Сердце как предмет работы

Фланелевые чепчики с весёлыми зайцами и белками – именно по ним можно опознать детских хирургов. Элемент ли это игры или некий талисман, во время операции узнать не удалось. В операционной вообще не место посторонним людям, а также пустым разговорам и нелепым вопросам. Там, где речь идёт о детской жизни, мерк­нет пытливое любопытство, остаётся лишь сопереживание. И даже холодный зимний свет, кажется, тоже волнуется: «Давайте, ребята, не подведите!». Легко, точно и верно руки хирурга делают своё дело – ремонтируют ошибки природы. А открытое сердце требовательно и ритмично вздрагивает  – оно хочет жить! Владимир Медведев, большой, седой, великолепный, уверенный, будет стоять над этим детским телом часа полтора; это недолго. Он сделает всё, что может и что умеет. А умеет он многое. Но бывают и операции, что длятся 5, 6, 8 и даже 12 часов. Это труд хирурга – физически тяжёлый, интеллектуально напряжённый, требующий и сосредоточенности, и мастерства, и знаний. 

Кстати, в трудовой книжке Владимира Медведева все записи сделаны в областной больнице, но их много – переходил с должности на должность. В кардиохирургии с 1983 года – работал медбратом сначала в отделении, потом в кардиохирургической реанимации. Ко­гда оканчивал институт, Всеволод Иванович Астафьев, фигура очень известная в медицинском Иркутске, зародивший и развивавший кардиохирургию в наших краях, предложил ординатуру по хирургии. Редкость по тем временам – в ординатуру брали лишь людей, имеющих стаж. И задача была поставлена конкретная – кардиохирургия. Так всё и началось – от медбрата до заведующего отделением. Сегодня в отделении 20 коек, этого достаточно, чтобы выполнять план по операциям в нашем регионе – их делается порядка 250 в год. Любопытно, что сегодня отмечается активный процесс децентрализации – количество операций по врождённым порокам сердца в Москве, в Научном центре сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева, снижается, а на территориях растёт. Что, в первую очередь, говорит о повышении качества медицины в регионах. В целом же количество детей, рождённых с пороками сердца, не увеличивается и составляет порядка 1,5% от общего числа. 80% из них нуждается в хирургической помощи.  

– Владимир Николаевич, сердце – один из главных и самых удивительных органов человеческого тела. Что сегодня для вас сердце? Ведь у вас наверняка другой взгляд, как у человека, который видит сердце непосредственно, практически держит его в руках? 

– Интересный какой вопрос. Для меня сердце – это, прежде всего, предмет моей работы. Каждый день мы работаем с больными сердцами детей, лечим те или иные пороки. И каждый день пытаемся доделать то, что не доделала природа. 

– А вы помните, когда впервые увидели сердце в таком виде, в каком его видят только хирурги? 

– Если честно, не очень помню. Но я вообще не очень впечатлительный человек, я менее эмоционален, чем сын Саша. У него более подвижная и ранимая нервная система. Я же чистой воды флегматик.

– Мне кажется, три определения наиболее подходят вам – спокойствие, добродушие и сила.

– Не в первый раз это слышу, если честно. И я считаю, что врач должен быть именно таким – спокойным, в первую очередь, создающим вокруг себя определённый доброжелательный и ровный фон. Нужно обязательно уметь успокоить родителей – так легче нам и им. Даже после короткого разговора, ощутив какую-то уверенность, родители уходят от нас с надеждой. И я всегда подчёркиваю: «Мы надеемся на лучший результат!». Иначе зачем это всё затевать, если сразу настраиваться на плохое? Надо настраиваться на хорошее, но и знать, что возможны какие-то осложнения, процент летальности существует в медицине всегда. Медицина и тем более хирургия – это не математика, здесь всё просчитать заранее невозможно, есть элементы случая, недооценки или недостаточной диагностики.

– Физически это тоже нелёгкий труд?

Сегодня в отделении детской кардиохирургии 20 коек, этого достаточно,
чтобы выполнять план по операциям в нашем регионе – их делается порядка 250 в год

– По молодости даже долгая операция воспринималась достаточно просто, сейчас уже начинаешь реально оценивать нагрузки. Конечно, здоровье надо иметь. И нужно его поддерживать постоянно. Точно так же нужно постоянно поддерживать и свои знания. Врач, который не занимается самообразованием, не учится, не читает, не ездит на конференции, не общается с коллегами, попадает в тупик. И дисквалифицируется моментально – год два и всё, он не в строю. Медицина постоянно находится в динамике, а врач учится всю жизнь. 

Пороки не повторяются

Александр Медведев – тоже крупный сложением и спокойный нравом человек, похож и не похож на отца. С одной стороны, то же добродушие и та же сила. Ребятишек очень любит, своих двое, но мечтает о третьем. С другой – он не клон отца, он сам по себе, индивидуальность, на которой ярко чувствуется и отпечаток индивидуальности отца. Династия! 

– Александр, врач – это профессия, которая всегда вызывает восхищение и уважение. Но учёба сложная, работа тоже, оплата труда не самая выдающаяся. Что для вас послужило толчком, что вывело в медицину?

– Пример отца, в первую очередь. С первого класса мне было интересно всё, что связано с   врачеванием, я много читал художественной литературы на эту тему. К старшим классам знал, что буду поступать в университет и именно на хирургию. А с кардиохирургией определился уже во время учёбы, эта специальность считается элитной, это та часть хирургии, что требует высшего профессионализма. Хотя отец всегда был против, мама придерживалась нейтральной позиции, но хотела меня видеть высшим математиком. Она сама имеет высшее образование по прикладной математике.

– Как же вы оказывали сопротивление?

