– Почему снова Иркутск и Байкал?

– Основное действие происходит именно на Ольхоне. Это особенное место, что-то в нём такое есть, что трудно зафиксировать. Я не помню, например, каких-то мощных картин с изображением Байкала. Как ни странно, со времён «У озера» Герасимова Байкал не фигурирует ни в российских, ни в зарубежных фильмах. Не знаю, в чём дело, может, гипнотизм озера не поддаётся, а может, никто не ставил задачи его зафиксировать. На нашем курсе во ВГИКе учились ребята со всей страны. И никто из них не был на Байкале. Мне всегда было так обидно. Я начинала рассказывать, как там. И постоянно показывала фотографии, любительское видео. Мне всегда казалось, что если сделать озеро местом действия, все должны почувствовать что-то удивительное и особенное, должны понять, что здесь надо побывать. В этом нет квасного патриотизма. Это что-то непроговариваемое, ко­гда хочется, чтобы было увидено то, что достойно быть увиденным. То, что очень любишь и ценишь. По нашему замыслу, Байкал – это и место действия, и своего рода персонаж, сила, которая собирает главных героев вместе. 

Сценарий был написан несколько лет назад. В силу разных обстоятельств он очень деформировался с тех пор, переписывался многократно – несколько десятков раз. Не ожидала, что я способна на это добровольно, а не под давлением продюсеров. Но базовая история осталась старой. 

Первая реакция продюсеров на сценарий: «Мы можем это в Подмосковье снять? На Валдае тоже красиво». Так продолжалось, пока мы не познакомились с Алексеем Кублицким. Это известный продюсер. Он был исполнительным и ведущим продюсером всех фильмов Тимура Бекмамбетова до Wanted, работал на «Высоцкий. Спасибо, что живой», «Каникулы строгого режима» и так далее. Кублицкий поверил в то, что можно сделать проект, который отвечал бы определению кино как хоть и массовому, но искусству. Мы хотим сделать, с одной стороны, авторское кино, в нём должна быть индивидуальность, но оно должно предназначаться массовому зрителю, а не узкому хорошо подготовленному сегменту любителей кино. 

– Какая команда будет работать и какая роль в этом проекте отводится вам?

– Я – режиссёр и сценарист. Поскольку Алексей Кублицкий является генеральным продюсером, то во многом определяется команда, проверенная им. У нас замечательный исполнительный продюсер проекта Маша Корнеева. Из тех, с кем мне уже доводилось работать, это Витя Тимшин – звукорежиссёр, с которым мы делали «Сатисфакцию». Мы уже собирались вместе с оператором Максимом Шинкоренко, общались. Могу сказать, что есть какое-то совпадение в видении картинки. В главной мужской роли снимется Сергей Безруков, исполнительницу женской роли пока назвать не могу. Думаю, это будет интересный творческий дуэт, полагаю, им интересно будет вместе работать. Я верю в этих актёров, потому что кино будет актёрское, безусловно. 

– Фильм предполагает камерность?

– В этом-то и сложность: сделать камерную историю, но для большого экрана. Этот сценарий можно было прочесть как телемувик и сделать его очень малыми средствами. Но этого не хотелось, потому что тогда не стоило даже заикаться о Байкале. 

У нас была такая ситуация, ко­гда Алексей, глядя на сценарий, говорил: может, здесь смешнее сделать, и здесь. Мы с Тимуром Эзугбая начинали нашпиговывать текст шутками, и вдруг пришло понимание, что этим мы фильм убили. В «Огоньке» как-то был материал о современном отечественном кино под названием «Или ржака, или подвиг». И правда, в большинстве случаев это именно так. Нам не хотелось ни ржаки, ни подвига. Хотелось абсолютно человеческой истории, в которой будет и юмор, и нежность. В итоге Кублицкий нам доверился, и сценарий вновь переписали.

Алексей – это моё мнение – умеет делать самую лучшую киношную картинку. Одна и та же строчка сценария может быть решена совершенно разными приёмами. Мы приехали с готовым представлением о том, каким будет наш киноязык. Он будет широким. Хотелось бы каждую сцену решать однопланово. Этому помогает простор, который заложен в нашем главном съёмочном объекте – Байкале. Мы неизбежно к нему привязаны. Чтобы показать всю его мощь, потребуется и компьютерная графика, и пролёты, и подводная съёмка. При этом должно быть очень новогоднее настроение, потому что это история, происходящая 31 декабря и 1 января. Сам Новый год мы не показываем. Должно возникать ощущение до и после. Ну и ещё нам нужна зимняя натура. Большая часть действия фильма происходит на льду Байкала. 

