В истории Иркутской области уже был период, когда запасы омуля удалось восстановить благодаря запрету на лов. 

– В послевоенные годы на Байкале стабильно добывалось от 6 до 9 тыс. тонн омуля. Нерегулируемый промысел довёл до того, что в 1968 году, по официальной статистике, было добыто около 980 тонн омуля. Это привело к запрету на промышленный улов рыбы, – рассказывает директор Байкальского филиала ФГБНУ «Госрыбцентр» Владимир Петерфельд. – В 1983 году запасы омуля составляли около 25–27 тыс. тонн, и лов был вновь разрешён в размере от двух до трёх тыс. тонн. В то время был разработан режим промысла, ориентированный на выход нагульного омуля в  Селенгинское мелководье, Баргузин, верхнюю Ангару и Кичеру. До 2000-х годов состояние промзапаса было стабильно – 22–25 тысяч тонн с квотой на улов от 2 до 3 тысяч тонн. Никаких тенденций к уменьшению воспроизводящей части популяции не возникало.

Однако последние 15 лет количество омуля в Байкале уменьшается. Сейчас запасы составляют 12–14 тыс. тонн. Официально разрешённый вылов на территории Иркутской области и Бурятии теперь – 1,5 тыс. тонн. Причём Приангарье, где лов идёт на Малом Море и на Южном Байкале, получает всего 15-16% от общей байкальской квоты, потому что основные места вылова рыбы находятся на территории Бурятии. Таким образом, 250 тонн омуля приходится на Приангарье и 1250 тонн – на соседний регион. По словам Петерфельда, в 2016 году прогнозируется резкое снижение общедопустимого лова на озере до 1100 тонн. 

По мнению специалистов, основная причина уменьшения запасов омуля – перелов, возникающий из-за неучтённого вылова и браконьерства. «В настоящее время местный отдел контроля надзора и рыбоохраны Иркутской области физически не может держать ситуацию под надзором так качественно, как это было в 1980-х годах, – говорит Петерфельд. – Тогда численность рыбоохраны была в три раза больше, а безработного населения практически не было – тунеядство наказывалось. Люди шли на работу. Когда им было браконьерить? Практически всё прибрежное население сейчас не работает – негде. Люди вынуждены кормить себя сами. Они решают социальные вопросы самовольно – других путей у них просто нет».

В промысловых районах омуль сейчас практически исчез, констатировал наш собеседник. 

Омуль изменил направление миграции, что связано со сменой кормовой базы. Основной корм омуля – молодь бычка-желтокрылки. Его нерестилища расположены в Иркутской области. Существует три нерестовых стада желтокрылки: майская, мартовская и августовская. Майская популяция самая многочисленная. Её молодь привлекала омуля в Малое Море. 

– Совместно с министерством сельского хозяйства Иркутской области мы установили, что численность бычка-желтокрылки на нерестилищах снизилась более чем в 100 раз, – поясняет декан биолого-почвенного факультета ИГУ Аркадий Матвеев. – Последние годы омуль питался раковым планктоном. Рыба изменила направление миграции и не подходит к берегам, где осуществляется основной промысел неводами и сетями. Заход омуля в Малое Море мы не наблюдаем в течение 4-5 лет. Омуль вылавливается там десятками тонн, и то с трудом. Промышленный улов омуля становится нерентабельным в Иркутской области. Этот год будет более критическим. Уровень Байкала упал ниже той отметки, которая определена правительством как минимальная. В этом году не стоит ожидать подхода омуля туда, где он обычно питался бычком-желтокрылкой.

Один из способов спасти промысел – перевести его из прибрежья в эпипелагиаль –  верхний слой водоёма до глубины 200 м. Это позволило бы сохранить многие виды рыб, которые оказываются в прилове, когда промысел омуля проводится в прибрежье. Например, осетра, занесённого в Красную книгу. Но, по мнению учёных, самый простой и оптимальный вариант восстановления запасов омуля – запрет на промышленный лов. «У нас есть поручение Росрыболовства готовить обоснование о закрытии промышленного лова омуля на Байкале, если этим летом данные о снижении запасов подтвердятся и если продолжится сокращение заходящих на нерест производителей. Это вынужденная мера», – заключил Петерфельд.