Недалеко от посёлка Пивовариха под Иркутском стоит страшный лес – в прямом и переносном смысле этого слова. Растут там, в основном, чахлые осины да кривые берёзы, которые гнутся и ломаются без всякой видимой причины. Землю закрывает густой подлесок, и нет в том лесу ни одной тропинки. Страшно по нему ходить, потому что куда ни ступишь – можешь встать на чью-то безымянную могилу. Ведь этот лес – бывшая спецзона НКВД, в которой находили последний приют тела расстрелянных «врагов народа». Считается, что в рвах-накопителях, устроенных в «складках рельефа», покоится несколько тысяч замученных людей. 

В 1989 году здесь вскрыли всего четыре рва-накопителя глубиной 5 метров и длиной от 7 до 30 метров. Каждый из них до самого верха наполнялся телами, а потом засыпался слоем земли в 30–40 см. Только из этих братских могил были подняты и перезахоронены останки 309 человек. Сколько ещё ненайденных, неопознанных и не отпетых по-человечески тел укрывает страшный лес, до сих пор неизвестно. Изыскательские работы так и не были проведены. Некоторые историки утверждают, что в пивоварихинском лесу захоронено около 27 тысяч человек. 

– Сегодня нас больше всего волнует, что эта земля фактически никому не принадлежит, – говорит председатель ревизионной комиссии социально-исторического фонда «Мемориал-Сибирь» Нина Вечер. – Почти весь этот лес – Зона Скорби, которая имеет статус памятника, но никак не обозначена на местности, даже координаты не выведены. Между тем на «Даче Лунного Короля», где был пансионат НКВД, строят всё новые и новые дома. С другого бока поселился фермер и выращивает саженцы. Мы пытались подойти к его владениям, так на нас такие собаки накинулись, пришлось позорно бежать. Наконец, если аэропорт все-таки решит продлить взлётную полосу, она неминуемо пройдёт прямо по мемориалу. Я честно говорю, у нас очень серьёзные опасения за судьбу памятника. 

– Это ни в коем случае не захват, – объясняет ситуацию глава администрации Ушаковского муниципального образования Александр Кузнецов. – Пять лет назад постановлением мэра Иркутского района в том месте, где была «Дача Лунного Короля», люди оформили землю под ДНТ. Теперь они совершенно легально строят дома. А на месте бывших сельхозземель фермер Радченко разводит саженцы. Кстати, грамотный специалист, кандидат наук. Между прочим, оба участка исторически именно так и использовались. 

По законам спецпоселений

– Пивовариха – старинная деревня, церковь была, люди жили, – говорит местный старожил Виктор Веретенников. – А после революции почти всех коренных жителей выслали и устроили тут пересыльный лагерь. Всю деревню заселили охранниками, для ссыльных бараки и юрты поставили. Нашу семью раскулачили в 1930-м году. Отца с бабушкой из Забайкалья сюда направили, а дедушку – в Красноярский край. Так мы и не узнали, где он сгинул. Я родился уже здесь, в 1939 году. 

Пивовариха в то время жила по законам спецпоселений. На дороге стояли шлагбаумы, выйти за пределы деревни без разрешения коменданта никто не имел права. За деревней был лес, в который вообще никому заходить не разрешалось, даже ребятишки ходили в школу в соседнюю деревню, огибая лесок стороной. Все знали, что там располагается спецзона НКВД, а о том, что в ней происходит, старались не думать. 

А на въезде в лес со стороны деревни стоял пансионат, в котором НКВДшники отдыхали, устав гоняться за врагами государства. Пансионат носил романтическое название – «Дача Лунного Короля», которое сохранилось от прежнего хозяина, польского политического ссыльного Юзефа Огрызко. Когда-то поляк купил небольшую заимку около деревни, поставил на ней дом. Из-за редкого заболевания глаз, которое впоследствии закончилось слепотой, Юзеф не переносил солнечного света и показывался на улице лишь с наступлением темноты. За это и получил прозвище Лунный Король, а заимка до сих пор известна как «Дача Лунного Короля». Правда, теперь это название звучит не романтично, а жутковато. 

После революции это местечко перешло в собственность НКВД. Чекисты поселились во владениях ссыльного поляка и расположенных рядом домах. Виктор Веретенников ещё помнит, как в детстве возил чекистам на велосипеде молоко. Так что исторически в этом месте и правда находилась жилая застройка. Только вот старожилы говорят, что и на даче расстреливали людей и ещё десять лет назад никто не захотел бы тут жить. Но времена меняются, меняются взгляды. 

