С силовиками говорить трудно. Знают они много, а рассказывают мало. Не потому, что не хотят или не умеют, а потому, что есть в их профессии такая штука – тайна следствия.

В очередной раз напросился на встречу с подполковником полиции Дмитрием Никифоровым. Он два года, с момента создания, возглавляет межрайонный отдел (МРО) полиции по борьбе с преступлениями в лесной отрасли Управления экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД по Иркутской области. Так вот длинно называется его официальная должность. Хотел расспросить Дмитрия Николаевича о результатах одного из последних, но, как показалось мне по обрывкам неофициальной информации, не вполне обычного рейда, в котором с поличным была задержана очередная (даже в нынешнем году теперь уже одна из сотен) группа нелегальных лесозаготовителей, тех, кого называют «чёрными лесорубами». 

– Действительно, они задержаны с поличным, – подтверждает Дмитрий Никифоров. – По внешним признакам: по количеству людей, техники, по объёму заготовленной древесины – более 70 сосен – ничего особенного в этом преступлении нет. Стандартное преступление. Но ещё предстоит серьёзная работа, поэтому публично что-то показывать пока не надо, чтобы не напрягались фигуранты раньше времени. Рассчитываю, что по этой группе будут возбуждены уголовные дела. Сообщите просто, что был рейд, задержаны преступники, трактор, бензопила, изъята древесина… Потом по результатам ещё раз встретимся, когда будет можно… 

– И как скоро «будет можно»?

– Думаю, что в течение 10 дней возбудим первое дело. А там – не знаю пока, не готов сказать, как получится. 

– Это был не совсем рейд, – подтвердил моё предчувствие майор полиции Владимир Топшиноев, начальник отделения МРО по выявлению организованных преступных групп, руководивший задержанием преступников на лесной деляне. – Проводились оперативно-розыскные мероприятия, в ходе которых был осуществлён выезд в тайгу.  Мы знали деревню, из которой выйдет трактор. Приблизительно знали место, где будет совершаться незаконная рубка. Правда, в расчётное время криминальная бригада в лес не выехала. Мы ждали её в течение суток. 

Криминальные вырубки наносят лесам
непоправимый ущерб

– Как это происходило в реальности? То есть вы уехали в лес, наверное, спрятались где-то в сосняке…

– Давайте наши мероприятия, нашу тактику пока раскрывать не будем. Как мы заехали, во сколько, каким транспортным средством – преступникам детали знать нежелательно. Можно сказать, что это была просто засада. 

– Бригада, которую вы поджидали, приехала заготавливать древесину или лес уже был повален?

– Несколько десятков сосен уже лежали. Тактика у воров такая – вначале, очень рано утром, пока все спят, приезжают вальщики с пилами. Они просто валят сосны и сразу же уезжают. В этот день на деляне больше никто не появляется. 

– Выжидают?

– Выжидают, ставят наблюдателей. Смотрят, не появятся ли в ближних деревнях или в лесу незнакомые люди. Если всё спокойно, то на следующий или через несколько дней в лес едут трелёвщики и раскряжёвщики. Они режут стволы на сортименты – брёвна нужной длины. Стаскивают их в одно место, удобное для погрузки. Вывозка – это третий этап. 

– Судя по услышанному, готов предположить, что вы задержали членов ОПГ – организованной преступной группы. Это действительно была ОПГ?

– Утверждать пока рано, но у нас есть намётки  на это. Моё отделение занимается именно организованными преступными группами. 

Владимир Владимирович рассказывает, что его подразделение интересуют в первую очередь организаторы преступного лесного бизнеса – «как минимум группы лиц по предварительному сговору, а как максимум – ОПС». ОПС – это организованное преступное сообщество, в состав которого могут входить несколько ОПГ. Руководить таким сообществом может один или несколько человек, которые сами бензопилы в руки никогда не берут и в лес на воровские деляны не выезжают, поэтому остаются в тени. Задержит полиция одну из их бригад, они тут же наберут новую и продолжат доходный воровской бизнес. 

«Чёрные» лесорубы, задержанные в этот раз, по мнению оперативников, могут быть частью организованной преступной группы. Задержаны пока только исполнители. А организаторы, в самовольных рубках никогда и никем не замеченные, может быть, уже набирают себе новый расходный материал из большого числа безработных жителей таёжных русских деревень.

– Мы накапливаем опыт выявления организованных преступных групп, – рассказывает майор. – Последний пример – азербайджанская банда в Чунском районе. Там тоже организатор сам в тайгу никогда не ездил, лес не рубил. Члены работающих на него трёх-четырёх бригад ни в лицо, ни по имени его не знали. 

В сибирской тайге задерживают только исполнителей

Отделённый от мест фактического совершения преступлений несколькими организационными ступенями, главарь банды до последнего момента спокойно, в комфортабельных условиях получал деньги за проданный китайцам лес, который ему воровали официально безработные сибиряки за погостами, где покоятся их отцы, деды, прадеды. 

– Миром правит экономика, – мрачно констатирует Дмитрий Никифоров, но по интонации догадываюсь: он говорит не об экономике как таковой. Скорее – о жадности, о том, что поведение людей диктуется деньгами. 

– Нет альтруистов, – отвечает на мой вопрос. – Если он помогает – значит ему выгодно. Нам, в принципе, какая разница, откуда поступит оперативная информация. Хоть от бригадира, хоть от вальщика. Они нам иногда помогают, потому что где-то наши интересы совпадают. Кто-то хочет, к примеру, конкурентов слить. Мы работаем с ними, потому что нам важна реальная информация независимо от её источника. 

– А мэры? Мне кажется, знаю нескольких мэров, которые искренне воспринимают истребление лесов личной бедой.

– Ну, единицы на самом деле, – отвечает после раздумий. – Единицы, которые искренне переживают за благополучие лесов. И даже они не могут свои переживания превратить в реальное дело, поскольку на мэра навешана тысяча вопросов. С одной стороны, у него на территории лес воруют, а с другой – коммуникации прогнили.  И всё! Он забыл про этот лес… 

Дмитрий Николаевич рассказывает, а в моём воображении рисуется картина, как взмыленный мэр в течение месяца бегает по инстанциям в поисках денег на новые трубы и их прокладку. 

– Хотя… – подполковник на мгновение задумался – стоит ли об этом говорить? – но продолжил: – Хотя мэры – они все, в принципе-то, люди адекватные. Всё понимают. Но что мэр может сделать, если раньше в районе было 27 колхозов, мехмастерские, а теперь четыре фермера работают. Остальные ищут, где заработать детям на образование.

Ещё два года об этом слыхом не слыхивали, но к настоящему времени уже есть судебные решения по организованным преступным группам, занимавшимся криминальным лесным бизнесом. Повысился процент раскрываемости лесных преступлений. И тем не менее в течение нескольких последних лет в нашей области, сужу об этом по рассказу Дмитрия Никифорова и по статистике, установилось некоторое, если можно так сказать, криминальное лесное равновесие. Количество преступлений, связанных с незаконными рубками, от года к году, несмотря на все старания полицейских, даже при активной поддержке прокуратуры и следствия, при совершенствовании судебной практики остаётся довольно стабильным и колеблется где-то в пределах одной-двух сотен – от побольше двух, но поменьше двух с половиной тысяч. Судя по всему, одних только силовых методов в борьбе с нелегальным лесным бизнесом недостаточно. Нужны кардинальные экономические меры, но государство, у которого преступники воруют лес, на них, увы, пока не осмеливается.