«Наши земляки воевали превосходно»

Пусть первая война, в буквальном смысле ставшая мировой, до недавних пор была несправедливо забыта, множество зданий в центре Иркутска стоят напоминанием о событиях вековой давности. Белый дом – резиденция генерал-губернатора Князева, чей сын погиб в первый месяц боёв, в Доме актёра жил командующий военным округом, а из стен военного училища, располагавшегося на углу улиц 5-й Армии и Гашека, вышло немало талантливых полководцев царских и советских времён. О судьбах их обитателей и не только во время «Прогулки по старому Иркутску» рассказал доцент кафедры истории России исторического факультета ИГУ Александр Ануфриев. 

Мегафон в очередной раз начал «заводиться», ударяя по ушам резким высоким звуком. В общем, вёл себя привычно для главного атрибута «Прогулок по старому Иркутску». «Почему-то в течение трёх последних лет он слушается только меня, а когда его берут чужие люди, перестаёт работать. Поэтому с ним надо очень аккуратно», – шутливо констатировал идеолог проекта, президент общественной организации «Клуб молодых учёных «Альянс» Алексей Петров, передавая его автору очередного повествования из истории города. В роли последнего выступил доцент кафедры истории России исторического факультета Иркутского государственного университета Александр Ануфриев, чей прадед, как вы­яснилось позднее, в годы первой мировой войны служил в 25-м Сибирском стрелковом генерал-лейтенанта Кондратенко полку. Именно ему довелось рассказать о том, чем прославились жители города на полях сражений той войны, что в советских учебниках именовалась империалистической, а современниками была прозвана Великой и Второй Отечественной.

Вклад под 11,5%

Из стен Иркутского военного училища, чьё здание ныне пребывает в плачевном состоянии,
вышло немало известных полководцев царской России и Советского Союза

В третий раз за нынешнее лето экс­курсия, совмещённая с лекцией по истории, стартовала от Белого дома – здания, где когда-то располагалась резиденция генерал-губернатора. Неудивительно, что в беспокойном августе 1914 года, когда за победу русского оружия молились и в православных церквях, и в иудейских синагогах, и в мусульманских мечетях, и даже в протестантских кирхах, оно оказалось в гуще событий. Именно к нему 21 июля 1914 направились горожане после молебствия в кафедральном соборе Казанской иконы Божией матери, во время которого был зачитан высочайший манифест о вступлении Российской империи в войну. 

С конфликтом, в который были вовлечены две трети существовавших на всём земном шаре государств, оказалась переплетена судьба семьи иркутского генерал-губернатора Леонида Князева, квартировавшего в этом здании до 1916 года. Его сын, по аристократической традиции, поступил на службу в лейб-гвардию. Именно те части, что относились к ней, вступили в схватку с немцами в Восточной Пруссии, где русская армия, чьё командование изначально планировало обороняться против Германии и энергично наступать против Австро-Венгрии в районе Вислы, была вынуждена начать наступление по просьбе французов, опасавшихся падения своей столицы под натиском стремительно наступавших немцев. Всего через месяц после начала боёв семья генерал-губернатора получила трагическое известие: лейб-гвардеец Князев пал в сражении.

«Когда немцы вплотную подошли к Парижу, французское командование просило Россию либо отправить три-четыре корпуса [в подкрепление], либо начать наступление в Восточной Пруссии, – сообщил Александр Валерьевич. – Русские начали наступление. А в 1916 году на территорию Франции были переброшены четыре особые бригады, две из которых впоследствии воевали в Шампани, а ещё две – в Греции, на Салоникском фронте». В их составе были 1,6 тысячи иркутян. Кстати, наша область (тогда губерния) за три года участия России в первой мировой отправила на фронт 80 тысяч человек – 11,5% из всего 700-тысячного населения (больше в относительном выражении дала только Забайкальская область, также входившая в Иркутский военный округ). В их числе были те, кто прославился позднее на мирном поприще: к примеру, известный гидробиолог Михаил Кожов, основавший научную школу байкаловедения, был подпоручиком 27-го Сибирского стрелкового полка. 

