Три на всю Россию 

Рутолистная полынь – полукустарник почти в метр высотой, развесистый, с тонкими, но плотными ветвями, поражает своими размерами. Возраст этой полыни – 96 лет, она была привезена из дельты реки Селенги, где растут настоящие полынные леса, напоминающие японский бонсай. Полынь стала экспонатом небольшого музея СИФИБР СО РАН. Другие экспонаты – кусок окаменевшего дерева, тяжёлый, как и положено камню; приличного диаметра спилы столов деревьев. Есть и спил лиственницы лежни – основания Спасской церкви в Иркутске, обнаруженного несколько лет назад при глобальной реконструкции храма. Фундамент церкви покоится на лиственничных брёвнах огромной толщины, рубка которых датируется 1752 годом. И этот лиственничный спил – фрагмент, пожалуй, самого древнего дерева из строений Иркутска, всё остальное выгорело во время великого пожара в конце XIX века. За почти 300 лет лиственница по крепости почти сравнялась с камнем. И сегодня это – и живая история, и объект для учёных ­изысканий и исследований. В отдельном кабинете – спилы деревьев, необходимые для реконструкции климатических условий. Их доводят до воздушно-сухого состояния, чтобы они не рассыпались, в таком состоянии они могут лежать веками и служить учёным.

Виктор Воронин, заместитель директора по научной работе СИФИБР, заведующий лабораторией биоиндикации экосистем, доктор биологических наук, более 30 лет занимается наукой. Работа лаборатории многоаспектная, но основной профиль – лесная экология со специализацией в дендрохронологии.

– Мы работаем со всей информацией, которую можно добыть по годичным кольцам деревьев. Почему они называются годичными? Потому что каждый год дерево формирует одно кольцо прироста древесины ствола в толщину. По кольцам мы можем определять возраст деревьев, датировать различные природные события и проводить экспертизы по незаконным рубкам древесины. Когда лесной пожар прошёл, когда дерево упало, когда лавина сошла, каким был климат семь тысяч лет назад – обо всём этом могут сказать деревья. И наука эта называется дендрохронология.

В России работают три крупные специализированные лаборатории по дендрохронологии – в Екатеринбурге, Красноярске (при Институте леса) и Иркутске. Есть отдельные подразделения и в других городах, но не такого масштаба. Крупные мировые центры расположены в Швейцарии и Германии. А сама наука зародилась в 1911 году в Америке, поскольку именно в этой стране растут самые старые на сегодняшний день живые деревья. Это знаменитые сосны в калифорнийских горах, их возраст насчитывает около 5 тысяч лет. Профессор Дуглас в начале прошлого века заинтересовался годичными кольцами, попытался извлечь информацию. Это удалось, и наука начала развиваться. Наиболее мощное развитие дендрохронология получила в середине прошлого века, в 50–60-е годы.

– Вначале использовали только один параметр – ширину годичного кольца, которую измеряли под микроскопом с помощью миниатюрной линеечки. Точной измерительной аппаратуры тогда не было, и все измерения были очень трудоёмкими и длительными. Сегодня же мы располагаем разнообразными приборами и вышли на новый уровень извлечения информации из годичных колец, – рассказывает Виктор Воронин. – Мы уже не меряем линеечками ширину годичных колец, для этого существует автоматическая измерительная аппаратура. Но также мы применяем изотопный и химический анализы, измеряем плотность древесины и массу других параметров. Это значительно расширяет возможности по расшифровке информации, заключённой в годичных кольцах деревьев. Например, с коллегами из Германии мы провели изотопный анализ годичных колец лиственницы с Байкальского хребта за последние семь веков и отследили, как за это время менялись качество атмосферы, её газовый состав, определяли, отчего происходит это глобальное мировое потепление. Анализировали здоровье леса, устанавливали взаимосвязи и взаимозависимости леса и атмосферы. Ведь в биосфере всё связано со всем. И изменение одного параметра влечёт за собой целый ряд изменений в других. Результат же порой бывает совершенно непредвиденным.

Виктор Воронин неоднократно работал и с коллегами из Швейцарии, выезжал на стажировки в эту страну. Были и совместные экспедиции, общая работа, например, по анализу самой крупной экологической катастрофы на лесной карте мира – это гибель леса в окружности на 100 километров вокруг Норильского горно-обогатительного комбината. Интересной была экспедиция от Иркутска до Амурской области – на всём пути учёные отбирали на горных хребтах образцы с целью определения, как молодые деревья растут сейчас и как росли 100, 200 лет назад.

