Германия и СССР

Откуда кораблик попал в наши семейные ёлочные коробки, сейчас уже установить не удастся: многочисленные переезды, уход из жизни старшего поколения, – всё это уже не позволяет восстановить картину. Известно, что один из моих прадедов вернулся с войны с трофейными вещами, в семье хранится крепкий германский сундук, однако вряд ли кто-то повёз бы с собой в виде трофея ёлочную игрушку. Скорее всего, она была куплена давным-давно в Иркутске у кого-то с рук, на одной из «блошинок». Флаг на игрушечном боку свидетельствует, что кораблик был выпущен до 1933 года, эпохи Третьего рейха. Игрушка, несмотря на возраст, сохранилась довольно хорошо. У неё, как у некоторых старинных стеклянных игрушек, две подвески – на «мачте» и на самом «теле» кораблика.    

В ёлочных коробках удалось оты-скать и несколько советских новогодних раритетов примерно того же времени. Один из них – жёлтая формовая игрушка, на одном из боков которой изображен серп и молот, а на другом – красная звезда. Есть и ещё одна красная звезда, лучше сохранившаяся. Это стеклянная пятиконечная звезда, оттенённая по кругу жёлтыми лучами. Историю этих игрушек, как и старенькой зелёной избушки «на прищепке», я помню достаточно хорошо. Когда-то в столовой детского дома, где работала моя мама, я увидела ёлку с этими игрушками. Они в большинстве своём были очень старыми, видимо, кто-то просто отдал ненужные украшения в детдом. Мне разрешили выбрать понравившиеся с 

обещанием, что взамен я принесу новые. Так на ёлке в детском доме появились современные стеклянные шарики, а я унесла домой звёздочки и избушку. Через несколько лет на известной «блошинке» на Свердловском рынке я встретила старичка, который торговал ёлочными игрушками. «Довоенный, видишь, какое толстое стекло», – заверил он меня, дав в руки большой жёлтый шар. В нагрузку дедушка дал ещё и картонную звёздочку. Уже позже я узнала, что эта картонная игрушка – символ эпохи, когда «ёлку в Союзе разрешили!». Парашютист из двух раскрашенных картонок – тоже, и тоже пришёл с почившей свердловской «блошинки». На этот раз я расспросила продавца, откуда взялась такая игрушка. Бабушка рассказала мне, что когда она была маленькой, то иногда детям разрешалось в качестве подарка снять одну игрушку с общественной ёлки. Она уверяла, что сняла этого парашютиста её мама на ёлке во Дворце пионеров. Возможно, это и не так, но пусть этот парашютист остаётся с той историей, с которой был передан мне в руки. Вместе с парашютистом в доме появилась и картонная коробочка в виде ящика для писем. На её оборотной стороне надпись: «Главкондитер», 1-я государственная бисквитно-шоколадная фабрика им. К. Самойловой, Ленинград, Наркомпищепром СССР. В такие сюрпризницы, которые тоже вешались на ёлку, обычно складывали конфеты либо маленькие подарки. На моём «почтовом ящичке» какой-то ребёнок прорезал щель – чтобы всё было «по-настоящему» и можно было опускать крохотные письма. Дети часто так «улучшали» игрушки. Поскольку устная история моих игрушек той эпохи была весьма скудной, мне и захотелось узнать, как они появились на ёлках, причём на ёлках иркутских. 

«Буряты навезли… мясных туш»