Жизнь и необычайные приключения офицера Иосифа Козлова

Но это лишь одно громкое имя в ряду уроженцев Иркутской губернии, прославившихся на полях сражений в 1914–1917 годах. Лицом открытки к «Прогулке…», к примеру, стал родившийся в Илимске Иосиф Козлов – обладатель всех видов георгиевских наград, вручавшихся, в отличие от других орденов и медалей, исключительно за боевые заслуги. Ещё будучи солдатом, за первые четыре месяца сражений он был удостоен крестов четвёртой, третьей и второй степеней, вручавшихся нижним армейским чинам. «Получил бы и первую, я уверен, но его отправили в офицерскую школу», – высказал своё мнение автор «Прогулки…». Всего через три недели после возвращения в родной полк в новом качестве Козлов вновь прославился: рота под его командованием взяла важный укреплённый пункт противника и захватила примерно две сотни пленных. За это бравого офицера заслуженно наградили Императорским военным орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвёртой степени. В июле 1917 года, когда, уже через несколько месяцев после Февральской революции, была предпринята последняя попытка наступления российской армии, ему вручили георгиевское оружие. А в сентябре батальонный солдатский комитет (новая для армии выборная политическая организация) ходатайствовал о том, чтобы капитан Козлов, несмотря на офицерское звание, был награждён Георгиевским крестом с лавровой ветвью.

Дальнейшая жизнь Иосифа Андреевича достойна экранизации: в 1920-м его, участвовавшего в гражданской войне на стороне белых, приговорили к трём годам заключения условно. А в 1937 году он вновь оказался в поле зрения органов госбезопасности, точнее, Иркутского областного управления НКВД. «По семейному преданию, он попал к следователю, который был солдатом его роты, – поведал доцент истфака ИГУ. – Тот уничтожил следственное дело, выпнул своего командира и сказал: «Куда хочешь уезжай из Иркутска – прикрою». Как обстояло дело в действительности, знали только его участники, но факт остаётся фактом: Иосиф Козлов отбыл в Свердловск, позднее вновь ставший Екатеринбургом, где счастливо прожил до 1963 года. Похоронен он на Ивановском кладбище, причём в той же ограде меньше двух десятков лет назад был погребён другой русский офицер – его правнук, погибший во время первой чеченской кампании. 

Иркутяне в трёх стихиях

Александр Ануфриев с такой теплотой отзывался о героях былых времён, что каждый участник «Прогулки…» проникся
к ним искренним уважением

Список иркутян, прославившихся век назад, можно продолжать до бесконечности, но Ануфриев, дабы не утомить постоянных «прогульщиков» и присоединившихся к ним многочисленных новичков, решил ограничиться только некоторыми именами. В их числе оказались отпрыски купеческого рода Белоголовых. Один из них, Сила Васильевич Белоголовый, добровольно пошёл в санитары ещё на русско-японскую войну, а десять лет спустя стал добровольцем, примкнувшим к 7-й Сибирской стрелковой дивизии. 

Прошло всего три месяца с того момента, как он отправился на фронт, когда в газете «Сибирь» появилась заметка о том, что «С.В. Белоголовый, конный разведчик» был удостоен Георгиевских крестов четвёртой, третьей и второй степеней. А всего через неделю последовала новая публикация: ему присвоили ту же награду, но уже первой степени. «Он стал вторым [по счёту] в русской армии во время Великой войны, кто был удостоен полного Георгиевского банта, то есть всех четырёх степеней креста», – подчеркнул Александр Валерьевич под одобрительный гул слушателей. 