Первыми разоблачили банду Стаховцева

Когда лесной пожар прошёл, когда дерево упало, когда лавина сошла, каким был климат 7 тысяч лет назад –
обо всём этом могут сказать деревья. И наука эта называется дендрохронология

Читателю будет любопытно узнать, что метод дендрохронологии помогает и в криминологии – доказывать вину преступников. И не только «чёрных» лесорубов.

– В чём главная проблема правоохранителей в борьбе с «чёрными» лесорубами? Деревья рубят в лесной глуши, часто под покровом ночи и уж точно без свидетелей. Стоит только злодею срубить дерево и оттащить его буквально на 20 метров, как доказать, что оно было срублено именно здесь, уже невозможно. А коль нельзя «привязать» срубленное дерево к месту преступления, так вроде бы и преступления нет. Поэтому «чёрного» лесоруба надо поймать за руку, да ещё и с пилой или топором. Не всегда это возможно. Впрочем, есть ещё один вариант. В судебной криминалистике он известен как трасологическая экспертиза. На стволе всегда остаются характерные следы от пилы. Можно отпилить диск от ствола, приложить к пню, при полном совпадении возможно доказать вину подозреваемого. Но так лес обычно не рубят – спиленное дерево тут же откряжевали, отбросили комель в сторону, и всё! Ствол обезличен, и уже никак не докажешь, что вот этот ствол был спилен вон с того пня. И тут на сцену выступает наш метод дендрохронологической экспертизы. Мы можем гарантированно доказать, что дерево было срублено именно здесь и именно с этого конкретного пня.

А вообще-то в судебной криминалистике дендрохронология в Иркутске была применена совсем по другому поводу – в громком уголовном деле. Было это в далёком уже 1989 году, и за давностью лет можно раскрыть некоторые подробности того дела. Тогда в наших краях печальную известность получила так называемая «банда Стаховцева». Под предводительством бывшего милиционера она занималась грабежами и убийствами. В конце концов банду накрыли. Расследование по этому делу вёл Николай Китаев, тогда следователь по особо важным делам областной прокуратуры. Он и обратился за помощью в добыче доказательств для следствия. Он был первым из правоохранителей, кто использовал в наших краях этот метод в своей работе.

– Китаев просил помочь установить две даты – когда был сделан выстрел в берёзу и когда был заложен тайник под берёзой. И мы это достаточно легко определили. Когда они закладывали тайник, перерубили корень берёзы. Но остался хвост корня. Центр же они вырубили и выбросили. Этот тайник существовал года три. Когда две части корня были единым целым, то синхронно образовывали годичные кольца одинаковой ширины. Когда корень перерубили, одна его часть три года не росла, а другая продолжала расти. Если измерить ширину годичных колец в разных местах, то можно обнаружить, что они полностью совпадают, но один из графиков обрывается, а другой продолжается. Надо было посчитать, сколько лет этот корень продолжал расти, это мы и сделали. И обнаружили, что три года назад этот корень перерубили. Соответственно, в том же году выложили и тайник. С идентификацией времени выстрела в берёзу также не возникло затруднений. Если дерево повреждают, на нём появляеся шрам. И дерево начинает его залечивать, образуя широкие кольца. Когда пуля пробила ствол берёзы, тоже образовалась рана и дерево начало залечивать её. Посчитав эти аномальные годичные кольца, мы точно установили дату выстрела.

– С какой точностью метод позволяет определить дату?

– С точностью до года. В отдельных случаях – с точностью до сезона. Ещё один интересный случай был в одном из северных районов нашей области. Незаконно срубленные деревья не только увезли с места рубки, но и уже успели распилить на строительный брус и построить из них дом. И нам надо было доказать, что этот брус ведёт свою историю с места незаконной рубки, с совершенно конкретной лесной деляны. Мы доказали это. И пришлось-таки правонарушителю платить немалый штраф за незаконную вырубку леса. Кроме Иркутской области, дендрохронологи помогают криминалистам только в Вологде. Больше нигде по России такой широкой практики нет.