Согласно изысканиям исследователей истории ёлочной игрушки, пик кампании против Рождества в СССР пришёлся на 1927-1928 годы. Основной жертвой стала рождественская ёлка и ёлочные игрушки. Однако Иркутск – город провинциальный, и здесь всё протекало в несколько менее обострённых формах. Ещё в 1927 году «Власть Труда» спокойно рассказывала, как рабочие с удовольствием справляли праздник Нового года. Но и не только Новый год был, видимо, разрешён. В январской газете 1927 года есть радостная праздничная заметка об ассортименте рынка к «старому Рождеству» (Рождество ещё пишется с большой буквы, буквально через два года газета начнёт писать это слово только с прописной). Перед Рождеством на иркутском на рынке было «большое оживление, толкучка», сообщала газета. «Буряты навезли бесконечное количество мясных туш», утки продавались по 80 копеек, гуси – по рублю. В клубе имени Ленина в Черемхово шахтёры, слесари, котельщики «в новых пиджаках и сатиновых косоворотках» отдыхали в Новый год под струнный оркестр, который «шпарил коробочку», собравшиеся пили чай и пиво («пива больше бутылки не дают»). Новый год справляли и в Маратовском рабочем клубе, правда, в газете это событие было отмечено заметкой о пьяной драке. Сообщалось, что в новогодние праздники на копях № 6 Черембасса упала почти вдвое выработка угля, а на самих копях орудовали продавцы самогона. Дежурный же по станции Иркутск некто Бобров «встречал Новый год на перроне, держась за водосточную трубу по причине принятия вовнутрь чрезмерной порции спиртуозных напитков». Впрочем, в 1927 году в газете ещё можно было увидеть «моральный облик» некоторых борцов с Рождеством. «Компания неизвестных хулиганов (ст. Иннокентьевская) решила как-то провести антирелигиозную рождественскую кампанию, – рассказала газета. – С этой целью за три дня до «престольного праздника» ночью «общественники» забрались на колокольню местной церкви и сняли все колокола за исключением седьмого, большого…». Но в общем и целом пока накал антирождественской кампании был небольшим. Ёлки ставили, кустарные производства и конфетные фабрики работали. 

В 1928 году предприимчивый товарищ Гольдштейн даже поздравил всех жителей Иркутска с Новым годом, параллельно прорекламировав свою парикмахерскую «Рекорд». Хотя уже в иркутской хронике было особо указано, что 7–10 января «в дни старого Рождества» занятия в школах будут «итти нормально». Тогда же появились первые разоблачительные статьи из цикла «Что мы знаем об Иисусе Христе?», которые пестрят ссылками на работы Каутского. «Рождество христа (орфография сохранена. – Авт.) которое никогда не имеет места, заменяется христовой смертью, ибо её несёт в себе движение нашего времени, срывающее шапки со всех фетишей», – писала «Власть Труда». В эти дни состоялся диспут Луначарского с митрополитом Введенским, и «Власть Труда» откликнулась на это стихами, в которых осмеивался митрополит: «От бога моего ни чорта не осталось, добро, что самому по шее не досталось». 

«Попы Входо-Иерусалимской церкви устроили елку»

Год спустя антирождественский угар был куда как сильнее. Между заводами и фабриками Иркутской области проводилось соревнование на наименьшее число прогулов в Рождество. «Заводам Усолья первый приз за беспрогульные дни в старое рождество», – писала газета. В награду в город выехала со спектаклем труппа городского театра. Второй приз получила Тельминская суконная фабрика. За работу в Рождество она получила «6 пар лыж, мелкокалиберную винтовку и кинокартину». 

Бороться было с чем – люди всё равно, несмотря на разоблачения, устанавливали ёлки. И не только дома, но и действующих храмах. «В одной из советских школ второй ступени, во время антирождественского вечера целая группа великовозрастных учащихся устроила подпольное заграждение у самых дверей школы и усердно колотила всякого, кто из учащихся пытался пройти на антирелигиозный вечер», – сообщала газета в январской статье 1929 года. «Попы Входо-Иерусалимской церкви устроили в её стенах настоящую ёлку с игрушками и с катушки (горки. – Авт.) зазывали ребятишек на ёлку в церковь. Учительница (Н-ко) в то же самое время организовала у себя на дому «частную ёлку» и «пригласила на неё своих ребят-учеников». Это было после того, как прошла кампания в школе против ёлки». Интересно, что автором этой статьи был Алексей Окладников, будущий академик, легендарный советский археолог. Тогда он возглавлял горсовет Союза Воинствующих безбожников.   

