Пятно на репутации

Напомним, на заседании суда 31 января государственный обвинитель Александр Шкинёв, старший прокурор отдела прокуратуры области, зачитал обвинительное заключение, подготовленное проводившим расследование Сибирским управлением СКР. В течение двух часов прокурор рассказывал об обстоятельствах, которые скрывались за успехами следователя, признанного в регионе лучшим по профессии. Гособвинение считает, что Владислав Матвеев присвоил изъятые у подследственных деньги в сумме 8 млн 260 тыс. рублей. Кроме того, он превысил должностные полномочия: с помощью поддельных документов провёл в Братске 16 незаконных обысков у людей, имевших вес в криминальном  мире, но не причастных к расследуемым делам. Результатом халатности самоуверенного сотрудника, взявшегося перевезти в Иркутск вещественные доказательства на личной машине без охраны в тёмное время суток, стало совершённое в отношении него разбойное нападение на дороге с похищением золота, драгоценностей, денег на сумму 8,5 млн рублей. Когда уже шло следствие по этим эпизодам, братья Матвеевы попытались обманом получить с филиала «Ингосстрах» около двух миллионов рублей в возмещение убытков за свою разбитую, но незастрахованную машину.       

Судебное заседание по делу Владислава и Виталия Матвеевых идёт второй месяц. Братья, видимо, хорошо знакомы с различными способами затягивания разбирательства. Младший подсудимый, например, успел сходить за это время на больничный, лишь за несколько минут до начала заседания предупредив, что сидит в очереди к терапевту. По ходатайству гособвинителя законность листка нетрудоспособности была позднее проверена территориальными органами здравоохранения. Кстати, против этого сильно возражал адвокат старшего из подельников Игорь Кустов. Он заявил, что минздрав проверяет такие жалобы чересчур жёстко. По мнению защитника, медиков при этом мало интересует состояние больного, для них главное – правильность оформления документов. «Если подсудимый потом умирать будет, помощи от докторов не получит. Мы с такими случаями сталкивались», – заявил Игорь Кустов. Но суд эмоциональная речь защитника не особо впечатлила, его доводы были названы надуманными. Проверка всё-таки была проведена и подтвердила законность больничного листа, выданного поликлиникой № 11  Иркутска. Суд, по-видимому, считает важным дать участникам понять: без  проверки не обойдётся ни одна попытка затянуть процесс. 

Популярными способами заволокитить рассмотрение дела являются смена или неявка на процесс адвокатов. Сначала Владислав  попытался отказаться от защитника по назначению, работавшего с ним в период предварительного расследования, в пользу адвоката по договору. Гособвинитель Александр Шкинёв выступил против такой замены. Прокурор предположил, что подобное решение скажется на сроках судебного следствия, поскольку Игорь Кустов занят в проходящих в Братске заседаниях по делу бывшего мэра Александра Серова. Заботливость прокурора вызвала у стряпчего иронию. Он поблагодарил представителя государства за то, что тот так тщательно отслеживает его деятельность. Ходатайство своего клиента адвокат поддержал. Деньги из бюджета, заявил он, надо экономить, и пусть лучше за услуги защитника подсудимый расплачивается из собственного кармана. Такое радение о государственной мошне суд опять же недооценил, и оба адвоката Владислава Матвеева заняли свои места в зале заседаний. Это, наверное, было мудрое решение: хотя Кустов и заявлял, что, несмотря на занятость, пропускать слушания не будет, однако уже следующее заседание, назначенное на 21 февраля, прогулял без объяснения причин. Как и адвокат младшего подсудимого Ирина Коренева. И популярный способ сработал: заседание пришлось перенести на ближайший понедельник.

По словам прокурора Александра Шкинёва, по делу проходят 18 потерпевших. Первой показания давала жена Олега Полякова, отбывающего сейчас срок в колонии. Владислав Матвеев в 2009 году самолично проводил у него дома 

обыск и изъял около 2 млн 300 тыс. рублей. Ни копейки из этой суммы в семью не вернулось. Женщина рассказала, что пришла домой на обед и её задержали сотрудники полиции. Изъятые вещи – компьютер, фотоаппараты, боеприпасы, документы – после суда над мужем были возвращены. Всё, кроме денег. Между тем накопления были общими: супруги только что продали дачу. Потерпевшая много раз обращалась к Матвееву с ходатайством вернуть деньги, но ответ был один: «Они приобщены к делу».  Когда уже суд вынес постановление о возврате денежных средств, женщина начала бомбардировать обращениями руководство отдела СУ СКР. Её просили подождать, позвонить попозже, говорили, что следователь на больничном, а ключ от его сейфа не могут найти. Потом вызвали в здание на улице Володарского и признались, что деньги исчезли, а в отношении следователя Матвеева возбуждено уголовное дело. Обвинение считает, что изъятые при обыске у Поляковых 2 млн 300 тыс. рублей похищены – они стали частью тех восьми миллионов, присвоение которых инкриминируют Владиславу Матвееву. 

