вот перекрёстки, остановки – это муниципальная земля, там город решает, кто будет торговать. Сейчас у нас по городу порядка двадцати точек. Но мы не делаем упор на розницу – мы производители, мы работаем в опт. Кроме Иркутска мы грузим в Усть-Орду – вот клиент сидит, ждёт, пока мы поговорим, он сегодня утром приезжал, забрал двадцать четыре кеги и сейчас, в обед, приехал ещё раз. То есть 350 литров он продал за четыре часа. Усолье приезжает в ночь – забирает пять тонн. 

– Хорошо, вы ориентированы на опт. Но продавцы кваса уже привыкли к местному монополисту. Как они пошли к вам?

Производство кваса – это очень просто: квасное сусло разбавляется водой температурой 37 градусов, добавляются дрожжи и сахарный сироп…

– Я больше скажу. Квасные клиенты знают друг друга как облупленных – они работают по пятнадцать лет. Новичкам зайти на рынок очень тяжело. Я бы не сказал, что это «квасная мафия», но есть устоявшиеся отношения, которые люди стараются не нарушать. Но поскольку Антон (хозяин бизнеса. – Авт) работает на этом рынке уже шесть лет, он сам всех знает. 

– Но ваш квас отличается от привычного. Например, он не такой сладкий… 

 – Я могу объяснить почему. Как-то так получилось, что основной производитель кваса в Иркутске приучил покупателей к сладкому квасу. Он прямо приторно-сладкий. Если вы попробуете хорошую газировку на натуральном сахаре, а потом дешёвую, на аспартаме, вы сразу почувствуете разницу. В данном случае разница между нашим квасом и тем, к которому иркутяне привыкли, абсолютно та же. Квас должен быть кислее, чем даже мы его делаем, но мы подстраиваемся под рынок, под то, к чему привыкли люди. Мы добавляем сахара больше, но мы добавляем именно сахар. А подсластители – это яд…

– Что дальше? 

– Квас – сезонный бизнес, люди перестают его покупать, когда становится холодно, уже в октябре. Даже когда дождь идёт, продаж нет. Но предприятие существует, мощности уже есть, поэтому, когда закончится сезон, мы перейдём на диверсификацию продукции – расширим ассортимент до «слабоалкоголки», медовухи и пива. С этим уйдём в зиму…   

Длительность сезона продажи кваса напрямую зависит от прочно установившейся тёплой погоды – почти не бывает такого, чтобы сезон начинался раньше мая и заканчивался позже октября. Но есть ещё и недельные колебания потребления этого народного напитка. Больше всего его покупают в пятницу – резкий рост продаж идёт за счёт тех, кто берёт его с собой, уезжая на дачу. В понедельник и вторник квас покупают ни шатко ни валко, а если пятницу принять за сто процентов, то среда и четверг дают до восьмидесяти процентов покупателей. В выходные больше всего покупают на точках, которые стоят вдоль дорог. И совсем не берут квас в дожди… 

Производить квас просто, рынок практически бездонный. Но зайти на него почти невозможно. А рокер ты при этом, панк или попсовик – не имеет значения. Главное, чтобы хозяйственник был крепкий.