– Было внутреннее чувство правильности выбора. Я всегда был расположен к медицине и не видел себя в другой специальности, вот и всё. 

– Фамилия мешала, помогала или не играла никакой роли?

– По-разному. Из преподавателей старой школы многие знали отца, относились хорошо, но не могу сказать, что как-то выделяли меня. Это серьёзные люди с железной хваткой, таким нужно доказывать собственную ценность.  

– Почему всё же сердце и именно детское сердце?

– Ну нравится мне заниматься врожденными пороками! А каждый порок не имеет повторения, потому что всегда присутствует индивидуальность анатомии. А это подразумевает творческий подход. У детей сложные врождённые пороки сердца отличаются вариабельностью анатомии и каждая коррекция врождённых пороков – сродни искусству. Нужно хорошо подумать, прежде чем сделать, это не совсем рутинная работа, что меня и привлекает. 

– Получается, что вы любите сложные задачи?

– В какой-то степени да. 

– Два года вы проучились в московской ординатуре, но в Москве не остались, хотя вам предлагали работу в столице. Вернулись в Иркутск, поступили на работу в отделение к отцу. Не сомневались в своём решении? 

Отец о сыне: «Саша может поспорить, свою точку зрения всегда имеет, это уже хорошо»

– Сомнения были и есть всегда. Работать с родственниками тяжело, хочешь – не хочешь, а отношения не могут быть только рабочими. Но другой альтернативы нет, это единственное детское кардиохирургическое отделение в Иркутске и области. Хотелось помочь в развитии этого отделения, поддержать дело. Я приехал как раз тогда, когда отделение только открылось. Сегодня у меня порядка 50 операций  в год, считая выездные (по количеству мы всегда будем проигрывать общей хирургии, у нас свои особенности). Выезжаем в Ивано-Матрёнинскую больницу, в областной перинатальный центр – делаем те операции, что требуют неотложной помощи, что можно осуществлять без искусственного кровообращения.

– Операции на сердце предполагают долгий восстановительный процесс, когда  приходится общаться и с маленькими пациентами, и с их мамами.  

– Бывает тяжело, особенно если родители внезапно узнают о проблемах с сердцем и не готовы к этому. Бывают очень нервные родители, все люди разные, и реакции у всех  отличаются. Но у нас нет особого выбора, кроме как сохранять спокойствие. Стараемся не проявлять никаких эмоций, ориентировать на хороший исход лечения. 

– На ваш взгляд, какими качествами должен обладать хирург и детский хирург?

– Прежде всего, это чувство сострадания и большое желание помочь. А для этого человек должен владеть знаниями. От настроя  и хирурга, и родителей многое зависит. Всем невозможно помочь, бывают в хирургии и неблагоприятные исходы. Ну и необходимо обладать внутренней выдержкой, потому что тяжело все это переламывать и пропускать через себя. При этом разговаривать с родителями и оставаться беспристрастным. 

– Как с отцом работается?

– Спорим иногда, не без этого. Все специалисты имеют право на собствнное мнение. А так – отлично! 

– И отстоять своё мнение можете?

– Я довольно упрям с детства. 

– Какие задачи вы ставите перед собой на ближайшие годы работы?

Труд хирурга – физически тяжёлый, интеллектуально напряжённый,
требующий и сосредоточенности, и мастерства, и знаний

– Защитить кандидатскую, получить учёную степень. Закончить своё обучение по эхокардиографии в Научном центре сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева. Я считаю, что хирург должен обладать этим навыком.

«Ты мой сын, ты должен делать это лучше остальных»

– Владимир Николаевич, сразу видно – хорошего человека вы с женой вырастили. Но у операционного стола сын всё же для вас прежде всего партнёр. Как отстраняетесь?

– Конечно, партнёр. Ему сложно, потому что у меня  к нему повышенные требования.  Недавно говорю: у тебя такой доступ к информации, ты чего такой доклад слабый сделал на кружке госпитальной хирургии по порокам сердца? Мог бы привести более интересные факты и цифры в качестве примеров. Я всегда настаиваю: «Ты мой сын, ты должен делать это лучше остальных, ты можешь постоянно учиться рядом со мной». Поэтому где-то ему тяжело работать. Но и мне тоже бывает непросто. 

– Ваш сын свои ближайшие профессиональные задачи определил. А какие ставите перед собой вы?

– Я осваиваю ряд серьёзных операций, моя задача – повысить эффективность работы нашего отделения. Сегодня я оперирую транспозицию магистральных сосудов, это сложная операция, где меняют местами аорту и коронарные сосуды. А у ребёнка весом в 3 килограмма сосуды по миллиметру, по полтора. И тяжело выхаживать таких пациентов. Но мы должны этим заниматься. Также хочется сохранить коллектив таким, какой он сегодня есть. А коллектив у нас замечательный. 

Владимир Медведев: «Врач, который не занимается самообразованием, не учится, не читает, не ездит на конференции,
не общается с коллегами, попадает в тупик. И дисквалифицируется моментально – год, два, и всё, он не в строю»

Отделение, кстати, тоже просто замечательное – в каждой палате туалет, душ, телевизор. Есть игровая на этаже, эта комната была открыта на спонсорские деньги.  Финансирование отделения осуществляется из областного и федерального бюджетов, его вполне достаточно для достойного существования. Ну а на главном фронте, на передовой, прежде всего, люди – врачи, медсёстры. Преданные делу люди, профессионалы, без надрыва, ненужных эмоций и битья кулаком в грудь выполняющие свой долг. Они просто оперируют детей, но уместно ли слово «просто» там, где речь идёт о непростом – человеческом сердце, детском сердце?