Однако уже в январе 1931 года бороться с Рождеством стало мало кому интересно. Алексей Окладников ещё 1929 году начал первые свои археологические экспедиции. А Иркутский горсовет Союза Воинствующих безбожников сорвал антирождественскую кампанию. «Один за другим были провалены горсоветом и культотделом оргбюро ВЦСПС пункты плана антирождественской кампании», – писала «Восточка». «Массовое, карнавальное, факельное шествие… не состоится за отсутствием подготовительной работы», – констатировала газета. Всё это было оценено как «оппортунистическая недооценка» важности антирелигизной работы «в такое жаркое время, как «рождество». Газета требовала распустить горсовет СВБ «за оппортунизм». Предприятия же по-прежнему внешне «активно» боролись с Рождеством. На метзаводе всех, кто не пришёл на работу в дни Рождества, записывали в специальные «рапорты», а потом «встречали товарищеским судом». Газета «Восточно-Сибирский комсомолец» в преддверии 1932 года напечатала обширный, на несколько номеров очерк «Был ли Христос и происхождение христианства». Советское правительство видело в установке рождественской ёлки «благоприятную почву противосоветской агитации», «идей единства и братства с кулаком», «праздничного безделья, пьянства, драк». Среди лозунгов антирелигиозной кампании, печатавшихся в газетах каждое Рождество, были и такие: «Ни одного колхоза без ячейки СВБ» (Союза Воинствующих безбожников), «Рвите религиозные путы, мешающие строить социализм», «Мобилизуем пионерию на борьбу с религией». 

Наверное, именно в эти годы где-то в одной из иркутских семей и сохранился германский кораблик. Поскольку праздновать Рождество не полагалось, а в Германии набирал силу фашизм, эта игрушка становилась вдвойне опасной. Вероятно, это её и спасло: на ёлке она не висела много лет. Очень хрупкий кораблик, очевидно, годами лежал в ёлочной коробке, поскольку даже после разрешения праздновать Новый год с ёлкой в 1936 году он был символом государства, которое было всё менее и менее дружественным СССР. А потом и вовсе грянула Вторая мировая. 

Между тем уже в 1933 году ярая борьба против Рождества свелась на страницах иркутских газет к большим, но довольно «дежурным» и скучным статьям о вреде религии. Правда, антирелигиозные вечера регулярно проводились. В январе 1934 года Ленинская образцовая школа, что располагалась на углу улиц Рабочая и Декабрьских событий, подала большое объявление в «ВСП» о проведении антирелигиозного вечера-концерта с «духовым оркестром и буфетом». Однако ярких факельных шествий комсомольцев против религии, конечно, уже не было, и власть сквозь пальцы смотрела на милый семейный обычай ставить ёлку.  

«Вот геолог приходил, про разведки говорил…»

Стеклянная пятиконечная звезда затерялась
в ёлочных коробках

Всё изменилось в декабре 1935 года, когда Павел Постышев вышел в «Правде» со знаменитой статьёй об устройстве для детворы СССР новогодней ёлки. «Восточка» уже писала, что, в отличие от запада СССР, письмо Постышева в Иркутске было получено в первых числах января, но исполнять его надо было – были организованы спешные ёлки, игрушки достали из старых запасов, группы женщин и детей делали игрушки сами, наскоро собирали наборы подарков. Маленькая сюрпризница в виде почтового ящичка, очевидно, из тех времён. Первая государственная конфетно-шоколадная фабрика имени революционерки Конкордии Самойловой была названа так, как написано на сюрпризнице, в 1935 году. В 1936 произошло её переименование в Ленинградскую государственную союзную конфетную фабрику им. К. Самойловой Наркомата пищевой промышленности РСФСР. Это означает, что сюрпризница может быть как раз той самой,  первой партии ёлочных украшений, которые появились после знаменитого письма Постышева. 

В декабре 1936 года Иркутский Горсовет уже устроил новогоднюю ёлку для отличников, для 25 тысяч школьников был организован кинофестиваль. Ёлки были на катках, в ТРАМе. «Войдя в самый большой зал, дети увидят сверкающую всеми цветами радуги красавицу-ель, будут смотреть они, как вспыхнут бенгальские огни, рассыпаясь брызгами серебряного дождя, – писала газета «Восточно-Сибирский путь» о празднике в Зиминском клубе. – …Володя Щеников, ученик 4 класса, прочтёт стихотворение о великом творце Конституции – товарище Сталине…». 

