Винильное небо
Иркутяне пополняют коллекцию Музея связи десятками редких пластинок
Пластинки. Из всех звуковых носителей они одни избежали быстрой старости, их век был достаточно долог, в отличие от других звуковых «хранилищ», которые, не успев стать артефактами, уже вытеснялись из сознания человека более мощными, лёгкими и надёжными «потомками». Пластинки хранятся практически в каждом доме. Для кого-то это «весь Высоцкий», для кого-то – «Тарантелла». Для многих – первый в Союзе Том Уэйтс или Александр Башлачёв на «Мелодии». В Музее истории и развития средств связи Иркутской области ОАО «Ростелеком» (Музее связи) собрана целая коллекция пластинок. Последние дары иркутяне преподнесли совсем недавно – в декабре. Утёсов и Шульженко, «Брызги шампанского», «Карнавальная ночь» – голоса той эпохи живы. И на проигрывателе они почему-то звучат так, как не передаст ни одна «оцифровка».
Они были в грязных конвертах и казались совсем никому не нужными
Как рассказывает сотрудник музея Галина Барлаева, пластинки в Музей связи приносят часто, и за несколько лет уже накопилась неплохая коллекция. В последний раз музей получил подарок в декабре 2013 года. Иркутянин Сергей Гамеров принёс 47 пластинок с музыкой 50-х годов. Те самые, толстые, хрупкие пластинки, которые мы детьми с восторгом разбивали о стены, не думая, что это память о целой эпохе. Они были в грязных конвертах и казались совсем никому не нужными. А теперь с трепетом берёшь эти чёрные блестящие диски в руки – только бы не обронить.
В семье Сергея Гамерова эти пластинки долгие годы бережно хранились так, как и написано в инструкции на конвертах – вертикально. В коллекции есть «Золотые огоньки» в исполнении Леонида Утёсова, пластинка с песней «Сколько вам лет?», на которой слышится голос Клавдии Шульженко. Названия известны даже тем, кто в силу возраста никогда не соприкасался с миром ранних советских пластинок: «Брызги шампанского», «Музыкальный калейдоскоп», «Тарантелла», «Пять минут», «Танечка» из кинофильма «Карнавальная ночь», «Весёлый марш монтажников» из «Высоты», «Московские окна», «Подмосковные вечера», песенка Глории из оперетты «Цирк зажигает огни». Есть пластинка ставшего популярным после войны румынского певца Джику Петреску с песней «Тебя я полюбил, Москва». «Вот какая ты, Москва, красавица, добрая и сердечная…» – слышится далёкий голос Петреску под музыку «эстрадного оркестра «Бухарест». «Долгоиграющая, – важная надпись на чёрном диске. – Цена – восемь рублей». Рядом крохотная пластинка-малютка «Ой, мороз!». Читаем названия: Апрелевский, Ташкентский, Ногинский, Ленинградский заводы. Сохранились надписи, которые сейчас уже звучат почти экзотично: «Грампластстрой Наркомтяжпром СССР».
«на рёбрах», попавшая
в музей благодаря Юрию Квиткову
У Сергея Гамерова сохранились и знаменитые советские «звуковые письма» – пластинки, которые записывались комбинатами бытового обслуживания, обычно в курортных городах. Пластинка представляет собой особый бумажный лист, вырезанный в форме диска, с фото-графией города и записанным на ней коротеньким звуковым посланием домой от родных. Пластинки эти были записаны на Ново-Афонском бытовом комбинате в Абхазии.