– Я приходил, рассказывал людям, что это за место, – говорит Александр Кузнецов. – Их ничто не смущает. Понятно, что хозяева ничего не расскажут, даже если найдут что-то страшное. Но рабочие тоже утверждали, что на территории посёлка ничего особенного не находили. 

– Вы хоть через газету скажите, что нельзя там строить, – просит Виктор Веретенников. – Люди в прошлые времена наверняка не знали, что в лесу происходит, но догадывались. Мать рассказывала, что в посёлке действовал приказ, чтобы после наступления темноты все сидели дома и обязательно задёргивали шторы. Но через щёлочки видели, что по темноте из города в лес постоянно идут грузовики, крытые рогожей. По ночам оттуда слышались выстрелы. 

Только с 1953 года Пивовариха зажила без коменданта, постепенно народ стал привыкать к свободе. Но лес ещё долго обходили стороной, хотя он перестал быть спецзоной. Пытались позже в том районе садить картошку, но быстро бросили. Уж слишком часто вместе с картошкой земля приносила человеческие кости и черепа. Как раз на месте тех полей фермер пять лет назад взялся разводить саженцы. Тоже использует землю именно так, как исторически сложилось, и всё оформлено строго по закону. Говорят, малина у него очень крупная растёт, многим нравится. Но Нина Вечер упрямо трясёт головой: «Что ж у нас, земли мало, больше негде малину вырастить? Лично я такую ягоду есть никогда не стану». Она, кстати, занимается проблемой мемориала не очень давно – с тех пор, как узнала, что в этой земле лежит её свёкор. 

Ничья земля

В общем, трудно сказать, как именно и почему люди получают землю в этих краях. Ведь фактически до последнего времени она никому не принадлежала, кроме мёртвых. А они и при жизни не могли постоять за себя, тем более не могут и теперь. Некому было даже выделить деньги на уборку территории мемориала, и это делалось на общественных началах. 

– В голове не укладывается, почему так получилось, – опять недоумевает Нина Вечер. – Ещё в 1989 году вышло постановление о создании на этой территории Зоны Скорби. Тогда же было выделено 34 млн рублей на создание мемориала, книг памяти с именами репрессированных людей, наконец, на оформление земли. Кстати, книги памяти изданы только до буквы «Ц». Получилось семь объёмных томов с именами репрессированных жителей области. Будут ли они изданы до конца, я не знаю. 

Позже, в начале 1990-х, вышло постановление губернатора, которым глава области подтверждал существовавший ранее указ и отдавал землю в бессрочную аренду общественным организациям, в том числе Ассоциации жертв политических репрессий в Восточной Сибири. Все проблемы начались, когда в рядах общественников начался разлад: оказалось, что у них неверно оформлена документация. 

Юридические лица, которым была выделена территория, фактически перестали существовать, и земля не была оформлена до конца. Поэтому, на основании протеста прокурора Иркутского района, мэр района Зубарев принял решение участок с мемориалом (1,6 га) отнести к категории захоронений или кладбищ. Зона Скорби (около 200 га) отошла к землям лесного фонда. Правда, статус особой зоны территория за собой сохранила. На ней по-прежнему нельзя ничего делать, не согласовав свои действия со службой по охране памятников. 

– Придя на этот пост семь лет назад, я всё знал об истории памятника, – говорит Александр Кузнецов. – Однако даже выделить деньги на уборку территории вокруг мемориала я не имел права, потому что её содержание не входило в наши полномочия. Тем не менее, я счёл своим долгом хоть как-то ухаживать за мемориалом. 

К этому времени мемориал пришёл в страшное запустение. На всей площади рвов-накопителей вырос подлесок и густая трава, а в надпись на входе «Памятник истории. Мемориал» кто-то и вовсе выпустил несколько десятков пуль. Якорные цепи, ограждавшие рвы-накопители, неизвестные спилили и увезли. 

И только школьники по весне приезжали сюда на субботник, местный совет ветеранов помогал организовать поминальный стол в день памяти жертв политических репрессий, да ещё казаки несколько раз в год косили траву. Минимальный ремонт был сделан, когда министерство социальной защиты выделило 50 тысяч рублей. На эти деньги убрали высокий подлесок, муравейники, которые развелись прямо на территории рвов-накопителей, удалили кусты, выросшие прямо на памятнике. 

Проблему с мусором Кузнецов решил кардинально ещё несколько лет назад – взял и перегородил воротами лесную дорогу со стороны Пивоварихи. А до тех пор местные жители вывозили сюда отходы грузовиками, сыпали под берёзами и осинами, не смущаясь тем, что где-то под этими деревьями лежат люди. 

