Тавричанка

Юля говорит, что Интернет-дневник главного приморского тюленевода – писателя и художника Лоры Белоиван – она читала давно. Сначала тюленей в нём не было, но однажды Лора и её муж Павел (между прочим, ветеринар по профессии) нашли на берегу умирающего детёныша ларги (местного пятнистого тюленя). Спасти его не смогли, остановиться тоже. Так в 2007 году в приморском посёлке Тавричанка появился реабилитационный центр для тюленей. 

Схему финансирования центра Юлия описывает коротко: «Лора офигенно собирает деньги в Интернете!» Средства требуется ощутимые: еда (пять тюленей съедают 20 килограммов селёдки в день), лекарства, содержание бассейна и боксов, транспортировка. В этом году построили дополнительный вольер и поставили фильтрационную систему, в следующем обещают отстроить домик для волонтёров. 

Тюлений сезон в Приморье длится с конца марта по середину июля, число тюленят растёт с каждым годом. Например, в прошлом году было шесть, в этом – восемь. Выживают, увы, не все. Тюленей  в приют привозят с огромной территории. Некоторые приезжают даже из посёлка Советская гавань – это больше тысячи километров по преимуществу сомнительных дорог. В прошлом году состоялся первый опыт удалённого выхаживания. 

«Позвонили с Сахалина и сообщили, что нашли тюленя: длинный, тощий, усов полное лицо, – Юлия рассказывает, а я представляю себе маленькое чудовище, почему-то в виде моржа. Она проясняет ситуацию: это морской заяц. – А там мужики, они же сентиментальные, 

нежные. Сделали ему корыто из резины, поселили на территории своей производственной базы, вырастили, выпустили». 

В этом году на Сахалине три выпускника – один морской заяц и две ларги.

Я спрашиваю, по какому принципу тюленям дают имена.

– В этом году был тюлень Фока. Так его назвали дети, которые нашли его в 500 км от Владика. По-венгерски Фока – тюлень. А вообще тюленя обычно называют в честь человека, имеющего отношение к спасению. Например, Гошу нашли в реке браконьеры, которые охотились на птичек до начала сезона. Браконьеры позвонили в охотинспекцию, она приехала, штрафанула их для начала и сказала сидеть и смотреть за тюленем. Охотинспектора звали Георгий. 

– А тюлень Юля будет?

– А вдруг он умрёт? При мне один погиб. Хотя большая часть всё-таки доходит. Есть методики вытаскивания с того света.

Тюлени

Главный день тюленеводов – выпуск подопечных. «Духоподъёмное зрелище», – отмечает Юлия Фаддеева

В идеале первый месяц жизни детёнышей кормят мамы, а когда вес малышей достигает 40–45 кг, они начинают самостоятельную жизнь. Поначалу удаётся поймать только мелочь вроде крабов, на этот случай и копится подкожный жир. Вот только если мама погибла, или не опознала детёныша, испачканного в нефти, или его унесло в море штормовой волной, шансов выжить у недокормыша мало. Он попадает в сети или на берег, где его поджидают чайки и собаки. «Они свидетельство о смерти не спрашивают, – мрачно произносит Юлия. – У нас, кстати, в этом году был одноглазый тюлень». 

В среднем животные проводят в центре около двух месяцев. Как правило, к моменту поступления детёныш истощён, у него пневмония, паразиты, травмы и стресс, он может быть испачкан в нефтепродуктах и обезвожен. И потом, его наверняка не раз спихнули в воду (ещё по незнанию и из добрых побуждений тюленей нередко поят коровьим молоком, что приводит к смерти). 

Если тюлень добрался до приюта, его ждёт реанимация: дексаметазон и вода с регидроном (раствор солей против обезвоживания) через резиновый шланг. Через три дня к воде добавляют капли селёдочного сока, потом подопечный переходит на молотую рыбу (фишсуп), и, наконец, на цельный продукт. При этом из рыбы большой искусно вырезают рыбу маленькую, чтобы она имела острый нос и тюленя было удобнее кормить. 

Когда пациент окрепнет, его, по всем законам жанра, переводят из реанимации (индивидуальный бокс, что находится в бывшей бане), в палату, то есть в уличный вольер на гальку. Наконец, растолстевший тюленёнок получает доступ к бассейну и тренировкам по нырянию. Вскоре он начнёт есть сам и, в конечном счёте, доберётся до выпуска. 

