«А умрём мы в один день, обязательно в один. Так договорились, – дополнила Михаила Алексеевича Клавдия Ивановна. – Иначе нам нельзя».

Война для комсомольца Михаила Ляхова началась в 1943-м, когда получил повестку из военкомата.  На призывном всё удивлялись: надо же при росте 180 см иметь вес 47 кг.  

 – Тебя надо усиленно откармливать! – вынесли вердикт члены призывной комиссии. 

 – Курс молодого бойца проходил?  

 – Конечно! Знаю ружьё, автомат, миномёт,  – перечислял паренёк. 

 – Это хорошо… Значит, отправим тебя на учёбу. Заодно и откормим. А уж потом на войну.  

На настоящую войну попал Михаил в канун нового, 1944 года, и сразу под Керчь, где шли кровопролитные бои за город. Противник буквально зубами держался за каждую пядь земли портового города. Необстрелянные бойцы почти сразу, спустя всего несколько часов после прибытия, вступали в бой. Было это ранним декабрьским утром. Местность на берегу Чёрного моря была усыпана трупами. Михаил чуть не наступил на один. Присмотревшись, вздрогнул – тело было окровавлено, а вместо головы зияла дыра. Этот трагический образ преследовал солдата долго, вызывал злость и неумолимое желание убивать неприятеля. Просто косить очередями, не подчиняясь приказу командира. Обстрелянные бойцы, видя подобное настроение новичка, давали хорошее наставление – не терять голову. Она на войне должна быть трезвой. Иначе нельзя… 

Бои за высоту на подступах к Керчи следовали один за другим. Захлёбывалась одна атака, начиналась другая. Лишь ночью стрельба прекращалась. В течение дня высота по нескольку раз переходила из рук в руки. Так продолжалось три-четыре недели. Поступавшее пополнение сразу бросали в бой. А к вечеру, как в той песне, бывало «нас оставалось только трое из 18 ребят». 18 января 44-го рядовой Ляхов был ранен осколками в ногу. В госпитале провалялся около четырёх месяцев. Буквально перед выпиской загноилась одна из ран, и вместо передовой пехотинец вновь попал на операционный стол. Полстакана спирта, палку в зубы, руки-ноги привязаны. Терпи, солдат! Операции делались, как говорили, «вживую». Бывали случаи, что умирали солдаты не от ран, а от болевого шока.

Пока лежал в госпитале, освободили не только Керчь, но и весь Крым. Два раза после войны ездил Ляхов на место боёв. Первый раз в 1960-е годы. Город утопал в зелени, мирно плескалось море. Гуляли отдыхающее. Вроде войны здесь никогда и не было. Мирная идиллия и только. Во вторую поездку отметил: появилось в Керчи много памятников, пробовал считать, но сбился. Добрался и до высотки. В войну она казалась огромной, что Куликово поле. А годы спустя – совсем небольшая  по площади возвышенность. Заросли травой траншеи, в землю ушли блиндажи. Сколько же здесь ребят полегло! Гильзы много десятилетий туристы находили. Поклонился он и подвигу лётчиц из женского полка, названных немцами «ночные ведьмы». В составе погибшего в Керчи экипажа была и землячка – выпускница Черемховского педучилища Паня Прокопьева. Это он хорошо помнил. На месте гибели их самолёта возвышался памятник. 

Война долго не отпускала сибиряка, почти каждую ночь он шёл в бой за безымянную высотку и просыпался в холодном поту. Потом потихоньку горькие воспоминания отошли, надо же было жить дальше. 

…После госпиталя год отслужил в Дунайском пароходстве. Сопровождали баржи с соляркой, керосином, бензином из Югославии и Венгрии, необходимые для нужд армии. Здесь, в Дунае, вылечил он свои болячки на ногах. (После ранения открылась экзема, и бинты с ноги он практически не снимал. А тут посоветовали опускать ноги в воду и подставлять солнышку. Помогло. Правда, сейчас болячки вновь дают о себе знать. Вот бы снова в дунайской водице подержать!)

Уже после победы Ляхов охранял склады с оружием в Котовске (Украина). Вовсе не мирная была та служба – бандеровцы предпринимали попытки завладеть оружием. Потому днём и ночью дежурила у объекта рота охраны.

Мобилизовался земляк только в 48-м, и сразу в родной город. Первое, что он сделал, – построил дом родителям. Старый совсем обветшал. Уезжал на шахты Якутии.  Окончил курсы взрывников и снова вернулся в Черемхово – это судьба. Город родной больше никуда его не отпустил. Более 40 лет проработал Ляхов на его разрезах взрывником. Награждён знаками Шахтёрской Славы. В ноябре 2015 года ветерану исполнится 90 лет. Доброго здоровья Вам, Михаил Алексеевич!