– Не боитесь навлечь на себя критику земляков в связи с тем обстоятельством, что Байкал встаёт в январе, а не к Новому году?

– Это такое допущение, не думаю, что оно вызовет общеиркутский бунт (смеётся), наоборот, мне кажется, людей должно порадовать появление Иркутска и Ольхона в кино. Я специально писала городские сцены, чтобы показать Иркутск, улицы, что люблю. И, конечно, чтобы показать красиво Байкал – трещины полутораметровые, светящийся лёд, пещеры ледяные – от чего внутри всё сжимается. 

Надо сказать, что и сейчас со льдом напряжёнка. Неожиданно тепло. У нас в связи с этим огромные проблемы. Оказывается, что нет до сих пор сообщения с Ольхоном, и мы просто не понимаем, что делать – переносить съёмки то ли на материковую зону, то ли на север, где лёд толстый. Подвергать опасности съёмочную группу из 60 человек никто не будет.

– Как удалось получить государственное финансирование проекта?

– Поскольку ни у меня, ни у Алексея нет частных денег, мы ждали помощи от Фонда кино или Минкульта. Дважды представляли наш сценарий на питчинг. Сначала под названием «Млечный путь», во второй раз – «Один не дома». На питчинг подаются проекты разной степени готовности, некоторые уже практически снятые и требующие дофинансирования на стадии пост-продакшн. А у нас-то ничего не было, кроме сценария, кастинга и понимания того, как мы это должны делать. Сравнить можно разве с Сочи, заявившимся на Олимпийские игры. У всех всё есть, а мы всё построим, честное слово. Но, видимо, поддержка больших артистов и их вера в этот сценарий помогли. Нам немножко повезло, и работа сама за себя постояла. 

– Что происходило между «Сатисфакцией» и нынешним фильмом?

– «Сатисфакция» была так давно. В ноябре 2014 у нас с Женей Гришковцом вышла пьеса «Уик энд», уже вторая написанная в соавторстве. Она поставлена в школе современной пьесы. В основном были документальные фильмы, которые мне были очень важны. Много работала над сценариями, в том числе «Ёлок», в последних была креативным продюсером. Было много проектов, от записи детского хора в тысячу детей до съёмок киноопер. Но всё это время мы готовили «Один не дома». Для того чтобы к этому фильму приблизиться, нужно было, чтобы многое совпало. 

– В вашей фильмографии много музыкального кино. Как можно оценить перспективы кино, популяризирующего классическую музыку?

– Ничто так не люблю, как музыку. Это, безусловно, неконтролируемо и необъяснимо. Я даже не знаю, что испытываю, когда музыку слышу, это не те чувства, что можно в жизни пережить и с чем-то сравнить. Надо сказать, что я не имела никакого специального образования и начала слушать музыку уже взрослой. Помню, Денис Мацуев говорил: «У нас в семье играть на пианино было как зубы почистить». Ни в моей семье, ни у кого из моих знакомых так не было. И никто из нас не был приучен к этим длинным музыкальным фразам. Но я переслушивала их раз за разом, так меня туда тянуло. И вдруг музыка стала вся предельно ясной. 

Чтобы полюбить классическую музыку, её надо слушать. Поэтому мы сняли детский художественный фильм «Большие приключения маленького Сашки Крапивкина». Сейчас, к сожалению, проект застрял на пост-продакшн. Мы делаем его очень медленно, потому что сами оплачиваем весь процесс. Я очень благодарна всем ребятам, которые либо бесплатно, либо исключительно за символические деньги, покрывающие только прямые расходы, работают над «Сашкой Крапивкиным». Кстати, графику сейчас делают здесь, в Иркутске. Нам хотелось сделать фильм, который интересно смотреть, но вся его канва выстроена на классической музыке. Я исходила из того, что все дети знают Венгерскую рапсодию Листа, потому что она звучит в мультфильме «Том и Джерри». Все знают «Щелкунчика». Но никто не знает «Спящую красавицу». Потому что в первом случае есть мультфильм, во втором – нет. В фильме в игровых эпизодах снялись Денис Мацуев, Валерий Абисалович Гергиев, Ильдар Абдразаков (Ильдара мы потом в «Ёлках 1914» сняли в роли Шаляпина). 

