«Томми-ган» вообще пять килограммов весит»
В Музее истории Иркутска выставили стрелковое оружие времён Великой Отечественной
Вторая мировая война, как и первая, стала соревнованием инженеров. В условиях глобального противоборства конструкторы решали непростую задачу: как сделать оружие максимально простым и дешёвым, чтобы его можно было производить массово. Разницу в их подходах с каждой стороны конфликта можно увидеть в грозных артефактах минувшей эпохи – винтовках и пистолетах-пулемётах, которые в честь 9 Мая выставили на всеобщее обозрение в Музее истории Иркутска.
Выставочный экземпляр
«Очень интересное оружие, – сотрудник Музея истории Иркутска Евгений Меньшагин достаёт из витрины компактный пистолет, отливающий серовато-чёрным. – Это пистолет системы Коровина, создававшийся по заказу общества «Динамо». Но ничего спортивного я в нём не вижу: маленький, плоский, его можно запросто положить в кармана. Словно создан для скрытого ношения. На первый взгляд неказистый, но ладонь его просто обтекает». В 1926 году, когда его только начали выпускать, «Тульского Коровина» можно было купить для самообороны. «Всесоюзный оружейно-пулемётный трест просит граждан покупателей все свои замечания по поводу приобретённого автоматического пистолета «Т. К.» калибром 6,35 мм сообщать по адресу: Москва, Центральный совет П. С. О-ва «Динамо», – гласила инструкция к нему. Интересно, что и клеймили его не так, как типовую продукцию для армии и других структур, которые сейчас назвали бы типовыми.
Модель, разработанную в качестве гражданской, часто вручали в качестве наградного оружия. Но в 1941-1942 годах, когда немало стволов, сосредоточенных на складах и в частях вблизи границы СССР, было захвачено немцами, а работавшие в тылу заводы не успели это компенсировать, пистолетом Коровина вооружали младший командный состав Красной Армии. Конечно, соперничать по своим характеристикам со знаменитым ТТ он не мог, но всё же был довольно грозным оружием ближнего боя, которое способно пробить две дюймовые доски из сосны, установленные с промежутком в три дюйма, и застрять в третьей, пройдя её наполовину. А с десятка метров он запросто прошивал четыре сосновые доски.
Тот экземпляр, который выставили на обозрение посетителей Музея истории Иркутска, был выпущен уже в тридцатые годы. Об этом свидетельствуют серийный номер 268945 и щёчки рукоятки с литерами «ТОЗ», отличавшие переходный вариант модели пистолета, которую начали выпускать в 1930 году. Но, к сожалению, выяснить историю пистолета, который нынче встречается крайне редко, возможным не представляется: значительная часть экспонатов, выставленных в честь 70-летия Победы, поступила от частных коллекционеров, не раскрывающих подробности того, как они оказались у них в руках. «Есть кое-что из фондов нашего музея, – добавляет Меньшагин. – Оружие, как и положено, выхолощено». Или, говоря официальным языком, приведено в состояние, исключающее возможность выстрела.
Это касается, к примеру, револьвера системы Нагана образца 1930 года или пистолета ТТ, лежащих на одной полочке с «Тульским Коровиным». В одной из соседних витрин – легендарный пистолет-пулемёт Шпагина, или ППШ-41, ставший одним из самых узнаваемых символов победы в Великой Отечественной. На заднем плане – не менее известная трёхлинейная винтовка образца 1891/1930 годов. Оружие, разработанное ещё до Первой мировой конструктором Сергеем Мосиным, повсеместно использовалось в Красной Армии и производилось до 1944 года. Символично, что в музейной витрине оно скрещено с самозарядной винтовкой Токарева. Именно СВТ-40 должна была заменить трёхлинейку в качестве основного оружия пехоты. Штат стрелковой дивизии № 04/400-416 от 5 апреля 1941 года, в частности, предписывал, что в ней должны быть 3307 самозарядных винтовок и 6992 неавтоматические винтовки и карабины, причём стрелковая рота должна была располагать 96 самозарядными винтовками, а стрелковое отделение укомплектовано исключительно ими. «Немцы, столкнувшись с Красной Армией на полях сражений 1941 года, были ошарашены обилием самозарядного и автоматического оружия у её бойцов, – рассказывает Евгений Витальевич. – Винтовку Токарева они подбирали и с удовольствием ей пользовались». На вооружении Вермахта ничего подобного не было – первые самозарядные G-41, создатели которых позаимствовали отдельные решения у тульского оружейника, начали поступать в армейские части для проведения войсковых испытаний лишь в конце первого года восточной кампании. И то, они были тяжелее и капризнее СВТ-40, особой популярности у солдат не снискало. А в Советском Союзе, где только в 1940 году выпустили более 90 тыс. самозарядных винтовок, а в 1941 году прибавили к ним ещё более 1 млн, с началом войны на истощение сделали ставку на более простую и надёжную трёхлинейку. И пистолеты-пулемёты, чья огневая мощь делала их незаменимыми в боях на небольших дистанциях. Ещё в 1940 году советская промышленность выпустила 81 тыс. пистолетов-пулемётов Дегтярёва, а в 1941 году – 98 тыс. ППШ, принятых на вооружение вместо них.