Главная задача человека при этом – повторять все необходимы процедуры изо дня в день и быть начеку. «Они же сопротивляются, а укус тюленя очень опасен, есть даже болезнь такая – sealfinger, или тюлений палец, – предупреждает Юля и выдаёт краткий курс юного тюленевода. – При всех процедурах, кроме кормёжки, морду ему заматываешь. Если хочешь ради своих мерзких нужд тюленя зафиксировать, нужно подойти сзади, набросить простынку и сесть сверху. А хочешь утащить – хватаешь за ласты».

При этом возможность приручить тюленя тоже не исключена: «Первого, что был у Лоры и ветеринара, они приручили. Пока не умер от аллергического шока, он передвигался по квартире, открывал дверки, гремел кастрюлями, сосал штанины. Та же собачка, только с ластами». Однако цель центра сегодня обратная: животное должно остаться диким и, оказавшись на берегу моря, уплыть без оглядки.

Волонтёрство

Сама Юлия в Тавричанке появилась в 2013-м. Говорит, в апреле по записям Лоры стало ясно, что тюленей много, а людей всё ещё двое. В итоге она поддалась секундному импульсу и написала письмо с предложением помочь, а в июне примчалась в Приморье. «Представь себе деревню, достаточно консервативную. У одних в огороде свиньи, у других гуси, а у третьих тюлени», – рассказывает Юлия в двух словах и добавляет, что большинство односельчан насчёт центра не в курсе, меньшинство видело по телевизору, но тюленями не шибко интересуется. Любопытствовали только прошлогодние электрики: тянули провода, увидели тюленей со столбов и начали «ходить стадами» и вежливо проситься посмотреть.

 «И вот я приезжаю. Мне рассказывают: там тюлени, здесь селёдка, тут шланг с водой. Какашки смыть, с Fairy почистить, тюленей сполоснуть, селёдку разморозить. Вещи простые совершенно, – рассказывает Юля. – Я съездила в первый раз, дебютировала как кафелеукладчик, шпаклёвщик бассейнов, мойщик тюленей, пришлась ко двору. Мне сказали: в следующем году приезжай минимум на месяц».

По словам Юли, предложений от волонтёров Лора получает не так уж мало. 

– Я думала, я одна такая храбрая портняжка, но оказалось, что писем довольно много. Правда, пишут преимущественно странные люди, некоторые хотят тюленя расцеловать.

– А что из себя представляет адекватный волонтёр?

– Нужно быть сообразительным и иметь вид лихой и придурковатый. Задавать меньше вопросов, соблюдать определённую дисциплину. Раз в три часа тюлень должен быть напоен, если тебе сказали отдраить бассейн, надо отдраить, а не просто сделать вид. И ещё надо иметь какой-то моторчик. Как можно больше взять на себя.

– Что самое сложное?

– Для меня – кормёжка. Бывает тюлень, в которого можно рыбу запихать, а бывает… Как тебе ни показывают – не получается. Я однажды встала утром, всех надраила, принесла рыбы, думаю: ну, идите сюда, котятки, буду вас без свидетелей пичкать. Троих накормила, а троих вообще никак. Три подхода сделала с интервалом в полчаса!

Царь

В марте года нынешнего Юля приехала в Тавричанку вновь, а в третий раз рванула туда в июле – на тюлений выпускной. «Выпуск – это круто, очень духоподъёмное зрелище, – объясняет она. – К тому же, в этом году туда приезжал Царь. И я подумала, что это, вообще-то, прекрасный шанс встретиться с настоящим царём. Следующий будет только Путин».

Царь – это Лени Харт, защитница животных и основательница реабилитационного центра для тюленей в Нидерландах (бюджет – 5 млн евро в год – составляют исключительно частные пожертвования). Через центр ежегодно проходит до 300–400 тюленей, а также волонтёры. Кстати, активисты из Приморья приезжали сюда на обучение. Я спрашиваю: почему Царь, и Юля рассказывает мне несколько историй. Так сказать, для описания масштаба личности. 

