Материал об иркутских «цеховиках» не задавался, деятели параллельной советской экономики деньги зарабатывать любили, но размашисто войти в историю так и не смогли. Может быть, в этом виновата невысокая покупательская способность иркутян 70–80-х годов прошлого века? Кто теперь вспомнит, когда к советскому Иркутску приклеилось это определение: «бедный город»? Когда горожане на выходные стабильно начали ездить за продуктами в неплохо снабжаемый Ангарск? И всё равно хотелось разузнать о чём-нибудь с размахом Нахичеваня, чьи подпольные обувщики (а по со­вместительству работники советской лёгкой промышленности) производили личную прибавочную стоимость тысячами не согласованных с госпланом пар нелегальных башмаков. Хотелось найти иркутского «Крымова», который своим элегантным цинизмом очаровал в кинофильме «АССА» половину девушек СССР. Вроде бы есть у нас в новейшей истории одно своё «хлопковое дело» – дело о «разбавленном «Агдаме», раскрученное органами в 1975-м году. Оптово-розничная история с «Азервином» и крупными партиями левого «порт­вешка» была многолетней, капиталоёмкой, и, конечно, достойной быть вписанной в историю теневой советской экономики. А значит, и у нас тоже «всё как у людей». Смущает только одно: наша хваленая сибирская омерта неохотно оставляет в летописных и устных преданиях места для великих комбинаторов 70–80-х годов. Однако, не скрывая при этом свою вторую историческую натуру игрока, промышленного человека и купца, уже совсем не бедный город стремительно возвращает себе эти качества.

«Индекс бифштекса»

Сегодня Виталий Найдёнов в возрасте и вместе с супругой занимает половину большого добротного купеческого особняка в самом центре Иркутска. Внутри ничего такого, что бы особенно подчёркивало былые обороты и выручку. Босяцкий лопоухий пёс Малыш приветливо провожает нас в надомный портновский «цех». Найдёнов продолжает шить, но только для приятелей. Прямо по курсу лоснится и переливается чудо! Ухоженная до последнего винтика швейная машинка «Зингер» с ножным приводом, досталась от бабки, а бабке – ещё от кого-то. Без шуток, именно на этом 108-летнем «американце» сшито всё, что имеет отношение к найдёновским джинсам. Советский оверлок и машинка «Тула» с дизайном ржавого мотороллера рядом с затянутым в смокинг «Зингером» выглядят как запчасти от гравицапы. Однако и они – часть некогда бурного производственного процесса.

В середине 70-х Найдёнов стал довольно известным человеком в Иркутске. И всё из-за штанов цвета индиго, которые покрепче джаза встряхнули советский быт. Он и сегодня взахлёб говорит о «тамбурном шве» или почему двойная строчка знаменитого 501-го «ливайса» – внутренняя, а не внешняя. Найдёнов расскажет, за сколько минут джинсы шились когда-то на американском конвейре и за сколько теперь на китайском (15 и 12,5 минут). Ручаюсь, никто в Иркутске не знает лучше устройства классических немецких «мустангов», итальянских «райфлз» или уже забытых «джонни холидей». Вспороты, ушиты и отреставрированы сотни изделий, сотни пошиты от лейбла до лейбла, от заклёпки до заклёпки. По старой привычке Виталий Найдёнов джинсы называет ласково – просто «штаны». 

– Я увидел первые штаны в 1970-м во Фрунзе, тогда там в военном училище вся Африка училась, – вспоминает Найдёнов. – Чёрные лётчики, бортинженеры, вот они и форсили… И очень редко были штаны у русских, буквально 2-3 человека на весь Фрунзе. Вот они там по центральной улице «22-го партсъезда» вечерами свою джинсу и «выгуливалили». Это был шик. До этого мы видели джинсы только в кино, джинсы там были в основном на отрицательных героях – фарцовщиках, спекулянтах и шпионах.