«Молотком и матерком»
Пусть пистолет-пулемёт Шпагина был сравнительно простым и надёжным, требовалось что-то ещё более простое и лёгкое: снаряжённый «папаша» весил 5,3 килограмма. К тому же дисковый магазин на 71 патрон, дававший преимущество в бою, таил в себе недостаток – повышенный риск перекоса боеприпаса и, как следствие, заклинивания. В 1942 году его заменили секторным магазином на 35 патронов, но проблему это не решило: пистолет-пулемёт всё равно весил очень много, вдобавок «рожок» из довольно тонкой стали можно было погнуть при неосторожном обращении. Плюс к тому ППШ при скорострельности в 900–1100 выстрелов в минуту быстро расходовал боезапас.
В конкурсе на новый пистолет-пулемёт, который Главное артиллерийское управление РККА объявило в 1942 году, неожиданно выиграла конструкция Алексея Судаева, обошедшая творения куда более именитых оружейников: Дегтярёва, Коровина, Шпагина. В то же время в ней использовали наиболее удачные решения другого участника, техника-лейтенанта Безручко-Высоцкого. После того как пистолет-пулемёт Судаева был доработан и прошёл испытания, конкурсная комиссия пришла к выводу, что он «других равноценных конкурентов не имеет. По техническим и боевым качествам значительно превосходит штатный образец ППШ-41, а также американские автоматы Томпсона и Рейзинга, английский СТЭН, немецкий МП-40 и венгерский 39-М». Техническое задание было выполнено: ППС получился лёгким – меньше 3,7 кг вместе с патронами, – простым и не очень скорострельным (600–700 выстрелов в минуту). Правда, стрелять мог только очередями – для упрощения конструкции в ней предусмотрели лишь один режим огня. Но для опытных стрелков это проблемы не составляло.
Войсковые испытания пистолет-пулемёт Судаева, который в октябре 1942 года начали производить на Московском заводе счётно-аналитических машин, проходил в частях Ленинградского фронта. А его серийное производство наладили в блокадном городе. Оборудование, необходимое для этого, было разбросано по разным предприятиям осаждённого Ленинграда: станки находились, к примеру, на заводе имени Кулакова, «Красном инструментальщике» и «Электроаппарате», а штампы изготавливала артель «Примус». Пока налаживалось производство, конструкцию пистолета-пулемёта изменили (увеличилась толщина стального листа, из которого его штамповали, для сохранения массы были укорочены ствол и откидной приклад, несколько иными стали затвор и магазин), так что в окончательном виде он поступил на вооружение в начале 1943 года, получив известное обозначение ППС-43.
Один из первых экземпляров, произведённых в блокадном Ленинграде, и показывает наш собеседник. Потёртости на ствольной коробке, по всей видимости, свидетельствуют о его непростой истории, полной драматичных моментов. Второй ППС (его нам разрешают подержать), носит номер АА955 – судя по всему, это один из первых пистолетов-пулемётов Судаева, произведённых серийно. Оружие, до того виденное лишь за стеклом музейных витрин и на кадрах военной хроники, оказывается на удивление лёгким и компактным. А когда его разбирают у тебя на глазах, удивляешься: деталей крайне мало. Недаром бойцы шутили, что ППС-43 можно ремонтировать только «молотком и матерком».