– Я ворота не уберу, так и знайте, – говорит Кузнецов категорично в ответ на недовольство общественников. – Наоборот, пока мороз землю не сковал, ещё перепашем бульдозером, чтобы объехать нельзя было. А то кто-то уже накатал колею между деревьями. 

К мемориалу теперь ведёт другая дорога, она тянется вдоль взлётной полосы аэропорта примерно 3,6 км. Может, не очень удобно, зато и не так стыдно, потому что мусора всё-таки стало меньше. К сожалению, железные ворота кардинально проблему не решат. 

Однако новый шаг на этом пути всё-таки был сделан в этом году совместно с областным правительством. 

– Прежде всего мы столкнулись с необходимостью оформления земли, – говорит Александр Кузнецов. – Было принято решение, что муниципалитет оформит на себя участок размером в 1,5 га, где находятся четыре рва-накопителя, Стена памяти и мемориал, согласно закону о захоронениях. Ведь в первую очередь это кладбище, и полномочия по его содержанию принадлежат муниципалитету первого уровня, то есть нам. 

По новому плану

Документы ещё не оформлены из-за некоторых бюрократических проволочек, однако в течение месяца муниципалитет надеется получить свидетельство о собственности на землю под мемориалом. Но оставлять его себе в администрации не намерены. Как только документ появится, землю передадут во владение области. Содержать участок будет министерство жилищной политики и энергетики, ведь именно оно ведает захоронениями регионального значения. 

– Если уж государство нашло деньги на то, чтобы арестовать невинных людей, привезти их в этот лес и расстрелять, то же самое государство должно найти деньги на увековечение их памяти, – говорит Александр Кузнецов. – А делать это за счёт бюджета сельского поселения, который складывается из крестьянских налогов, как минимум нечестно, а по большому счёту – цинично. Я так и сказал на одном из совещаний на эту тему. 

После этого, согласно плану, министерство ЖКХ добьётся внесения поправок в бюджет и получит около 1,5 млн рублей на первоочередные работы по благоустройству участка. Нужно как можно быстрее установить небольшой домик для смотрителя, который будет убираться на территории мемориала, встречать посетителей и одновременно отпугивать вандалов. Потом нужно пересмотреть концепцию памятника в целом, чтобы не появлялись таблички с именами на деревьях, чтобы не росли рядом с большим мемориалом маленькие надгробные памятники. Пусть будет такая стена, на которую вместятся все имена, и пусть эти имена будут написаны такой краской, которая не поблекнет никогда. Сейчас большую часть фамилий прочитать уже невозможно. Вот люди и пытаются отдать дань их памяти как могут. 

– Вторым этапом нужно навести порядок в самой Зоне Скорби, – считает Александр Кузнецов. – Все 200 га включить в территорию памятника нереально и неправильно, потому что расстрелы и захоронения проводились не на всей территории, а содержать её очень проблематично. 

Нина Вечер тоже согласна, что нужно проводить шурфирование территории, определять места захоронений по всему лесу. По информации главы администрации, на это потребуется приблизительно 50 млн рублей. Затем можно будет заново определить границы памятника. Может быть, он займёт не 200, а всего 50 га. Деньги для этого нужны немалые, и в программе министерства культуры до 2016 года они, конечно, не заложены. 

Так выглядит план по решению проблемы содержания мемориала жертвам сталинских репрессий с точки зрения областных и муниципальных властей. Впрочем, ничего нельзя утверждать наверняка относительно его реализации до тех пор, пока молчит ещё одна заинтересованная сторона – Иркутский аэропорт, чья взлётная полоса заканчивается как раз перед мемориалом. Правда, Нина Вечер направила запрос его руководству и даже получила ответ, согласно которому в ближайшее время аэропорт не планирует удлинять взлётку. Но совершенно очевидно, что такому городу, как Иркутск, аэропорт становится тесен. 

Недавно стало известно, что министерство транспорта РФ дало добро на передачу аэропорта в собственность Иркутской области. Если правительство, в свою очередь, примет положительное решение, нам останется только ждать, что скажет новый собственник о планах на будущее предприятия. Кстати, генерального плана развития поселения у Пивоварихи до сих пор нет, и ещё неизвестно, что там будет сказано насчёт возможного удлинения взлётной полосы. И почему-то кажется, что к ситуации в Зоне Скорби мы очень скоро вернёмся.