У нас это возможно

Очередной скандал федерального масштаба с упоминанием Иркутской области разгорелся, как может показаться, на ровном месте. 23 марта советник президента РФ по культуре Владимир Толстой принял участие в похоронах Валентина Распутина. А 26 марта федеральные СМИ со ссылкой на выступление Толстого на круглом столе о патриотическом воспитании молодёжи сообщили: в одной из библиотек Качугского района изъяли книги, способные дурно повлиять на подрастающее поколение. Список оказался довольно разношерстным – от «Колобка» до «Приключений Тома Сойера и Гекльберри Финна», но по каждому произведению Толстой назвал причину и сослался  на федеральный закон № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». 

Правительство Иркутской области хоть и не ждало такого подвоха, однако довольно быстро нашло источник. По официальной версии, виновата некая учительница, которая на похоронах подошла к советнику президента и задала вопрос о судьбе книг. Список она взяла из Интернета, где действительно есть сайт «родительской общественности», попытавшейся применить федеральный закон к детской классике. Толстой, будучи в расстроенных чувствах и по краткости сумбурного разговора, неправильно понял информацию. В результате список превратил­ся в «распоряжение районного отдела образования», а теоретически возможное изъятие – в свершившийся факт. 

Правительство, надо отдать должное, не делает из происшествия какую-то проблему. И это действительно не та тема, которую сегодня нужно обсуждать в первую очередь. Да, федеральные СМИ поторопились и не проверили информацию. Если круглый стол проходил вечером, а новость нужно было срочно выдать, то дозвониться ни в Иркутск, ни в Качуг журналисты не могли. Да, общественность поверила ошибочной информации – ну так, а почему было не поверить? В 2002 году не где-нибудь, а на Театральной площади в Москве стоял бутафорский унитаз, в который швыряли книги российских писателей. Так что если бы история про Качуг оказалась правдой, никто особо и не удивился бы. Происшествие вполне укладывалось в рамки основных общественных тенденций последних лет. 

В конце концов, Владимир Толстой попался на фальшивку, строго опирающуюся на конкретные пункты и статьи закона № 436, датированного декабрём 2010 года. На основании статьи 5 можно запретить практически всю мировую литературу: «К информации, запрещенной для распространения среди детей, относится информация:

1) побуждающая детей к совершению действий, представляющих угрозу их жизни и (или) здоровью, в том числе к причинению вреда своему здоровью, самоубийству; 2) способная вызвать у детей желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, принять участие в азартных играх, заниматься проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством; 3) обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия по отношению к людям или животным…; 4) отрицающая семейные ценности, пропагандирующая нетрадиционные сексуальные отношения и формирующая неуважение к родителям и (или) другим членам семьи; 5) оправдывающая противоправное поведение; 6) содержащая нецензурную брань…». 

На основании этого закона уже неоднократно предпринимались попытки запретить отдельные книги, мультфильмы и даже целые телеканалы. Относительно свежий пример – выступление главы московского муниципального района Ново-Переделкино Эрнеста Макаренко, предложившего осенью 2014 года запретить мультсериалы «Симпсоны», «Футурама», «Южный парк» и «Спанч Боб» как опасные для детской психики. Ирония судьбы: в качестве альтернативы Макаренко приводил «прекрасные советские мультфильмы». В том числе, видимо, и мультфильмы о Чебурашке, которого за 30 лет до того хотели запретить за «безродный космополитизм». А ведь формально Макаренко был абсолютно прав, и закон можно применить именно таким образом. Приложите лекало к «Алисе в стране чудес», гайдаровской «Школе» или знаменитой «Республике ШКИД», и вы поймёте, что лишь необязательность исполнения законов в очередной раз спасла нас от полного закрытия всех библиотек за ненадобностью. 

Отлучение Толстого

Истории, связанные с законом № 436, – это ещё не самые яркие цветочки на мрачном дереве отечественного запретительства. Государство сформулировало свою позицию, оформило её в виде закона и тем самым очертило для отдельных авторов и творческих коллективов некие границы: сюда можно, сюда нельзя, конвой предупредил, а дальше решайте сами – шаг влево или шаг вправо, конец один. На более низком уровне, во взаимоотношениях небольших коллективов и отдельных личностей, могут без предупреждений обойтись – и рамки никогда не угадаешь. Театральным режиссёрам, писателям и журналистам стоит на всякий случай почитывать листовки наиболее радикальных национал-патриотических организаций и присматриваться к пикетам, выходящим на улицы в неофициальные праздники вроде Дня русской нации. Но стопроцент­ной гарантии от подрыва на идеологическом минном поле российского общества это не даёт. 