«Немецкое оружие смотрится агрессивно»
Чего не скажешь о немецком MP-40. Нацистский пистолет-пулемёт, который любой мальчишка, выросший на фильмах про Великую Отечественную, определит безошибочно, клюнув стволом, непривычно оттягивает руки. «Вы ещё увидите «Томми-ган» – он вообще пять килограммов весит», – обещает наш собеседник. Но и тот автомат, который невольно хочется назвать «Шмайссером» (пусть и знаешь, что его разработал Генрих Фольмер, а творением куда более известного оружейника Хуго Шмайссера, по наиболее вероятной версии, сочли разведчики союзников, из-за неверного донесения которых его включили под таким названием в справочник по германским вооружённым силам), впечатляет. Для комплекта не хватает лишь складного приклада, но узнаваемые части на месте: коробчатый магазин на 32 патрона, за который, словно за рукоять, неосознанно берёшься в стиле абстрактного фрица, резиновая накладка под стволом, металлический упор для стрельбы из бронемашины. «Конечно, у немцев очень мощная оружейная традиция, – констатирует Меньшагин. – И МП-40 не лишён определённого изящества. Но всё немецкое оружие смотрится очень агрессивно».
Говорят, что пистолет Люгера, он же парабеллум, который попадает в руки следом, даже запрещён в некоторых странах: один его внешний вид вызывает немотивированную агрессию. Почему-то список этих государств не встречается в открытых источниках, так что есть определённые сомнения в правдивости этой легенды, но классический маузер, который выставлен в той же витрине, сразу наводит на мысли о советских комиссарах в пыльных шлемах. Впрочем, первый взгляд оказывается ошибочным: перед нами Mauser model 712 «Schnellfeuer» образца 1932 года – поздняя модификация, способная вести огонь в автоматическом режиме. Ей в 1941 году вооружали штурмовые отряды: пистолетов-пулемётов, сколь бы часто их ни показывали в пропагандистских фильмах, в распоряжении Вермахта было немного. Основным оружием немецкого пехотинца был другой маузер – винтовка G98 и её укороченная версия 98k, принятая на вооружение в 1935 году. Её при создании экспозиции вниманием не обошли: короткий вариант тоже выставлен в витрине с немецкими трофеями.
«Точность не выше, чем у бейсбольного мяча»
Не забыли и про оружие союзников. Если точнее, американский пистолет-пулемёт Томпсона. В нашем случае – M1928A1, который был принят на вооружение перед тем, как японцы напали на Перл-Харбор и американцы вступили во Вторую мировую войну. От того «Томми-гана», который мы привыкли видеть в фильмах про чикагских гангстеров, отличается коробчатым магазином вместо диска. Такова отличительная черта и более поздних его модификаций – упрощённой M1 и её усовершенствованного варианта М1А1. К слову, «Томпсон» был третьим по распространённости пистолетом-пулемётом в Красной Армии: государственный секретарь США Эдвард Стеттиниус в своих мемуарах пишет, что по ленд-лизу в Советский Союз было поставлено около 150 тысяч стволов. Конечно, этому показателю далеко до того количества, в котором выпустили ППШ или ППС, но цифра внушает определённое уважение.
Впрочем, «окопная метла», разработанная под конец Первой мировой войны, для Второй мировой была не самым удачным решением. «Точность попадания у «Томми» не выше, чем у бейсбольного мяча при подаче, и радиус действия у него не намного больше, – рассуждал Ивлин Гордон, главный герой «Дороги доблести» Хайнлайна, написанной в 1963 году. – Но достоинства у него есть – попадёшь из него в человека, он упадёт и больше уже не встанет. Он не длинен и не слишком тяжёл и на небольшое время развивает хорошую огневую мощь». Персонажу фантастики хочется возразить: пистолет-пулемёт Томпсона весит гораздо больше, чем любой другой его конкурент сороковых годов. Пять с лишним килограммов дерева и железа тянут к земле с неимоверной силой. Каждая деталь сделана в стиле классического американского автомобиля: солидно, надёжно, с большим запасом прочности. Отомкнутым прикладом можно работать как дубинкой, прямоугольный магазин годится на роль молотка. Но эргономика на высоте: пули выбрасываются не вбок, как у советских или немецких пистолетов-пулемётов, а вверх, так что стрелять удобно как левше, так и правше.
Но как бы ни впечатляли инженерные решения и технические хитрости, в какой бы мальчишеский восторг ни приводил сам вид оружия, мысли о смертоносном назначении пистолетов, винтовок и автоматов не оставляют ни на минуту. Семьдесят лет спустя после того, как Советский Союз не без помощи союзников победил нацистскую Германию и её сателлитов, хочется, чтобы они оставались всего лишь историческими артефактами, лишёнными возможности произвести хоть один выстрел.
