Иркутская порода

Среди иркутских минералогов авторитетными первооткрывателями считаются две персоны. Это Алексей Андреянович Конев, ему принадлежат два интересных открытия – первый минерал, открытый на Байкале, и первый минерал, открытый иркутскими геологами. Один из камней учёный назвал тажеранитом, поскольку он был найден в Тажеранских степях. Другой камень Конев назвал более оригинально – азопроит, потому что в тот период готовился к 12-й сессии Меж­дународной геологической организации по изучению глубинных зон земной коры, и название было дано в честь мероприятия. После учёный сделал ещё много уникальных находок и открытий. 

Второй именитый иркутский первооткрыватель – Вера Парфентьевна Рогова, которая здравствует и ныне, это известный крепкий сибирский минералог. И её первый новый минерал всем прекрасно известен – чароит, камень замечательного сиренево-фиолетового цвета. Месторождение чароита нашли геологи-поисковики, но установила новый минерал и дала ему название Вера Рогова. После этого она открыла ещё несколько новых минералов. Эти люди -– два столпа, с которых всё и началось, утверждают иркутские учёные.

Анатолий Сапожников: «Как и человек, каждый минерал индивидуален»

Анатолий Сапожников работает в Институте геохимии с 1970 года. Профиль работы – рентгеноструктурное изучение кристаллических веществ, в том числе и минералов. Как говорит учёный, «мы решаем разные задачи с помощью методов рентгеновского анализа, но основной задачей остаётся изучение природных минералов». Именно к Анатолию Сапожникову иркутские гео­логи чаще всего несут свои открытия на детальное обследование. Он любовно берёт в руки камешек с синими, серыми и белыми вкраплениями и объясняет:

– Весь этот кусок – это порода, конгломерат, который состоит из нескольких минералов – белого, тёмно-синего, серого. Минерал – это составная часть породы. Если провес­ти аналогию, то это как толпа и человек. Как человек – индивид в толпе, так и минерал – индивид в породе. Как и человек, каждый минерал индивидуален. И если у людей не повторяются отпечатки пальцев, то у минералов не повторяется рентгенограмма, и у каждого есть свой спектр особенностей.

Если геологи не уверены в том, что за минералы обнаружили, они приносят их в лабораторию рентгеноспектрального анализа к Анатолию Сапожникову, где на специальном приборе снимаются данные, спектр переводится в цифры и полученный результат сравнивается с теми, что уже есть в энциклопедиях и справочниках.

– А что делать, если этих цифр в справочнике нет? Ведь у нас в России один справочник, в соседней стране – другой, в третьей – третий. Чтобы не было путаницы, международное минералогическое сообщество создало Международную базу порошковых рентгеновских данных минералов, которая постоянно пополняется. Так что если в базе минерала нет, считается, что геологам и исследователям крупно повезло, – объясняет Анатолий Сапожников. – Существует две основных характеристики при определении минералов: это химический состав и структура, то есть расположение атомов химического состава в пространстве. И состав и структура необязательно должны быть оригинальными. Классический пример – графит и алмаз. Состав у них один и тот же – углерод, а структура разная. Но даже вы запросто отличите одно от другого. Второй пример: натрий хлор и калий хлор, структура у которых одна, а составы разные. Натрий хлор мы употребляем в пищу, а калием хлором можно запросто отравиться. И если найденный камень отличается либо составом, либо структурой (либо и тем и другим) от базовых, это говорит о новом минерале. И, конечно, мечта многих минералогов – найти новый минерал.

Откуда берётся минерал? Конечно, из природы. Специализированные геологи-полевики регулярно выезжают в экспедиции, привозят образцы пород и начинают их обрабатывать. Есть ли у них принципиальная цель найти что-то новое?

Фото из архива: 1934 год. Всё ещё только начиналось

– Целенаправленных поисков нового минерала нет, – говорит Анатолий Сапожников. – По крайней мере, у рядовых геологов. Они же фанатики, и, работая на интересных месторождениях, где разнообразен минеральный состав, где есть целые россыпи пород, бегают, щупают, отколачивают. Затем возвращаются в институты и выделяют минералы, после чего в порошке либо зёрнышках приносят к нам. А мы начинаем диагностику или идентификацию.

В Институте геохимии в 2009 году закупили специальный прибор – автоматизированный порошковый дифрактометр D8 ADVANCE и современную Международную базу порошковых рентгеновских данных, покупка обошлась в сумму около 400 тысяч евро. Тандем дифрактометра и базы данных упрощает диагностику и экономит время.

– Первооткрыватели минералов – это всегда группа людей, – подчёркивает другой известный иркутский учёный Леонид Резницкий. – Обычно во время идентификации присутствует специалист-аналитик высокого класса, ведь там требуется особая точность, и аналитик также входит в соавторы. Наша главная цель – точно установить структуру минерала, то, как ионы расположены в пространстве относительно друг друга. Далее все характеристики мы отправляем в нашу национальную комиссию по новым минералам, она находится в Санкт-Петербурге. Там также рассматривают и обследуют предположительно новый минерал, если уверены в его новизне, то эталонный образец направляется автором в какой-либо из крупных музеев, а в Международную комиссию по минералам посылаются справки. Но наша, российская национальная комиссия очень квалифицированная, и если пропускает новый минерал, то его обычно поддерживают на международном уровне. Раньше эти процессы длились месяцами – материалы отправлялись обычной почтой, Интернет значительно всё ускорил. Но сейчас требования комиссии по новым минералам возросли и нужны исследования, которые я в Иркутске, например, не всегда могу провести. Поэтому все последние минералы у меня открыты совместно с зарубежными геологами из Швейцарии, Италии и других стран. За рубежом есть приборы, позволяющие из крохотного зёрнышка в 50–100 микрон определить новый минерал. Я отправляю им зерно, состав которого знаю, они анализируют и устанавливают точную структуру. По завершении исследований мы пишем и публикуем две статьи – в нашем и иностранном журналах.

