13 «киосков для трансформаторов»

В мае 1910 года первая электрическая станция Иркутска мощностью 735 кВт наконец дала городу ток. С 8 июля 1908 года, когда между фирмой «Русское общество «Шуккерт и КО» и городской управой Иркутска был заключён договор о проектировании городской электроосветительной сети и строительстве станции, прошло около двух лет. Два года стройки, которые город хорошо запомнил. Такого количества недоразумений, взаимных претензий, смешных и грустных событий не знала, пожалуй, ни одна иркутская стройка до этого. Как отмечалось в докладе ревизионной комиссии в феврале 1910 года, задуманное ещё в 1906-1907 годах «введение электрического освещения» городу далось нелегко. Один за другим сменялись проекты. Известно, что первоначально «эскизный проект» был выполнен местными специалистами. В здании станции должны были быть помещены три вертикальные машины, а через полгода, когда здание уже было построено, город потребовал установить «горизонтальные машины». «Выстроенное здание пришлось приспособлять к едва входившим в него горизонтальным машинам…» – писала газета «Восточная заря». Дело осложнялось тем, что в городе не было собственного инженера-электрика, поэтому во многих вопросах приходилось «обращаться за советом к Шуккерту». Фирма «Шуккерт и КО» оценила стоимость работ в 575 тысяч рублей, причём 64 тысячи были выделены в виде доассигнования из «запасных капиталов города». 

За стройку взялись очень дружно. Как сообщала газета «Восточная заря» 23 июля 1909 года, работы шли ежедневно и без выходных. «Спешат с окончанием работ, пока стоит тёплая, ясная погода. Сырая, дождливая погода крайне вредно отразилась бы на окончании работ, в особенности на постройке дымовой трубы. Остаётся ещё восемь с половиной саженей… Окончательно уже готов к работе трубопровод вне здания станции. В котельном отделении вся арматура установлена и доканчивается обмуровка котлов. В машинном отделении оба генератора установлены. Конденсаторы готовы к постановке. Задержка в установке их произошла благодаря тому, что бронзовые части были выкрадены в дороге и их пришлось заказывать в Иркутске. Распределительная доска вполне готова. Вставлены ампериометры, вольтометры, предохранители и т.п. Установлены выключатели, громоотводы. В скором времени будет приступлено к установке на улицах города особых киосков с трансформаторами внутри для переработки тока». 12 июля 1909 года, по приблизительным расчётам, до окончания постройки дымовой трубы требовалось «minimum 30 рабочих дней». В котельном отделении в эти дни установили цельнокамерные водотрубные паровые котлы с перегревателями «Фицнер и Гампер». 16 июля 1909 года началась просушка печей и трубы, через 10 дней приступили к выверке нагрузки котлов и машин. Шуккерт установил в городе 13 «киосков для трансформаторов». «В машинном отделении оканчивается выкладка плиточного пола, – сообщала газета «Восточная заря». – Подвешен один дуговой фонарь, проложен кабель от распоров генераторов. Стены будут выкрашены масляной краской». 

Казалось бы, ещё немного – и новая станция вступит в строй. По крайней мере, городская управа была в этом уверена. На подвеску проводов отводилось всего 50–60 дней – с июля по сентябрь 1909. С 1 августа управа предписала снять в городе все провода частных станций, а тем, кто не хочет остаться без электричества, указывалось: «Записывайтесь в абоненты городской станции». Ещё с июля городская управа втянулась в тяжбу с гласным Николаем Поляковым (он владел частной электростанцией). «Частные владельцы электрических станций с открытием действий городской станции должны безусловно прекратить отпуск электрической энергии частным абонентам и снять провода», – заявила управа. Поляков подчиниться отказался, пришлось подавать в суд. Его провода так и висели на городских столбах, и абоненты исправно получали электричество. Как оказалось – не зря. До ввода в эксплуатацию новой станции оставался почти год, а вовсе не месяц-два, как мечтали в городской управе. 

«Инженер ли г. Михайлов?»

С начала августа прошло три месяца. «Когда же наконец улицы города осветятся электричеством?» – задала вопрос газета «Восточная заря» 15 октября 1909 года. Каждый раз обнаруживаются какие-то новые непредвиденные «сюрпризы». Выяснилось, что киоски трансформаторов, которые таки поставили, заглубили в землю на полтора аршина. Население волновалось: не убьёт ли кого током. Жители города жаловались через газету «Сибирь», что трансформаторные будки устанавливают «совершенно не считаясь с интересами и удобствами учреждений и домовладельцев». У лютеранской церкви трансформатор был расположен так, что мешал прихожанам входить в кирху. Совет лютеран настоятельно просил исполнительную электрическую комиссию убрать чудо-машину, иначе пришлось бы переносить ограду кирхи и устраивать вход с Амурской улицы, в этом случае угол ограды перегородил бы Большую улицу. «Перед зданием городского 4-классного училища киоск трансформатора воздвигнут перед самыми окнами училища и заслоняет свет», – обижались горожане. Несмотря на недовольства, дело всё-таки двигалось. 