Брат Силы Белоголового Андрей, выпускник Иркутского военного училища, ушёл на фронт позднее, в 1915 году. Но, как и его прославленный родственник, не обошёлся без награды – георгиевского оружия, вручённого через два года за отличие по службе в 260-м Брацлавском полку. Двоюродный брат обоих, Александр Андреевич Белоголовый, отличился на море. Первую мировую он встретил в чине контр-адмирала, успев до этого построить успешную военную карьеру, в которой нашлось место командованию фрегатом и броненосцем. В ноябре 1915 года его допустили к командованию Моонзундской позицией – той самой, обороне которой посвящён роман Валентина Пикуля. «Так получилось, что он вступил в жесточайший клинч с Колчаком (в то время он служил в штабе Балтийского флота и командовал минной дивизией. – «СЭ»), который добился смещения его с должности, – продолжил историк. – Его переместили на должность руководителя военного порта Санкт-Петербурга. Так отличились три человека из одной семьи. А вообще, из четырёх сыновей Белоголовых воевали трое, и все трое получили офицерские звания, что, поверьте, в те времена было достаточно сложно». 

Иркутяне отличились не только на суше и море, но и в воздухе: среди них есть три лётчика, ставших георгиевскими кавалерами. Ещё до 1914 года на территории военного округа существовала воздухоплавательная рота, а затем, когда войска были переброшены на фронт, в каждом корпусе был создан авиаотряд. В одном из них, гренадёрском корпусном, служил лётчик Игорь Шангин, родившийся в Иркутске и происходивший из рода забайкальских казаков. В числе его наград – ордена святых Станислава, Владимира и Анны. В июне 1915 года ему присвоили орден Святого Георгия за то, что, «будучи наблюдателем на аэроплане, под ружейным и артиллерийским огнём привозил много раз ценные данные о расположении противника в тылу, а также о его передвижениях». А в 1919 году, когда он был одним из участников белого движения и служил под началом Колчака, авиатор был награждён георгиевским оружием за подвиг, совершённый два года назад, когда он сбил немецкого аса. При всём героизме жизнь Игоря Антоновича полна трагизма: после гражданской войны он был вынужден эмигрировать в Харбин, где умер в безвестности в 1938 году и был похоронен как бездомный в общей могиле на Биньцзянском кладбище. 

Редеет бригада под прусской шрапнелью

На этой грустной ноте заканчивается первая часть истории о героических сибиряках, за которой следует десятиминутная интерлюдия – ровно столько времени нужно, чтобы неспешно прогуляться к Дому актёра. Вернее, бывшему особняку купца Михаила Бутина, в начале прошлого века ставшему резиденцией командующего Иркутским военным округом. «Это был самый крупный военный округ в России – в него входили Якутия, Забайкальская область, Иркутская и Енисейская губернии, – напомнил Александр Валерь­евич тем, кто в начале июля был на «Прогулке…» по смежной с его рассказом теме. – Огромный округ, но достаточно малое количество войск. И то, что мы называем сибирскими стрелковыми подразделениями, комплектовалось не только сибиряками. Когда мы стали работать по георгиевским кавалерам, мне очень хотелось ругаться. Потому что открываешь и читаешь: «Наш, 25-й Сибирский стрелковый генерал-лейтенанта Кондратенко полк». Смотришь списки: Уфимская губерния, татарин, магометанин, язычник. Иркутян было не очень много». 

Уроженцем города не был и генерал-губернатор Андрей Селиванов, который регулярно бывал в особняке Бутина, поскольку совмещал свой пост с должностью командующего Иркутским военным округом. Опытный полководец отличился в годы Великой войны тем, что командовал армией, осадившей Перемышль осенью 1914 года. Ему принадлежит заслуга в том, что русские в марте 1915 года взяли-таки крепость, пленив при этом девять австро-венгерских генералов, почти 2,5 тысячи офицеров, 115 тысяч солдат и захватив около тысячи орудий – подобное достижение не смогли повторить войска ни стран Антанты, ни противостоящих им Центральных держав. 