– Получается, это больше элемент престижа, чем каких-то материальных выгод?

– Абсолютно! – подтверждает Леонид Резницкий. – Материальной выгоды никакой нет. А престиж не только личный, это престиж целой страны.

Как хотели упразднить «филлиты»

Владимиривановит был назван в честь погибшего учёного Владимира Иванова

Наряду с утверждением нового минерала начинается другой захватывающий и творческий процесс – поиски имени для него. И согласование этого имени с комиссией. Голосование по названию производится отдельно. Считается, что первооткрыватель минерала имеет и право назвать его. Но и здесь есть свои тонкости – вряд ли комиссия одобрит название в честь жены, даже если эта жена красива, как Моника Белуччи. Обычно минералы называют в честь учёных, минералогов или с привязкой к географической местности. Но есть и исключения: например, новосибирский учёный как-то минерал назвал чурсинитом – в честь любимой актрисы Людмилы Чурсиной.

Анатолий Сапожников минерал быстрит, открытый в 1990 году, назвал по реке. Малобыстринское месторождение лазурита известно во всём мире, ведь существует всего пять промышленных месторождений этого камня. В этих местах протекают две речки – Большая Быстрая и Малая Быстрая. Там и был обнаружен камень, позже названный быстритом (одна из разновидностей лазурита). Ну а тункит, открытый в 1992 году, красивый камень цвета морской волны, был найден близ Тункинской долины. В 2011 году Анатолий Сапожников назвал минерал в честь своего трагически погибшего друга, также учёного, Владимира Иванова, имя получилось длинное – владимиривановит: камень с названием ивановит уже был.

– Свой первый минерал я назвал калининитом, – вспоминает Леонид Резницкий. – В Слюдянке много лет работал московский профессор Павел Васильевич Калинин, минералог классической школы. Он в конце 1930-х годов сделал первую и очень тщательную сводку слюдянских минералов и их разновидностей, она и сейчас сохранила свою значимость. И у меня сразу возник­ла мысль первый открытый минерал назвать в память об этом человеке. Второй минерал я назвал в честь великолепного геолога На­тальи Васильевны Фроловой, москвички, долгое время проработавшей в Сибири. Но поскольку минерал фроловит уже был, мы камень назвали наталиит. В живых её уже не было, но её муж этому факту очень обрадовался.

Вот таким образом минералы получают свои интересные названия – монголит, бурятит, лавровит, дианит и т.д. Иногда за название нужно биться. Рассказывает Леонид Резницкий:

– Как-то мы нашли новую хромовую слюду. Я её назвал хромфиллит. Филлос – это чешуйка, листочек, а это как раз был листоватый минерал, расщепляющийся на листочки. Мы направили название в комиссию по слюдам. Оказалось, что название с корнем «филлит» решено было упразднить, оно не подходило под новые правила. Мы год переругивались, пока я не доказал, что имею такое право, и это название всё же приняли.

Мурунский массив — перспективное белое пятно 

В Институте геохимии в 2009 году закупили специальный прибор –
автоматизированный порошковый дифрактометр D8 ADVANCE и современную Международную базу порошковых рентгеновских данных, покупка обошлась в сумму около 400 тысяч евро

В мире известно более четырёх тысяч минералов. Но, тем не менее, есть много шансов и на новые открытия, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке.

– Я такой пример вам приведу, – говорит Леонид Резницкий. – Сегодня самый рекордный объект по чис­лу открытых минералов – это Кольский полуостров. Там специфичные щелочные породы, богатые минералами и их разновидностями. 

И именно на Кольском полуострове открыта чуть ли не половина всех российских минералов. На полу­острове работают до сих пор и почти каждый год открывают новые минералы. Там и шахты, и скважины, возможностей много. А у нас есть Мурунский массив, где нашли чароит, это граница Якутии, Бурятии и Иркутской области. Он труднодоступен, но даже при тяжёлой доступности там было открыто полтора десятка минералов. А если бы Мурунский массив был так же доступен, как Кольский полуостров, то наверняка затмил бы его по количеству новых минералов. Это такое перспективное белое пятно.

Что даёт открытие нового минерала сибирякам, стране, миру? У иркутских учёных свои ответы на этот вопрос. Анатолий Сапожников считает, что это просто новая ступенька в познании природы и её важных процессов. «Мы видим, как, например, изменяется и трансформируется структура лазурита, а также других минеральных камней. Это интересно», – говорит он. 

У Леонида Резницкого тоже есть своя точка зрения:

– Что такое таблица Менделеева, вам известно. Но пока существовало 15–20 элементов, мог кто-нибудь составить эту таблицу? Нет! Должно было набраться критическое чис­ло химических элементов, чтобы вывести закономерность. Так вот, минералы и минеральные виды – это основа минералогии, где тоже необходимо вывести определённые закономерности. И чем больше минералов известно, тем надёжнее и точнее каждый раз устанавливаются эти закономерности. Второй интерес­ный факт: иногда мы находим минералы в мизерных количествах, но они оказываются минералами с интересной структурой. Например, третий мой открытый минерал флоренсовит, названный в честь одного из организаторов института, члена-корреспондента Николая Александровича Флоренсова, был синтезирован и оказался новым интересным типом полупроводника. Всем известно, что в Норильске добывается много никеля, но кроме него есть и платина и палладий. И в своё время было открыто много новых соединений платины, что каждый раз меняет схемы обогащения и получения минералов, даёт определённый экономический выход. То есть помимо научных моментов такие открытия несут и прикладное значение.