Закономерно, что из советской Киргизии Виталий Найдёнов вернулся в Иркутск с джинсовым гардеробом, в этом был и форс, и первые инвестиции. Американские, европейские модели не первой свежести после лёгкого «тюнинга» уходили за 150–180 рублей (если измерять эти цифры «инженерами», то это 1,5–2 ежемесячные зарплаты. – Авт.) В это бедное и относительно спокойное время часть иркутской молодёжи начинает формировать касту «преодолевающих дефицит». В неё входят предприимчивые, крепкие ребята, чаще всего имеющие отношение к спорту и к семьям партийной и торговой номенклатуры. Игроки и тренеры иркутского «Локомотива», например, возят со скандинавских соревнований дефицитный мохер. Умельцы-одиночки наполняют город начёсанными мохеровыми шарфами и прочими вязанными вещами. Редкие «мореманы» завозят в Иркутск первые партии оригинальных джинсов. По городу к тому же расхаживают группы капиталистических туристов, а у этих благодушных существ вообще можно купить любую часть туалета. Их обменных рублей не хватало на сувениры и развлечения.

– Зато у них нормальные размеры были. Они же на себя покупали, – рассказывает Виталий Яковлевич. – Было выгодно, 35–50 советских рублей. Вообще у иностранцев не было сведений о наших ценах. Однажды мне один немец решил продать джинсы «Мустанг», хорошие немецкие джнисы, хороший хлопок, бархатистый. 100 рублей просил. Но это было очень дорого, жадный попался немец. Как происходила оценка? Обычно такой «форин» шёл в ресторан, смотрел в меню, сколько стоил бифтекс или «Советское шампанское». Вот и прикидывал: сколько бифштексов можно купить на выручку? Сейчас бы это назвали «индексом бифштекса».

«Фарца» – это фарт, и форс

Наш собеседник продолжает шить, но только для друзей

В сущности, джинсы как чужеродная идея «пощёчиной общественному вкусу» побыли недолго. В конце 70-х годов штаны имели не только фарцовщики и спекулянты, но и молодые аспиранты, студенты, руководители советских учреждений. Джинсы из субкультурной среды перешли на легальное положение. За каких-нибудь 10 лет в джинсах стали ходить в театры, музеи и филармонию. В этом мы, например, похожи на итальянцев и испанцев. Они показали, что выглядеть респектабельно можно и так. Великий Хулио Иглесиас однажды доказал это, придя на приём к президенту РФ в голубых джинсах и красных мокасинах на босу ногу. 

Но как надо было работать с поставками, чтобы в условиях официально отстутствующего импорта понемногу одеть в эту «голубую мечту» самые широкие слои населения?

Сохранились имена известных «бродовских» фарцовщиков 70–80-х годов. Часто это были дети из семей с высоким советским социальным статусом. Наиболее известны Сергей Мороз, Владимир Паньков, Владимир Долонин, Геннадий Техмень, Сергей Ярославцев. Торговые операции обычно начинались с того, что молодые люди сначала одевались сами. Обычная юношеская страсть – выделиться из серой толпы. Но когда стали появляться излишки, тут-то и начинался бизнес.

– Массовый опт стали возить спекулянты из Москвы, – поясняет мой собеседник. – Думаю, Олимпиада-80 свою роль сыграла. Перепродавали нашим. Но это уже были новые, неношенные вещи. Розничные цены тогда доходили до астрономических – 250 рублей. Один наш продавал джинсы сумками. У него была ментовская крыша. Вёл их в ресторан, кормил-поил… а в это время отходил за угол с баулом и открывал розничную точку по продаже джинсов Wrangler. 