Многим памятны, например, истории с требованиями запретить книги и фильмы о Гарри Поттере, сагу о вампирах «Сумерки» и множество других популярных произведений, а также все возможные ответвления и производные – концерты, спектакли, детские вечеринки в конкретном стиле, музеи и продажу атрибутики. Безобидных «Телепузиков» и то разве что на кострах не жгли. Требования могли исходить как от известных общественных и религиозных деятелей, так и от безвестных общественников, немедленно после этого стяжавших свои «15 минут славы». Курьёзная история с выступлением Владимира Толстого на этом фоне – просто удачный во всех смыслах пример: запрета не было, разобрались быстро. А если кто и пострадал, так это сам Толстой и те издания, которые распространили его информацию.

Казус Толстого, конечно, чрезмерно велик, потому что совершён при посредстве федеральных СМИ и вроде как невосполним, ведь даже прозвучавшие на следующий день опровержения могла услышать и прочитать совсем иная аудитория. Но, с другой стороны, почему бы не вспомнить осень прошлого года, когда крохотная публикация в муниципальном издании прославила Иркутск в международном масштабе как центр ксенофобии и национализма? За тот случай ни ответственности не наступило, ни даже официальных извинений никто не потребовал. Замяли и забыли, хотя можно было сделать большой урок для всех областных и даже федеральных СМИ. 

Аппетит к репрессиям

Среди прочих карт Российской Федерации есть и такая, на которой отмечаются случаи идеологических конфликтов с тяжкими последствиями. Да, у нас в местной  власти откровенных мракобесов вроде бы нет. А может быть, и есть, мы просто о них ничего не знаем. Никто же не задаёт вопросов чиновникам от мэра и выше: «Что вы думаете о работах Ларса фон Триера? Как вам история с постановкой «Тангейзера» в Новосибирске? Что бы вы предприняли в случае появления в городе эпатажных рок-групп?»

Даже желания нет задавать такие вопросы, потому что ответ слишком предсказуем. На выборы в региональные и муниципальные органы власти регулярно выходят организации, требующие для начала удалить из области всех мигрантов – а потом, видимо, захотят разобраться и с «неправильными» соотечественниками. В Иркутске существует общество поклонников Сталина, одобряющих все методы своего кумира – а среди них идеологические чистки и уничтожение неправильных книг (иной раз вместе с авторами) не на последнем месте. Кто-то сомневается, что в случае прихода к власти эти люди постараются возродить сталинские практики в полном объёме? Напрасно, они именно об этом и мечтают. С точки зрения этой части нашего общества (и части немалой, хотя и негромкой), Толстой своей речью в защиту сомнительных произведений уже заработал как минимум на покаянное выступление в СМИ с отречением от неправильной позиции, а уж о государственной и общественной деятельности точно придётся забыть. 

В отличие от редакций новостных порталов и телеканалов Владимир Толстой, вероятно, не станет официально опровергать свою информацию, потому что всегда может сказать: заблуждался, но действовал из лучших побуждений. И это высказывание нельзя опровергнуть, потому что действительно из лучших – всем своим авторитетом защитил лучшие образцы детской классики. Не припомню случая, чтобы в Иркутске кто-то так вот вставал на защиту униженных и оскорблённых, даже если речь шла об осквернении Вечного огня, актах вандализма на кладбищах (вот вандалов защищали, это было), сожжении книг, расстрелах изображений политиков. Даже скандальная история с расстрелом изображения советского офицера 23 февраля 2010 года в сквере имени Кирова стала следствием возмущения нескольких горожан – а тысячи прошли мимо молча. 

Все мы время от времени бываем чем-то раздражены, на кого-то обижены и позволяем себе такое, от чего бумага бы сгорела от стыда – а Интернет терпит, потому что видал и не такое. Иркутск, как ни крути, пока ещё сравнительно спокойное место, и не стоит превращать его в поле боя – чиновников против обывателей, религиозных общин против работников культуры, журналистов против депутатов и так далее до бесконечности. Самое время объявить «нулевой вариант»: обиды – мнимые и реальные – забыты, никто никому ничего не должен. 

Но уж если кто снова начнёт – пусть пеняет на себя.