В наших краях проблема незаконной рубки леса остаётся крайне болезненной. Этим занимаются и прокуратура, и лесная полиция. Поэтому большинство обращений в лабораторию дендрохронологии связано именно с «чёрными» лесорубами. Следователи Эхирит-Булагатского, Казачинского и других районов обращаются за помощью точно так же, как и правоохранительные органы Республики Бурятия. Там порой выявляются особо крупные хищения, а счета идут на миллионы рублей.

Цепочка на полторы тысячи лет 

Рутолистная полынь, полукустарник почти в метр высотой, развесистый,
с тонкими, но плотными ветвями, поражает своими размерами.
Возраст этой полыни 96 лет

– Работа по дендрохронологической экспертизе очень трудоёмкая, – говорит Виктор Воронин. – Привезут иногда «КАМАЗ» спилов, на которых нужно измерить каждое годичное кольцо, а это тысячи, иногда и десятки тысяч измерений. Понятно, что для этого необходима не одна неделя. Кроме того, нужно провести анализ полученных измерений, сделать доказательные выводы, написать экспертное заключение. Понятно, что такая работа никак не вписывается в практику академического института. Можно сделать в порядке помощи и патриотического долга одну-две экспертизы, но потребность в них гораздо больше. И тут нужно отметить очень конструктивную позицию управления внутренних дел нашей области. Поняв всю сложность проблемы, руководство приняло решение об образовании такой экспертизы в экспертно-криминалистическом центре. Они закупили оборудование, а мы помогли в стажировке троих сотрудников. И эти сотрудники уже второй год самостоятельно выполняют большие объёмы работы. А мы сегодня находимся как в резерве главного командования – нас привлекают в особо сложных случаях.

Сейчас учёные делают следующий шаг в развитии этой экспертизы. «Мы сотрудничаем с институтом МВД в Иркутске и совместно пытаемся на кафедре судебной криминалистики ввести специальность по дендрохронологической экспертизе, – рассказывает наш собеседник. – При ней можно было бы организовать учебную лабораторию, оснастить её необходимыми приборами, чтобы студенты могли не только получать новую специальность, но и оказывать реальную помощь в борьбе с незаконными рубками леса, выполняя некоторые экспертизы по постановлениям следственных органов. Совместными усилиями мы уже написали методическую разработку по этой экспертизе, которая, надеюсь, до конца этого года увидит свет в экспертно-криминалистическом центре МВД России». В ней, по словам Воронина, будут чётко и ясно прорисованы методы экспертизы, способы её осуществления. И тогда дендрохронологическая экспертиза может стать очень действенным оружием против «чёрных» лесорубов.

Но всё же ключевой деятельностью лаборатории биоиндикации экосистем является научная, отмечает эксперт:

– Основной целью наших исследований являются долговременные изменения климата. Деревья живут долго, до тысячи лет в наших краях, и всё это время неустанно записывают в своих годичных кольцах изменения климата и другие природные процессы. Чем длиннее временной ряд, полученный по годичным кольцам деревьев, тем ценнее информация. Ведь метеонаблюдения в Сибири ведутся чуть больше ста лет, а это совсем немного. С помощью наших методов возможно получать временные ряды в несколько тысяч лет, а это, согласитесь, уже совсем другое дело. В общих чертах это выглядит так. У деревьев, произрастающих на расстоянии до ­

100 км друг от друга, одновременно образуются то узкие, то широкие годичные кольца. И если построить графики ширины их годичных колец, то они будут совпадать. Используя это обстоятельство, мы можем взять график ширины годичных колец живого дерева, возраст которого нам известен, к нему «подстыковать» график недавно погибшего дерева, затем – давно погибшего, и так непрерывно тянем цепочку в глубь веков. Вся проблема в наличии стволов деревьев, которые давно погибли, но не сгнили. Мы нашли один такой район. Три года подряд мы ведём сбор образцов древесины в долине реки Муя, это Бурятия. Там есть интересные захоронения древесины, и она лежит в мерзлоте. Река периодически размывает эту мерзлоту, и мы извлекаем деревья, которым иногда по семь тысяч лет, но они свеженькие как огурчики. Мы берём эти образцы, консервируем их, обрабатываем, сушим, они идут на построение древесно-кольцевой хронологии, имеющей точную календарную привязку. Это значит, что известен год образования каждого годичного кольца. Уже на полторы тысячи лет построена непрерывная хронология, отражающая развитие природных условий в нашем регионе.