Поэт Иван Молчанов-Сибирский (Сибирский тогда он писал ещё в скобках) сочинил стихотворение про ёлку с такими строчками: «А на ветке свечки, бабочки, кузнечики, парашюты, слоники, пехотинцы, конники… На зелёно-бурой ветке быстроходные танкетки». Дети в стихах играют в пограничную заставу, потом на ёлку приходит геолог: «Вот геолог приходил, про разведки говорил, про разведки говорил, минералы приносил… Уж я золото отыщу, чисто серебро отыщу, отыщу…». Такие акценты не случайны. «Прежде всего, необходимо украсить центральную, наиболее высокую верхушку пятиконечной красной или серебряной блестящей звездой, соответствующей своим размером размеру ёлки, – писал Наркопромпросс в пособии 1937 года «Ёлка в детском саду». – Звезду эту можно подобрать в ассортименте готовых ёлочных украшений. Другие три-четыре верхушки ёлки можно украсить небольшими блестящими шпилями (верхушками из дутого стекла)». «Особенно хороши ярко раскрашенные цепи из цветов и насекомых, фигурок зверей, животных, птиц, снежинок, аэропланчиков с парашютиками». Тем не менее, игрушек не хватало. В конце 1936 года журнал «Советская игрушка» констатировал: вешали на ёлку и деревянные шары, и мягких кукол (в одной из иркутских газет есть снимок из детского сада, где видно, что на елке развешаны крупные детские куклы), целлулоидные игрушки. Игрушки делали из спичечных коробков, папиросных коробок, пудрениц.  

«В этом году (1936. – Авт.) впервые в школах района, а также в рабочих клубах для детей устраиваются новогодние ёлки, – сообщали из Бодайбо. – Свыше 5 тысяч детей к ёлкам готовят игрушки. Потребность в ёлочных украшениях и игрушках необычайно велика. Но их в районе совершенно нет». Райисполком и райком партии обязали контору Загопотребснаба «первыми самолётами» завезти в Бодайбо игрушки. В Иркутске с игрушками и подарками было получше, к примеру, детско-школьный магазин № 2 подобрал для ёлочных подарков детям библиотечки из томиков Пушкина, Лермонтова, Чуковского. Железная дорога получала партии ёлочных украшений товарными экспрессами из Москвы. Газеты помещали фотографии украшений того времени – шишки, красочные фигурки в национальных костюмах. «Детский мир» сообщал о продаже «ёлочных украшений и всевозможных игрушек». В большом выборе были ёлочные украшения в Ирторге, сети «Гастроном». В 1936 году газеты пестрели рекламой – сыпались предложения о ёлках на крестовинах, ёлочных свечах, игрушках, гармошках, фигурных ёлочных пряниках, «конфектах» и «портретах вождей». За 7 дней декабря один магазин Ирторга № 1 продал ёлочных украшений на 75 тысяч рублей. Детский магазин крайдеткомиссии реализовал ёлок и ёлочных свечей на 17 тысяч рублей. 36 тысяч рублей заработал на ёлочных игрушках «Детский мир», и в декабре ожидались 3 больших партии ватных игрушек и бисерных украшений. Стоимость наборов игрушек варьировалась от 25 до 250 рублей. 

Когда Постышев «разрешил» ёлку, встала проблема – что придёт на смену старым ангелочкам? То-гда и была разработана целая линейка «политических» игрушек. Среди них были шары с изображениями Ленина и Сталина, которые сейчас уже стали антикварной редкостью, и более распространённые формовые игрушки с серпом и молотом, звёздами. Точно такие, которые хранятся во многих ёлочных коробках до сих пор. Звёзды выпускались как стеклянные, так и более простые – картонные. Особая статья – парашютисты. Они тоже были на каждой ёлке, как и дирижабли, символизируя развитие воздушного флота. Конечно, трудно сейчас найти в обычной иркутской семье, к примеру, игрушку «Карацупа с псом Ингусом», или пулемёт и стеклянный танк, однако лыжники, красноармейцы – они ещё есть. Странно сейчас осознавать, что эти игрушки, с облупленным серпом и молотом, со старенькими, уже почти облетевшими блёстками, могут стоить несколько тысяч рублей. Кажется, давно понятно, что детства не купить, но остаются люди, которые бережно хранят эти паритеты, словно они и вправду могут быть волшебными.