Поразительно, но сегодня, в свои 94 года, фронтовик старается не вспоминать о возрасте. Он в меру сил остаётся энергичным. И с появлением приветливого весеннего солнышка снова большую часть времени проводит во дворе частного дома – хлопочет по хозяйству, по давней привычке мастерит что-то полезное. 

Именно творческий пытливый ум и умелые руки помогли летом 1942-го не только краснофлотцу Ивану, но и его сослуживцам по зенитно-артиллерийской батарее береговой обороны Северного флота быстро развернуть орудия на высоком каменистом берегу одного из островов в 400 километрах от входа в Кольский залив. За проявленную изобретательность Иван Тулёв получил свою первую боевую награду – медаль «За боевые заслуги». Тогда же судьба несколько раз уберегла его от, казалось бы, неминуемой гибели.

Так получилось, что большую часть жизни уроженец Ленинграда Иван Иванович отдал армейской службе. Призвался в родном городе в октябре 1940-го. Попал на Северный флот, в береговую артиллерию. Начинал службу на острове Кильдин в Баренцевом море. Батарея из 76-миллиметровых орудий, самых мощных на тот период, прикрывала вход в незамерзающий порт Мурманска. 

– Настраивался на длительную службу, ведь «срочная» на флоте тогда тянулась долго, – рассказал ветеран. – Приступили к освоению матчасти. В орудийном расчёте из семи человек у меня был третий номер. Отвечал за прицеливание. Стреляли по учебным воздушным и морским целям. Думал, отслужу и домой. Но через восемь месяцев началась война. 

Впрочем, моряки уже весной понимали, что надо ждать большой грозы. Это подтвердил и начальник противовоздушной обороны Северного флота полковник Пименов, который, по словам Ивана Тулёва, в начале мая приезжал на батарею и рассказывал артиллеристам о нависшей опасности. Разведка докладывала, что в соседней Норвегии в районе города Керкинес высадился немецкий войсковой корпус. 

А буквально через несколько недель главнокомандующий советским Военно-морским флотом адмирал Николай Кузнецов объявил повышенную боевую готовность по всем флотам и на Каспийской флотилии. Артрасчёты береговой обороны острова Кильдин из казарм перебросили непосредственно к орудиям. Краснофлотцы жили прямо на позициях, в землянках. Вернуться в расположение им уже не довелось.

– Страха не было. Возможно, потому, что молодой был – 21 год всего, – вспомнил то время Иван Иванович. – Больше скажу, войну увидел в прицел своего орудия уже 20 июня. Около 11 часов утра со стороны Норвегии к нам пожаловал немецкий пикирующий бомбардировщик «Юнкерс». Наша батарея открыла заградительный огонь. Помню, какое-то особое чувство было внутри, когда стреляли не по учебной, а по реальной цели. Получив «по носу», немец убрался во­свояси. Но вот через сутки, 22-го, мы увидели в небе настоящую крылатую армаду фашистских бомбардировщиков. На голове у меня, да, наверное, и под фуражками у остальных бойцов батареи, каждый волосок зашевелился. Признаться, жуткое было зрелище.

Батарея, рассказал фронтовик, открыла массированный огонь по врагу. Благо орудия по высоте и дальности стрельбы доставали противника. После того боя вражеские самолёты стали обходить остров стороной. Тем не менее Кильдин оказался настоящей крепостью для немцев. Их надводные корабли не рисковали приближаться к берегам, прикрываемым с острова зенитно-артиллерийской батареей. А наземные силы и вовсе смогли продвинуться на севере лишь на 70 километров. До 1944 года советские моряки и бойцы соединений Карельского фронта прочно удерживали немцев на прежних позициях, а потом и вовсе отбросили их далеко на запад. 

Зима 1941-1942 годов выдалась чрезвычайно холодной. Это сыграло роковую роль для советских военно-морских сил, расположенных на кольской базе, в 400 километрах от острова Кильдин. Стоявшие в обычно не замерзавшем заливе малые торпедные катера и корабли-охотники за подводными лодками вмёрзли в образовавшийся от больших морозов лёд. И немцы повадились атаковать их с воздуха. Калибр бортовых орудий на кораблях был небольшим, огрызаться морякам, по сути, было нечем. Корабли оказались беззащитными перед бомбёжками. Вот тогда командование приняло решение прикрыть базу береговыми зенитно-артиллерийскими орудиями, рядом был построен военный аэродром для истребительной авиации.