Бывший следователь на допросе потерпевшей держался уверенно, активно задавал вопросы и комментировал показания. Он заявил, что всё сделал правильно: деньги были изъяты, поскольку жена подследственного не смогла сразу объяснить их происхождение. А оно может быть только незаконным – предприятие Полякова по продаже леса не было зарегистрировано. К тому же уголовное дело мужа потерпевшей в суд передавал другой следователь, так что с него и спрос.

Потерпевшим по делу Матвеева признан также Следственный комитет России, авторитет  которого сильно пострадал от криминального (по версии обвинения) поведения бывшего сотрудника. Интересы государственного органа представляет на процессе Максим Биктимиров – следователь по особо важным делам, работающий в 

подразделении, где трудился Владислав Матвеев. Представитель СКР заявил, что вопрос о том, будет ли региональное управление предъявлять гражданский иск своему бывшему сотруднику о возмещении морального вреда и ущерба деловой репутации правоохранительного органа государства,  решится в ходе судебного следствия.     

«Он был как ненормальный»

Кроме того, на вчерашнем заседании суда были допрошены трое свидетелей обвинения – бывшие руководители и секретарь отдела по расследованию особо важных дел управления Следственного комитета России по Иркутской области. 

Главный вопрос, который пытались прояснить стороны, касался вероятности проникновения в под-

разделение Следственного комитета посторонних людей с улицы – злоумышленников, способных очистить сейф следователя. Однако такая версия выглядела, мягко говоря, надуманной. Свидетели утверждали, что в здание по улице Байкальской, 129, где работали так называемые важняки, проникнуть постороннему человеку было практически невозможно. У двери дежурили спецназовцы, проверявшие пропуска у сотрудников, за свидетелями по уголовным делам являлись к проходной следователи. Со стороны автостоянки зайти в отдел было тоже проблематично: и здесь действовала система пропусков, стоял шлагбаум. 

Пропажа крупной суммы из сейфа Владислава Матвеева обнаружилась 9 мая 2011 года. По словам Андрея Давыдова, помощника прокурора Иркутской области, работавшего в то время руководителем отдела по расследованию особо важных дел СУ СКР, из областного суда пришло решение о возвращении изъятых у Вадима Молякова миллионов. Следователь Матвеев в то время находился на больничном, ему долго не могли дозвониться. Если он и брал трубку, то уверял, что ему некогда, занят на лечебных процедурах. В праздничный день больной наконец нашёл время зайти в кабинет шефа и сообщить о пропаже денег. Андрей Давыдов говорит, что, делая это заявление, следователь выглядел взволнованным. Руководитель вместе с подчинённым обшарил все шкафы и сейфы в служебном кабинете № 223, надеясь, что это просто шутка. На следующий день руководитель отдела продолжил поиск исчезнувших миллионов уже с помощью своего заместителя Дмитрия Мещерякова, который непосредственно курировал Матвеева. С тем же результатом. 

Владислав Матвеев сначала высказал начальству версию, что пропажа миллионов – месть Игоря Абанина, председателя Федерации дзюдо Сибири. 26 декабря 2010 года в квартире Абанина в городе Братске был произведён незаконный обыск, которым руководил Матвеев, и изъяты ценности на сумму 6 млн 300 тыс. рублей. Но потом у Матвеева  появились другие «догадки»: он заподозрил коллег и руководство.  

В тот майский день, когда областной суд приговорил организаторов убийства заместителя прокурора Братска к длительным срокам заключения, следователь поехал в ресторан отмечать свою победу «над братской мафией». «Приглашал и меня, – рассказывает Дмитрий Мещеряков. – Но у меня было запланировано много дел, и я отказался. Вечером Матвеев вернулся в отдел сильно возбуждённый, орал на секретаря, возмущался, что ему не выдали вовремя материальную помощь». В тот же вечер следователь устроил разборки и своему куратору, недовольный, что тот отказался с ним выпить. По словам Мещерякова, «в глазах у Матвеева была такая злоба, в то время он принимал психотропные вещества, лечился, плюс наложился алкоголь». Узнав позднее, что герой дня опять поехал в кафе, куратор отправился по его следам. «Пошёл, чтобы проконтролировать, ведь нрав Матвеева я знал», – заявил Дмитрий Мещеряков в суде. Вот на этих посиделках начальник и услышал от подчинённого, что в сейф залез кто-то из следователей. А когда Мещеряков попытался заступиться за сотрудников, услышал: «Значит, это ты украл». При этом, по словам куратора, «состояние Матвеева было жуткое, он был как ненормальный». В те дни  неадекватное поведение следователя заметили и другие сотрудники системы. На «дикие глаза», говорит Дмитрий Мещеряков, обратила внимание гособвинитель в процессе по делу об убийстве Синицина.   