Непосредственно перед войной округом командовал генерал от инфантерии Алексей Эверт, и, если напрячь воображение, можно запросто представить, как летним вечером 1914 года он – тот, кому предстоит возглавить сначала 10-ю, а потом и 4-ю армию – переступает порог своей резиденции, хмурясь и обдумывая в голове план предстоящей кампании. Осенью войска под его командованием удержали немцев и не дали им зайти в тыл Западного фронта. А два года спустя он же, командуя увязшими в позиционной войне частями, по какой-то причине не поддержал 8-ю армию Алексея Брусилова при прорыве Австрийского фронта. 

С Иркутском, пусть и косвенно, был связан и Пётр Врангель, ещё не успевший стать Чёрным бароном. В 1903 году он, отслужив срочную службу в конном лейб-гвардии полку и зачислившись в запас, становится чиновником для особых поручений при иркутском генерал-губернаторе. На этом посту задержался ровно на год, впоследствии участвовал в русско-японской войне. А в первую мировую совершил подвиг, по степени отчаянности сравнимый с немногими историческими событиями: кавалерийский дивизион из двух отдельных эскадронов, состоявший под его командованием, 23 августа 1914 года атаковал батарею тяжёлых немецких орудий, расположенную под Каушеном. Всадники наступали по открытой местности под шрапнельным огнём пушек калибра 15 см (в Германии, в отличие от России, он измеряется не в миллиметрах), потеряв четыре пятых своего состава. Но задачу выполнили: батарея была захвачена. 

Мечта историка Ануфриева

Финальная точка нашей прогулки – обшарпанный двухэтажный дом на углу улиц 5-й армии и Гашека, в рамах которого позади запылённых стёкол виден то ли вспучившийся пластик, то ли сморщившаяся полиэтиленовая плёнка. «Когда я прохожу мимо него, мне всегда очень больно, потому что более запущенное здание ещё нужно поискать», – признался Александр Валерьевич. Когда-то в нём размещалось Иркутское юнкерское училище, основанное в 1874 году, за четыре года до начала первой мировой ставшее военным. Это было самое восточное учебное заведение подобного толка в Российской империи. Сейчас на нём можно увидеть две мемориальные таблички, посвящённые дважды Герою Советского Союза генералу армии Афанасию Белобородову и первому коменданту завоёванного в 1945 году Берлина генерал-полковнику Николаю Берзарину – выпускникам училища. 

«Но я очень хочу, чтобы на этом здании появились другие имена: здесь обучались более сорока офицеров и генералов, которые за время [первой мировой] войны получили орден Святого Георгия и георгиевское оружие, – поделился историк одним из своих мечтаний. – Среди них было немало иркутян». К примеру, можно запросто увековечить память подполковника Ксенофонта Несытова, служившего в 47-м Сибирском стрелковом полку. Помимо успехов на военном поприще ему вместе с братом – офицером из 27-го Сибирского стрелкового полка – принадлежит заслуга в создании первого в Иркутске шахматного общества. Такой чести также достоин Лукьян Афанасьев, выпускник училища и первый уроженец нашего города, дослужившийся до звания генерала. Каким бы ни было отношение к обеим сторонам гражданской войны, стоит повесить мемориальную доску атаману Иркутского казачьего войска Прокопию Оглоблину. «Мы (я говорю не только о себе, но и о своих соратниках) хотим, чтобы появился мемориал воинской славы, где обязательно стоял бы памятник доблестным сибирским стрелкам, которые отдали жизнь за свою родину, – заключил Ануфриев, ранее сообщивший собравшимся о том, что на позапрошлой неделе вышла из печати книга «Иркутск и иркутяне в первой мировой войне». – Какая бы ни была война, наши земляки воевали превосходно». «Сибирский энергетик», в свою очередь, дарит градостроителям идею: таким способом можно облагородить площадь перед станцией Иркутск-Сортировочный, с которой на фронт уходили эшелоны с новобранцами. А можно и вовсе построить на противоположной от железной дороги стороне вместо старых частных домов квартал современных зданий, окружающих тихий мемориальный парк.