Например, летела как-то Лени Харт из Греции в Голландию с двумя краснокнижными тюленями-монахами в ручной клади. Смогла договориться. При этом остальным пассажирам пришлось кутаться в два пледа сразу: температуру в салоне опустили, чтобы тюлени не перегрелись. 

Юля поясняет: Лени Харт вовсе не сумасшедший зоозащитник, ненавидящий людей во имя животных. «Совершенно системный подход», – с глубоким уважением произносит иркутская почитательница Царя. Спорить сложно. Вот как, например, справиться с гибелью тюленей в Иране? Купить рыбакам сети. Дело в том, что тюлени там умирали в основном оттого, что запутывались в сетях. Рыбаки животных убивали, выпутывали и снова принимались за дело. Теперь фонд Лени Харт выдаёт новую сеть в обмен на разрезанную, а значит, в обмен на отпущенного тюленя. 

Или Мавритания. Не так давно акватория в районе побережья была признана отравленной, а ловля рыбы запрещена: массовая гибель тюленей. Однако учёные нидерландского центра выяснили, что тюлени гибнут от чумки, переносимой дельфинами и неопасной для человека. Рыбу ловить разрешили, а Лени Харт тем временем задумала открыть очередной тюлений центр. Только перед этим на деньги её фонда в прибрежной зоне отремонтировали школу, построили больницу и цех по переработке рыбы, чтобы занять местное население. Потому что вроде как цинично думать о спасении тюленя-монаха, если люди на грани выживания. 

Люди

Помимо трёх голландских, мавританского, приморского центров, есть и другие. В том числе на Аляске, в Калифорнии и в Ирландии. В августе усилиями всё той же Лени Харт в Иране откроется центр по защите каспийского тюленя. Есть и ещё одно место – российская Ладога. Там за сто лет популяция кольчатых нерп сократилась с 20 до 2-3 тысяч. В борьбу за внесённый в российскую Красную книгу вид вступила пара энтузиастов, которых поддержал местный водоканал. «Прониклись, построили инфраструктуру, выделили территорию и проблем с волонтёрами теперь нет», – комментирует Юлия.

Говорят, что все центры начинаются с одного и того же: люди видят тюленя на берегу, тащат его домой и… завертелось. Так было с Лорой Белоиван, так было с работавшей на почте Лени Харт: ей просто позвонили со словами «Ну ты же любишь животных». 

Постоянный приморский волонтёр Сергей Жуков, чьей добротой и Toyota Tundra тюлени пользуются, сами того не подозревая, откликнулся на зов года три назад. Тогда он привёз старый кафель для бассейна. А потом звонит однажды: «Еду из Владика в вашу сторону. Может, чего привезти?» А ему отвечают: «Привезти. Тюленя». Юлю Фаддееву, кажется, тоже засосало. Дополнительным аргументом стало напутствие Лени: узнав, что Юля из Иркутска, она немедленно заявила: «Ты должна открыть центр на Байкале». 

Я спрашиваю, рассматривает ли она эту идею всерьёз и как относится к точке зрения, что нерп в Байкале и так слишком много. Юля признаётся, что сомнения у неё есть – и в собственной компетентности, и в моральной готовности, и в самой необходимости существования байкальского центра. «Во мне борются два подхода. С одной стороны, что если нерп действительно 100 тысяч, и это очень много. А с другой, даже если и так, что их теперь, убивать? Биологи мыслят популяциями, у тюленеводов другая идея: ценна каждая жизнь. Каждый конкретный тюлений индивидуум имеет право на жизнь, и у человека нет никаких причин ставить себя выше».

Похоже на то, что эта философия начинающему иркутскому тюленеводу Юлии Фаддеевой близка по духу, пусть даже чистый разум способен найти в ней логические изъяны. «Я думаю, может, и правда по тюленьей линии продвинуться? – размышляет она. – Съездить зимой в Голландию на пару месяцев, во Владике сезон отработать… Ведь это такая красивая история про возможности: на ровном месте у людей в огороде возникает центр, с которым считаются даже снобы из Института биологии моря. И вообще, если раз в жизни тюленя спасёшь и в море отпустишь, прекратить невозможно. Потому что это круто, потому что эти усы и глаза – это ведь и есть готовый смысл жизни».