Но в целом руководители отдела характеризовали своего сотрудника с положительной стороны: отличный профессионал, уверенный в себе, честолюбивый, всегда отстаивал свою позицию. 

Важняков не водят за ручку

Весть о пропаже миллионов из сейфа Матвеева, а затем о хищении у следователя чужих ценностей в результате разбойного нападения свалилась на руководителей СКР как снег на голову. «В отделе по расследованию особо важных дел 28 следователей, невозможно водить каждого за руку», – пояснил Андрей Давыдов. В этом подразделении, где должность позволяла сотрудникам расти до звания полковника, работали только специалисты с опытом. Дела, которые назывались особо важными, предусматривали и высокую степень ответственности. Следователям-важнякам руководство доверяло как профессионалам и никогда не посягало на их процессуальную самостоятельность, пре-дусмотренную законом. 

Оказалось, что руководителям отдела было известно далеко не обо всех «подвигах» своего лучшего следователя. Что касается экспроприированных у фигурантов уголовных дел денег и ценностей, Владислав Матвеев рассказал лишь о трети суммы – тех пяти  миллионах, которые он изъял при  задержании и обыске у Вадима Молякова. 

Встал вопрос: где их хранить? В камере вещдоков держать деньги не позволяла инструкция, а снять в банке ячейку для ценностей оказалось невозможным из-за отсутствия у Следственного комитета России финансовых возможностей. Вот так и превратился металлический шкаф в кабинете Матвеева в хранилище миллионов. Допрошенный на суде заместитель начальника отдела Дмитрий Мещеряков пояснил, что своими глазами видел в сейфе Владислава Матвеева спортивную сумку, набитую, по словам следователя, российскими рублями и валютой.  Между тем купюры, не имеющие индивидуальных признаков, по закону вообще-то не могут являться вещественными доказательствами. По словам Андрея Давыдова, изъятые у Молякова миллионы решено было оставить для обеспечения гражданского иска вдовы убитого зампрокурора Синицина, если таковой последует. По закону в таких случаях полагается обращаться в суд и накладывать на деньги арест, но это слишком сложная процедура. 

Об остальных суммах, изъятых Матвеевым у своих подследственных, руководство и ведать не ведало. О масштабах экспроприации, проводимой Матвеевым в течение длительного времени, стало известно только 7 февраля 2011 года. Именно тогда Владислав Сергеевич позвонил руководителю отдела и сказал, что на него совершено разбойное нападение на дороге и похищены ценности, которые он перевозил на своей личной машине в Иркутск. В этой истории оказалось много странностей. Владислав Матвеев попросил тогда отпуск по состоянию здоровья и, получив его, зачем-то двинул в Братск за деньгами, оружием, золотом и прочими ценностями, изъятыми в ходе незаконных обысков и хранившимися в горотделе милиции. Почему Матвеев повёз их на личной машине один на ночь глядя, тоже осталось неясным: оперативное сопровождение по всем уголовным делам вели сотрудники полиции, в случае нужды всегда выделялись спецназовцы. Руководители отдела СКР говорили, что для обеспечения безопасности было достаточно одного звонка в полицию, не требовалось даже бумаг. 

У следователя Матвеева, как всегда, была наготове своя версия: на дороге он якобы стал жертвой мести братского преступного сообщества. Оно наказывало «борца с мафией» за 16 обысков, которым ни за что ни про что подверглись известные в городе люди. Кстати, по словам Андрея Давыдова, когда история с незаконными обысками обсуждалась на совещании у руководителя СУ СКР по Иркутской области, Владислав Матвеев пояснил свои действия просто – желанием поставить «братских» на место. Чтобы, дескать, братская преступность поняла, кто хозяин на территории Иркутской области – не бандиты, а правоохранительные органы. 

Выяснялся на суде также вопрос о займах, которые предоставлял коллегам неожиданно разбогатевший Матвеев. В ходе предварительного следствия был прослушан его разговор с коллегой по телефону: «лучший следователь» заявил, что дал в долг Мещерякову, своему куратору, полтора миллиона рублей. Однако Дмитрий Мещеряков в судебном заседании назвал организацию этой прослушки служебного телефона «детским садом, младшей группой». Он заявил, что не занимал у Матвеева никаких миллионов. Не верит в это и его бывший начальник Андрей Давыдов: по его мнению, следователь, попавший в разработку, мог специально бросить эту фразу. 

Резко возросшему благополучию семьи Матвеева, по свидетельству руководителей отдела, особого значения никто не придал. Может, потому, что, кроме супруги Владислава, работавшей преподавателем, и матери-врача, в этом семействе числится ещё отец-бизнесмен, имеющий «какую-то недвижимость то ли в Испании, то ли в Италии». Не бедная, одним словом, семья.