– Летом 1942-го к новому месту дислокации по морю ушла первая группа артиллеристов, – рассказал Иван Тулёв. – Но до точки выгрузки они так и не добрались – гитлеровцы потопили морской транспорт. Пришёл наш черёд собираться в путь. И вот нам просто повезло. На подходе к базе на море упал такой густой туман, что протянутой руки не видать было. Он нас и укрыл от немецких атак. Правда, тогда едва на вражескую морскую мину не наткнулись. Чудом вовремя её заприметили и уничтожили. 

Высаживались, продолжил свой рассказ фронтовик, на острове у входа в залив, где находилась военно-морская база торпедных катеров. Кругом – сплошной камень. Бойцам пришлось очень быстро снимать орудия на берег. Только высадились, как в небе появились пять вражеских бомбардировщиков. Конечно, перцу они задали нашим морякам. 

– По приказу командира мы рассредоточились, но вести ответный огонь могли только из стрелкового оружия, – вспомнил Иван Иванович. – Я мог положиться лишь на свою «подружку» – мосинскую трёхлинейку. До сих пор помню номер своей винтовки – 2405. Пять лет с ней не расставался. После того налёта командиры поставили нам задачу развернуть батарею на позициях всего за несколько дней.

Это был адский труд. Моряки-артиллеристы поднимали на высокий берег орудия – каждое весом по пять тонн. А ещё тягать вверх пришлось оборудование для управления огнём, ящики со снарядами. 

– Один такой ящик больше меня весил, – с улыбкой рассказал ветеран. – Чтобы проще было поднимать ящики, пришлось изобрести хитрое приспособление – наплечники. Это разгрузило руки, можно было цепляться за камни при подъёме. Ежедневно поднимали на площадку с орудиями по 10 ящиков. На высоту в 250 метров над уровнем моря. Командование отметило мою выдумку, получил благодарность и награду. 

Из каменных плит артиллеристы сложили брустверы, выстроили орудийные «дворы», по периметру площадки расставили ящики со снарядами. Приготовились встречать врага во всеоружии. И он не заставил себя долго ждать. Правда, немецкие лётчики быстро поняли, что их безнаказанным налётам пришёл конец. Ещё несколько раз пытались прорваться через батарею, но не получилось. С тех пор обходили далеко стороной. 

Всё, что смогли гитлеровцы сделать, это взять советские позиции в плотную блокаду с суши и моря. Какое-то время краснофлотцам пришлось посидеть на голодной диете, так как с подвозом продуктов было трудно. Но справились. И дождались победного мая.

– О победе в войне нам объявил командир, – вспомнил тот светлый день Иван Иванович. – На радостях мы ­освободили от хозяйственных вещей сарай, стоявший недалеко от позиций, и там организовали танцы. У нас на батарее служила пара девчат. Вот тогда я и танцевать научился. 

Иван Тулёв остался на сверхсрочную службу, какое-то время поработал в плавмастерской в тех же местах, где встречал победу. Ну а после получил высшее военно-политическое образование, вернулся в родной Ленинград, надел, закончив с отличием ленинградское училище имени Жданова, погоны старшего лейтенанта. И, получив распределение в Севастополь, до 1955 года прослужил на юге страны. 

Судьба подарила Ивану Ивановичу замечательно долгую и верную любовь. С супругой Клавдией Фёдоровной прожили вместе, как говорят, душа в душу 62 года. На свет появились две дочери. 

– Демобилизовавшись, вернулся в Ленинград, устроился на работу в транспортной отрасли. Именно тогда познакомился со специалистом, который служил на красноярской земле. Он так живописно рассказывал о Сибири, что мне необыкновенно сильно захотелось побывать в Красноярье, – рассказал о своём переезде в июле 1957 года к берегам Енисея Иван Иванович. – Уговорил жену и поехали… в неизвестность. Однако мой ангел-хранитель меня не подвёл – случилось ещё несколько судьбоносных встреч, которые в итоге привели меня и мою семью в Дивногорск, где поначалу работал в жилищно-коммунальном хозяйстве. А после перешёл на Красноярскую ГЭС. 

Долгое время Иван Тулёв возглавлял на станции штаб ГО и ЧС. Полюбил Сибирь всем сердцем. На пенсию вышел только в 72-летнем возрасте. А когда исполнилось 86, на лыжах соревновался. И долго ещё не расставался с этим полюбившимся ему видом спорта.

Сейчас Иван Иванович воспитывает пятерых внуков, восьмерых правнуков и двух праправнуков. В таком большом коллективе о возрасте думать некогда. Фронтовик вновь встречает свою, уже 70-ю по счёту, Великую Победу – в окружении любимой семьи. С наступающим праздником и земной Вам поклон от спасённых поколений, дорогой Иван Иванович!