9 октября 1909 года фирма «Шуккерт и КО» полностью подготовила станцию к эксплуатации. 20 октября во время всенощного бдения в новом кафедральном соборе Иркутска вспыхнул электрический свет. Была испытана «электроосветительная энергия иркутской городской станции». «Это был первый опыт станции. Свет был ровный, немигающий. Станция работала в одну машину и с одним паровым котлом», – сообщала «Восточная заря» 22 октября. Однако освещение улиц задерживалось – своего разрешения не давал начальник местного почтово-телеграфного округа. Он требовал сначала соорудить телефонные предохранители, которые пришлось «затребовать из Петербурга». Кроме того, нужно было установить на улицах Иркутска дополнительно 400 столбов. Член электрической комиссии Плотников посетовал, что инженер Михайлов многое не предусмотрел, а теперь комиссии приходится «хватать-имать». 

Сенсацию среди гласных городской думы вызвало октябрьское сообщение о том, что электричество со станции пойдёт не ранее чем через четыре с половиной месяца. 

А ведь частников просили убрать с улиц электричество ещё к 1 августа. «В хорошем же положении очутился бы город, если бы станции исполнили это требование!» – воскликнул гласный Гейнсдорф. А следом грянул скандал с руководством станции. 5 декабря 1909 года в газете «Сибирь» появилась статья с заголовком «Инженер ли г. Михайлов?». 

Гласный Плотников во время дебатов в думе высказал мнение, что Михайлов «самозванно именует себя инженером, т.к. обнаруживает незнание многих простых вещей в пределах своей специальности». «Такому «специалисту», по мнению г. Плотникова, название не инженер, а сапожник», – писала газета. 

Плотников довольно жёстко критиковал заведующего станцией. Он сообщил, к примеру, что Михайлов «неоднократно являлся на заседания комиссии пьяным настолько, что «лыка не вязал», и вместо слов издавал какие-то нечленораздельные звуки». В январе 1910 года Михайлов отказался от выполнения своих обязанностей, сославшись на болезнь. Городской голова сообщил, что инженер «чуть ли не выехал из города». Гласные требовали задержать Михайлова в городе до «обревизования дел станции». Позже ревизионная комиссия выяснила – из 82 претендентов на пост инженера, среди которых был и профессор Харьковского технологического института, исполнительная комиссия почему-то выбрала двух господ – Герцеля и Михайлова. 

Михайлов оказался плохо разбирающимся в электрических делах, вообще-то он был «отставной лейтенант флота», 10 месяцев проведший в частном политехникуме в Богемии. Единственное преимущество Михайлова было в том, что он не просил «прогонных и подъёмных» (на самом деле, как выяснилось потом, Михайлов истратил на поездки 333 рубля «путевых»). «Избрание г. М-ва на должность заведующего электрическим освещением является настолько странным, насколько странным было бы назначение ветеринара юрисконсультом…» – писали газеты. 

Вопрос с Михайловым был лишь верхушкой айсберга. Ещё с зимы 1909 года шла «любопытная переписка» между Шуккертом и исполнительной комиссией по делам электростанции. Они пытались выяснить, кто виноват в том, что станция всё ещё не работает. 10 января 1910 года исполнилось 3 месяца, как станция была принята исполнительной комиссией, но она так и не давала электричество. 

Шуккерт сообщал, что городским общественным управлением не завершены «принятые им на себя работы», в частности «устройство приспособлений для телеграфонов и телефонных сеток», без которых открытие станции не может быть допущено министерством внутренних дел. «Нет фонарей, нет предохранительных сеток, не готовы все столбы и т.д.», – перечисляли журналисты список недоделок. 

«Покрадено 100 пудов проводов» 

Интриговали обывателей ещё с 1909 года… провода. Многие жаловались на то, что «у городского самоуправления не было и нет плана согласованности прокладки проводов». Всё очень напоминает работу современных чиновников. 

В Больничном переулке сначала поставили столбы, потом начали их вырывать, потом снова закапывать. Столбы напротив первой пожарной части стояли посреди улицы, и специальной комиссией тогда же, в августе 1909 года, были признаны «сильно мешающими движению и выезду пожарного обоза». Журналисты вовсю иронизировали. 

Узнав, что Никола Тесла «после 20 лет труда и лабораторных экспериментов заканчивает изобретённую им систему беспроволочного электрического освещения», они порадовались за городскую управу и электрическую комиссию, которые «могут тоже претендовать на славу изобретателей», так как вкопали парные столбы посреди полотна улицы. В январе 1910 года городской инженер М.И. Южаков довёл до сведения городского головы, что некоторые оттяжки от столбов устроены так, что не «оттягивают», а «притягивают». К примеру, оттяжка столба № 830 на углу Большой и 4-й Солдатской, по мнению инженера, помогала проводам «свалить столб». Домовладелец Белкин, проживавший по улице 4-й Солдатской, умолял управу убрать от его дома столб, который вкопали, выкопали и забыли. Провисающие провода и неустойчивые столбы на тесных улицах называли «смертью, постоянно висящей над головами обывателей». 