Но безоблачно не было. ОБХСС нёс свою службу хоть и «трудно», но порою эффективно. Если фарцовка считалась административным правонарушением, то один шаг от неё в сторону перепродажи уже карался по УК. Хитрили: простое перешивание джинсов делало их «портновским продуктом по клиентскому заказу», но это нужно было ещё доказать. Ещё опаснее было связываться с валютными операциями. В конце 70-х доллар на чёрном рынке Иркутска продавался один к четырём. Иркутяне, пошедшие параллельным экономическим курсом, такие, как Геннадий Техмень и Александр Мороз, из-за попытки сбыта американских долларов отсидели по 88-й «валютной» статье (при Хрущёве по ней расстреляли группу Рокотова – Фойбышенко. – Авт.). У наших земляков объёмы были, конечно, не те. Но сесть на «десяточку» можно было легче лёгкого. Спасала советская коррупция и родственные связи в горкоме партии. Техмень и Мороз отделались двухгодичной «химией» на поселении. В некотором смысле такие биографические подробности можно с натяжкой назвать «историей успеха».

– Генка потом после перестройки уехал в Ленинград, – говорит Найдёнов. – Открыл там транспортную железнодорожную компанию, а свой первый миллион всё равно заработал на крупной партии джинсов из Сингапура. Первая любовь самая сильная! (смеётся) Мороз тоже миллионер. Зарабатывал в 90-х на розливе дешёвого вина в иностранные бутылки. Сейчас гостиницы строит, важный человек, к министрам бумаги ходит подписывать. Сергей Ярославцев теперь в собственном магазине в Германии торгует русскими иконами. Говорят, сейчас собирается делать реэкспорт обратно в Россию. Они уже там пресытились ими. Да и богатые люди здесь теперь больше платят за них.

«Я – умелец. Я – портняжка»

Виталий Найдёнов не считает себя «цеховиком-одиночкой», даже портным разрешает себя назвать с большой оговоркой: «Я этому нигде специально не учился, я просто сначала перешил несколько сот заношенных до дыр джинсов».

Стать докой во всём, что требует приложения рук, он стремился с маниакальным упорством. Например, единственным местом, где заменяли и полировали разбитые стёкла поддельных японских часов, был дом Виталия Найдёнова. Без компьютера сделать баллансировку колес тоже мог. Как сделать из монгольского тулупа элегантную женскую дублёнку, также знал только он. 

Когда стала появляться джинса из Одессы, Найдёнов бросился шить женские юбки и сарафаны. Умудрялся экономить обрезки на карманы для 46-го размера, даже если материала было только на 44-й. Ближе к перестройке контрабандных тканей стало в разы больше. Везли моряки, артисты советского цирка, внешторговские работники… При Горбачёве в иркутских магазинах стала появляться индийская джинса. Называли её «броня» за высокую плотность. Это был «золотой аккорд» Найдёнова. В неделю шил по 20 юбок и сарафанов. Партия отправлялась на Улан-Удэнскую барахолку и распродавалась за 2-3 часа. При себестоимости единицы товара в 50 рублей рентабельность составляла до 200%. 

– Дома шили и до введения патентов, – рассказывает Виталий Яковлевич. – Портной-надомник – это же нормально. Надо же ещё доказать, что дома что-то шьётся для сбыта. Милиционеров больше интересовала перепродажа. Спекулянтов не любили. А фарцовщиков? А кто их знал? Половина людей даже не знала, сколько эти джинсы стоят. Впервые классовую зависть я почувствовал, когда у меня появился автомобиль «Волга». А на него ух как ещё надо было поработать!

Всё закончилось в середине 90-х. Китайский ширпотреб вышиб с рынка и самодеятельных портных, и мелких оптовиков. Лично мне история Виталия Найдёнова и других борцов с дефицитом не кажется очень весёлой. Доведённая до исступления в погоне за блатным товаром, закрытая от всего мира страна понемногу съедала себя и свою экономику изнутри. Джинсы, рок-музыка на винилах, голливудское кино на советских видеомагнитофонах физически не могли подорвать то, что и так шаталось. Думаю, эти вещи дали иллюзию о мире за «железным занавесом», позволили выйти в мир в штанах.