При всём богатстве выбора

В федеральном плане мероприятий, подписанном председателем Государственной Думы Сергеем Нарышкиным, больше 120 пунктов. Большинство имеют к рядовому читателю такое же отдалённое отношение, как логотип года – к литературе вообще. На логотипе, если кто-то ещё не видел, изображены три профиля: серый (почему-то) Пушкин, синий (даже не спрашивайте…) Гоголь и красная (совершенно не к месту) Анна Ахматова. Все трое опознаются даже не очень грамотными российскими школьниками. Бывших советских школьников, видавших профили Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина точно в такой же компоновке, логотип ставит в тупик. 

Зачем, например, великих литераторов сделали цветными, можно же было взять вполне приличные портреты? Помимо малоприятных ассоциаций с символикой ВКП(б), подобная компоновка классиков напоминает и обложку первого выпуска альманаха «Полярная звезда» с профилями пяти казнённых декабристов. Может быть, автор логотипа по молодости лет и в силу плохого современного образования не в курсе, однако Пушкин был невыездной, Гоголь, наоборот, умер в эмиграции, а у Ахматовой вся семья репрессирована. Понятно, что все трое олицетворяют собой вершины русской литературы, но можно было подобрать и альтернативное трио. Например, Ломоносов – Толстой – Блок. Всё-таки более благополучные биографии, а фигуры не менее значимые.  

Поместив на логотип трёх величайших классиков (пусть даже это были бы Фаддей Булгарин, Михаил Катков и Семён Бабаевский), инициаторы Года литературы задали для мероприятия слишком высокую планку. Для рядового читателя – а именно он создал России репутацию «самой читающей страны в мире» – шанс попасть на ключевые мероприятия равен нулю. Максимум, на что можно рассчитывать, так это на встречу с писателями в рамках проекта «Уездный город N» или «Большая книга в провинции». Будем честны до конца: если ваш город в стороне от железной дороги, и этот шанс становится призрачным. 

До самых до окраин

В провинции давно привыкли развлекать себя самостоятельно. И примеров тому не счесть. Девять лет назад создан сайт «Чтение-21». Люди были серьёзные: «Портал «Чтение-21» разработан фондом «Пушкинская библиотека» при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям». Инициаторы проекта предусмотрительны, как сама Кассандра: до тотального распространения гаджетов, позволяющих торчать в социальных сетях буквально 24 часа в сутки, оставалось ещё несколько лет, а люди уже думали о повышении интереса к чтению: «Цель портала – мобилизовать общественное мнение и быть важным информационным каналом для государственных и общественных структур, профессионалов и любителей книги и чтения».

И ведь получилось! Вот вам новость из самых свежих: «В Перми в 2015-м, объявленном в России Годом литературы, на экспланаде возвели «Буквоград». Всего одно предложение, а сколько загадок! Иностранное слово «эспланада» (сайт, посвящённый чтению, редактируют не особо грамотные люди, поэтому у них «экс…») режет глаз своей неуместностью. Из любого словаря можно узнать, что это открытое пространство между крепостью и жилыми кварталами в городе. В России классических крепостей вообще мало (если не считать ими московский или казанский кремль), а уж Перми, основанной как поселение при медном заводе, такое сооружение изначально не требовалось. Одним словом, ледовый городок стоит где-то в центре, при этом на пустыре. 

Зато уж на ледовые чудеса в Перми не поскупились. Одна из горок посвящена «…«Севастопольским рассказам» Толстова…». Что сказать – вовремя Год литературы объявили, ещё год-другой и начнут писать «Талстова». В целом объект обошёлся городскому бюджету в 26 млн рублей. А прошлогодний городок, посвящённый Олимпиаде в Сочи, уточняет сайт «Чтение-21», стоил всего 11 млн. Впервые любовь к книге победила любовь к спорту. 

В Ульяновске, на родине одного из самых тиражируемых писателей ХХ века, пошли и вовсе нетривиальным путём. В отличие от Перми, где в ледовом городке фигурами Чеширского кота и Мартовского зайца отмечают 150-летие «Алисы в Стране чудес», ульяновские чиновники учредили фестиваль «12 симбирских литературных апостолов» с вручением III ежегодной поэтической премии имени Н.Н. Благова. Кто такой был тот Благов, наверняка знают исключительно его земляки, в этом-то и прелесть: область помнит своих литературных героев, гордится ими и чтит традиции. Победил в конкурсе местный литератор, издавший в прошлом году книгу стихов при поддержке губернатора Ульяновской области. Вот так просто и незатейливо местные власти нашли, оценили и дважды поддержали того, кто со временем станет гордостью региона, а то и тринадцатым литературным апостолом. 

Есть с чем сравнить

Но и это ведь не предел. Год литературы можно довести не только до каждого города, а и до каждого человека. На Чукотке проживает чуть более 50 тыс. человек. В прошлом году, который был объявлен (…ну-ка, проверьте свою память… Годом культуры, конечно же!) Годом культуры, там прошло 1700 различных мероприятий. То есть один из трёх любых жителей Чукотки имел шанс посетить хотя бы одно событие. И если Год литературы пройдёт с тем же размахом, Чукотка станет в высшей степени культурным местом. Жить от этого, правда, легче не станет, тут уж против природы не попрёшь. 