Провода ещё и беззастенчиво крали. Однажды рабочие оставили на ночь на столбе моток проволоки весом три пуда. Ночью на санях подъехали воры, и проволока пропала. 19 февраля «Восточная заря» сообщила: «За последнее время покрадено 100 пудов городской электроосветительной сети, стоющие, по приблизительному подсчёту, около 3000 руб.». «Во многолетней практике фирмы аналогичные случаи решительно не имели места», – удивлялось руководство Шуккерта. Шуккерт даже отказывался сдавать станцию городу в испытание с фонарями «Альба», так как городская управа не хотела подписываться под их сохранностью. 

15 января закончился «предельный срок», в который фирма «Шуккерт и КО» должна была открыть станцию. Поскольку станция не работала, залог в 40 000 рублей, оставленный фирмой в городе, должен был перейти в собственность Иркутска, плюсом шёл штраф в 6000 рублей. «Надо думать, что городская управа получит с фирмы «Шуккерт и КО» следуемые ей по договору 46 000 р.», – писали газеты. Фирма отреагировала незамедлительно, заявив, что станция не была запущена в срок «по вине города» – город не выполнил свои обязательства по 40 пунктам. «Ожидается ряд судебных процессов», – нагнетали обстановку газеты. Забегая вперёд, скажем, что 12 апреля 1910 года дума приняла-таки решение, что Шуккерт нарушил договор, но вопрос об изъятии денег милостиво отложила. Тем не менее с января станцию подвергали многочисленным проверкам, была создана ревизионная комиссия. В итоге пришли к выводу, что нужно получить заключение «беспристрастных технических авторитетов о всём проекте электрического освещения Иркутска». Ими стали профессора Томского технологического института Потебня и Малеев.

В апреле частные станции начали сворачивать свою работу в Иркутске. Господин Поляков заявил, что его мощностей не хватит, чтобы конкурировать с городской станцией, а владелец другой станции Замятин сообщил, что переводит её на копи. Однако и к пуску станции многие свои провода не убрали. Город грозил им административными санкциями. Заменить керосиновые фонари в городе должны были фонари «Альба». 318 простых керосиновых фонарей и 9 фонарей Галкина, освещавших центр города, управа хотела перенести на окраины. В Нагорную часть предполагалось вынести 7 галкинских фонарей и 116 простых, в Знаменское и Ремесленное предместья – 101 простой фонарь, в Глазковское – 101. Два галкинских фонаря предлагалось поставить у входа на острожный мост и у здания детской больницы. На окраины города электричество проводить было дорого, несмотря на то что керосиновые фонари «кроме печали и воздыханий» других эмоций у гласных не вызывали. Керосиновое освещение стоило около 25 тыс. в год, а электрическое – уже 75 тысяч в год. По словам гласного Жарникова, в таком случае придётся закрыть не только все городские школы, но и «самоё управу».

Свет вспыхнул под «Многая лета…» 

Окончательно первая электрическая станция была принята городом 30 ноября 1910 года

2 мая 1910 года комиссия постановила: «Непрерывное 24-часовое испытание действий всех машин и сооружений электрической станции и сети, предусмотренное пара-графом 11 договора, заключённого городским общественным управлением с фирмой «Шуккерт и КО», начать не позже 7 часов утра 8 мая и продолжать до 7 часов утра 9 мая». 8 мая губернатор дал «добро» на испытания. Приёмочная комиссия предложила Шуккерту в период испытаний «держать сеть городской электрической станции под напряжением 2000 вольт… Все фонари, подвешенные к проводам, в ночь на 9 мая будут гореть». Однако 9 мая газета «Сибирь» сообщила, что городская приёмочная комиссия обнаружила целый ряд дефектов при передаче станции от фирмы «Шуккерт и КО». По договору с городом фирма должна была поставить паровые машины «в 500 действующих лошадиных сил». А построены машины были в 480 лошадиных сил каждая. 

«Комиссия находит, что мощность альтернативов также не соответствует мощности паровых машин, которые должны будут работать при нормальной нагрузке альтернативов – с перегрузкою, равною 37%». В итоге дума приняла решение не проводить 24-часовое испытание, пока фирма не устранит все дефекты. Окончательное испытание состоялось 29 мая. «В полдень было произведено трёхчасовое с перегрузкой на 30% испытание городской электрической станции», – сообщили газеты. К вечеру завершилось и 24-часовое испытание, о чём в 5 часов 15 минут 29 мая был составлен акт. В девять часов вечера городской голова, члены управы Донской, Лютоев, заведующий станцией Ясницкий и представитель Шуккерта Гринберг составили акт об открытии действия городской станции. В воскресенье, 30 мая, состоялся благодарственный молебен. Во время провозглашения многолетия были пущены в ход машины. К моменту открытия было уже 25 абонентов. Окончательно первая электрическая станция была принята городом 30 ноября 1910 года.