Мне хочется найти пути для музыки, стать современной, что достигается в том числе посредством монтажа. Правда, часто представители мира классической музыки ставят мне в упрек работу в рекламе и на телевидении. А этот опыт, как мне кажется, наоборот, помогает делать картинку на экране привычной для многих людей. И если оперу «Левша» (Анна работала над киноверсией оперы Родиона Щедрина, премьера которой состоялась в 2013 году в Мариинском театре. – Прим. авт.) снять как кино, её легче смотреть человеку неподготовленному. 

– Как начался ваш роман с Мариинкой?

– Несколько лет назад я сделала фильм о Денисе Мацуеве. Фильм показали по Первому каналу, его многие увидели. И мне одновременно поступили предложения от Алексея Учителя, продюсировавшего фильм про Мариинский театр – он предложил мне стать режиссёром; с разницей в три дня позвонил пресс-секретарь Московского Пасхального фестиваля, художественным руководителем которого является директор Мариинского теарта Валерий Гергиев, и предложил делать фильм о фестивале; в эти же дни позвонил сам Валерий Абисалович c вопросом, можем ли сделать отдельно фильм про третий концерт Рахманинова. Звонки никак друг с другом не были связаны. И я помню, у Валерия Абисаловича было большое удивление, когда он понял, что на всех трёх проектах работает один режиссёр.

– Насколько важно дружить с людьми, с которыми ты работаешь?

– Дружить не совсем то слово. Но мне было бы очень тяжело с людьми, которые не хотят со мной работать. Не думаю, что у меня деловые отношения так легко могут перейти в дружбу: я не люблю тусовки, никуда не хожу, да и я вечно работаю. У меня есть соавтор – Тимур, с которым мы вместе написали очень много, в том числе сценарий «Один не дома». Это мой вгиковский однокурсник и мой друг, но это скорее исключение, чем правило. Для меня важнее доброжелательная обстановка во время работы. Когда репетировали «Золотого петушка», находились друг с другом сутками: усталость страшная, все на пределе. Сроки бешеные. Несколько составов. Но была поддержка со стороны артистов и постановочной части, которым нравилось репетировать, нравился созданный нами мир. Такая атмосфера – для меня большая помощь. Все по-разному работают, кто-то любит конфликтовать и кого-то в тонусе держит нервная обстановка, но я лично сильно зажимаюсь в таких обстоятельствах. Если я чувствую поддержку, могу продержаться сутками. 

– Опера, балет, сценарии, кино, – как удаётся себя переключать?

– Мало кто верит, что всё можно совмещать, – и это справедливо. У меня многое идёт от музыки, как мне кажется. Это такой большой мир, и мне безразлично, что делать – писать режиссёрский сценарий на музыку или костюмы рисовать: если ты слышишь музыку, если она открылась, ты видишь этот мир целиком, и дальше ты его, по сути, описываешь, и неважно, описываешь ты только декорации, или пишешь сценарий, или всё разом. Не знаю, как это происходит у других людей. Скажу так: какое-то ограниченное время я могу концентрироваться на одной вещи, например, пять часов подряд монтирую; когда понимаю, что последние полчаса думаю о другом проекте, начинаю заниматься другим. И переключение даёт воздух.

– Я не верю в историю о том, что не страшно начинать что-то большое, чего не делал никогда. 

– Страх существует, когда ты впервые представляешь замысел – самый нежный и беззащитный уровень. И здесь ничего не поменялось с тех пор, как я сдавала свою первую работу вместе с Юрой Дорохиным и Андреем Закаблуковским на АИСТе. Мне кажется, что я заболеваю, когда происходит первичная работа по переносу чего-то абстрактного в конкретные образы, слова. Сейчас я жду реакции на эскизы к детскому балету «Бемби». У многих название ассоциируется лишь с диснеевским мультфильмом (который я так не посмотрела). А между тем это нежнейшая прекраснейшая музыка Андрея Головина, который написал сюиту по роману Зальтена. Мы делаем трогательную историю становления духа. 

– Насколько в такие моменты важна поддержка родных?

– Маме я всегда всё отправляю, я ещё карандашом эскиз рисую, отправляю маме, что-то пишу, отправляю маме. Очень злюсь, когда ей что-то не нравится. Но всегда переделываю. Потому что знаю: здесь что-то не то. Я доверяю её вкусу.

– Много проектов, и личную жизнь никто не отменял. Насколько в вашей работе сегодня принято расставлять приоритеты? 

– С одним мне проще – за неимением личной жизни время высвобождается. Сейчас главный при­оритет – 13 марта, выпуск «Бемби» в Мариинке, а с 15-го стартуют съёмки. И главным на ближайшие полгода становится фильм. Мы к этому долго шли, долго готовились, душевно вкладывались, мы так ждали этого шанса.