Вопрос только в одном – зачем нам всё это? В городе Иркутске есть как минимум две (а по некоторым сведениям даже три) организации, именующие себя Союзом писателей. В советское время писательский союз был всего один, при этом его члены проводили уроки в школах, встречи с читателями, выступали со своими размышлениями о жизни в газетах и даже выезжали в творческие командировки на стройки пятилеток – от первой и до последней. Современные общаются только друг с другом. Можно вспомнить тот ужас, с которым Максим Горький узнал о существовании в СССР 30 тысяч писателей. В тот момент, когда «буревестник» узнал эту новость, творческий зуд охватил всю страну, все слои общества. Даже на Черемховских угольных копях, бывших некогда местом ссылки самого отпетого криминального и революционного элемента, существовала собственная, абсолютно автономная группа писателей! Горький же прекрасно понимал, что творчество не может быть массовым и добром это всё не кончится. 

И был прав – не кончилось. Самым распространённым жанром стали доносы друг на друга, вследствие чего ряды существенно сократились и очистились, а в стране появилась параллельная литература. Ахматова, щедро включённая сегодня в логотип официального Года литературы, полвека назад едва ли удостоилась бы персонального вечера. Её, правда, восстановили в Союзе писателей ещё при жизни Сталина, но для полноценного признания этого было маловато. Нужна была хоть какая-то отечественная литературная премия, хоть какая-то медалька, чтобы встать в один ряд с таким корифеем, как Леонид Брежнев. Или хотя бы как Николай Тихонов. Не помните такого? А зря, это же он сказал: «Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире  гвоздей».   

Нынешний литературный процесс вызывает двойственное ощущение – полной свободы творчества в сочетании с полной закрытостью тех узких врат, что стоят между писателем и читателем. Писать можно что угодно: бывший (а по некоторым сведениям и не бывший даже) член запрещённой Национал-большевистской партии Захар Прилепин является лауреатом двух весьма престижных литературных премий; есть цикл книг, в котором Гитлер становится союзником СССР, да и вообще полки в книжных магазинах просто ломятся под тяжестью томов. Даже если из этой массы вычесть классиков, учебные пособия и бредовые сочинения псевдоучёных, останется ещё столько, чтобы современному Горькому заново прийти в ужас – пишут, очень много пишут. 

С другой стороны, местных издательств становится всё меньше. Провинциальному автору приходится либо собирать со знакомых по сто, двести или пятьсот рублей – и с нужной суммой отправляться в крупный город, либо довольствоваться размещением свёрстанного файла на сайте какой-нибудь виртуальной библиотеки. Оба пути не дают никаких шансов пробиться в писательскую элиту, ведь премии дают только за напечатанные книги, а моральным удовлетворением сыт не будешь.  

Благо неучастия

Ещё более тягостным становится общее впечатление от регионального воплощения Года литературы при виде списка тем, выпавших иркутским школьникам на выпускное сочинение. Несколько лет российские школьники были избавлены от этой тягостной повинности. И было это, положа руку на сердце, очень хорошо. Потому что в 2014 году нужно было сделать выбор между темами, каждая из которых заслуживает как минимум докторской диссертации: «В чём счастье и драма любви?», «Какой опыт даёт человеку война?», «Как природа помогает понять мир человеческих чувств?», «Роль родительского наставления в жизни человека» и «Что такое взаимопонимание?». 

Подозреваю, что читать те сочинения было настоящей мукой. Что может сказать о любви поколение, воспитанное на статусах социальной сети «ВКонтакте» – или даже на фильме «Обыкновенное чудо»? О какой природе могут рассуждать подростки, видавшие собственными глазами разницу между Ольхоном и Альпами? Что могут сказать своим детям родители, не имеющие никаких моральных или эстетических ориентиров в собственной жизни? О каком взаимопонимании может идти речь в обществе, где не могут договориться о соблюдении правил дорожного движения? И слава богу, что практически никто из подростков в Иркутской области не знает, какой опыт даёт человеку война – а судить об этих материях по книжкам, даже если это книги Льва Толстого, Василя Быкова или Даниила Гранина, совершенно бессмысленно. 

Единственное, к чему должен подтолкнуть нас проходящий ныне Год литературы, так это к твёрдому осознанию простого факта: отечественная литература является сокровищницей, в которой собрано огромное количество авторов и произведений. Мировая литература настолько велика, что обычный человек даже не может себе представить масштаб этого явления. Попытка принять участие в строительстве великого храма мировой литературы или хотя бы отечественного пристроя к этому храму практически безнадёжна. 

«Если можешь не писать – не пиши!» – вот главное наставление, которым здравомыслящий родитель должен поделиться со своим ребёнком. Иное дело чтение. Тут самое благое пожелание заключается в том, чтобы, зажмурив глаза, проскочить самые первые этажи, сложенные из современных бестселлеров, и как можно быстрее и дальше подняться выше – к наследию классиков. Они, правда, тоже грешили при жизни: Толстой – многословием, Чехов – фельетонами, Достоевский – участием в полуреволюционных кружках. Зато уж теперь никаких сюрпризов, в отличие от тех же ценников.