Первые гнущиеся пластинки – достижение немецких технологов
В коллекции пластинок Музея связи есть дореволюционные экземпляры. К примеру, пластинка фирмы «Concert record grammofhone», на одной стороне записана песня «Счастливые дни» Стрелецкого в исполнении инструментального трио «Амур», на второй – «Сон жницы» Лабицкого. Изготовлена пластинка в Риге. Но особенно интересны три другие пластинки – полупрозрачные, красного, зеленого цвета. На дисках под надписью «Phonycord «Plexible» специальная картинка – женская рука сжимает диск, символ того, что даже слабой руке под силу согнуть пластинку. Это первые гнущиеся пластинки, достижение немецких технологов, производились они в Германии в 30-х годах. Пластик, из которого они сделаны, до сих пор мягок и эластичен, хотя прошёл почти век с момента их изготовления. На пластинке с записью модного в те годы фокстрота надпись: «Jazz-orch Е. Walis Refr. R. Gessner». Это джазовый оркестр Эдди Валиса, который был популярен в Берлине во времена Третьего рейха. Запись сделана в 1930 году c Раймундом Гесснером, а уже в 1933-м Эдди Валис, выросший в Голландии, будет вынужден покинуть Германию и вернуться на родину из-за своего еврейского происхождения. Когда немецкие войска вошли в Голландию, он попал в гетто в Амстердаме, но сумел выжить, в 50-е, после войны, эмигрировал в США. Галина Барлаева ставит пластинку на диск проигрывателя, и сквозь скрип и вздохи старенькой записи прорывается голос Раймунда Гесснера. Как эти пластинки оказались в Иркут-ске, неизвестно. Но вероятнее всего, привезены они были как военные трофеи из Германии.
Особый вид пластинок – это синие тоненькие диски из журнала «Кругозор». Журнал этот, издававшийся в Советском Союзе с 1964 года, был достаточно дефицитным.
Обычно доставался он тем, у кого были знакомые в сети «Союзпечати», потому как едва журнал появлялся в киосках, его очень быстро разбирали. Именно в нём наряду с записями советских звёзд эстрады, «речами хлопкоробов» и «размышлениями о перестройке слесаря-наладчика ЗИЛа» можно было получить что-то интересное. К примеру, записи «Битлз». В каждом номере журнала обычно было по нескольку пластинок.
«Для того, чтобы прослушать звуковую страницу, её не нужно вырезать или, тем более, вырывать из журнала, – гласила инструкция, которую можно было увидеть в первых номерах 1964 года. – Сложите журнал так, чтобы нужная вам сторона пластинки оказалась сверху, и затем положите его на диск проигрывателя или радиолы». На самом деле, пластинки вырезали – вместе с журналом слушать было неудобно, уголки его цеплялись за проигрыватель. В 1964 году на пластинках «Кругозора» вышел «Космический дневник нашего корреспондента с послесловием Ю. Гагарина» и «Репортаж из неведомого уравнения» от академика Игоря Тамма. В 1966-м – уникальная запись голоса академика Сергея Королёва (последняя его запись) и первый репортаж с орбиты Земли. В десятом номере 1972 года появились песни Пола Маккартни, в 1974 – Джона Леннона и Джорджа Харрисона, в 1975-м – Ринго Старра. В 1987 году в «Кругозоре» вы могли бы услышать группу «Аквариум», в 1988 году – «Бригаду С». И если в 1987 году на страницах журнала ещё размышляли о «вреде рок-музыки для психики», то в 90-м журнал давал «звук» «Блэк Саббат» с композицией «Обезглавленный крест». Если когда-то вам попадётся седьмой номер «Кругозора» за 1989 год, вы услышите «Время колокольчиков» и «Лихо» Александра Башлачёва, год спустя после его смерти и до того, как вышла официальная пластинка поэта на «Мелодии».
– Я вам сейчас поставлю пластинку из «Кругозора», Юрий Соломин читает стихи русских поэтов, – говорит Галина Барлаева, и в музейной комнате раздается голос актёра, тихий, домашний, как будто за окном не 2014 год, а старенький уютный Иркутск, весь в садах, с редкими-редкими машинами на пустых улицах. – Мы часто включаем пластинки, это незабываемый звук, который сейчас уже трудно воспроизвести.
«Обязательный к прослушиванию»
Мы перебираем коллекцию и не можем остановиться. Вот группа «Цветы» Стаса Намина. А вот удивительный голландский продукт 80-х годов, неожиданно получивший легитимность в СССР: группа «Звёзды 45» (Stars On 45) на советской пластинке с названием «Танцуем рок-н-ролл». Голландцы исполняли попурри на песни известных групп, таких как «The Beatles», «Rolling Stones», «ABBA», «Boney M». А вот «Интернационал», записанный на пластинке, рядом – гимн Советского Союза. Я вдруг вспоминаю – дома у меня хранится ещё один экземпляр, «обязательный к прослушиванию» – речи Брежнева, записанные на пластинках. За каждой пластинкой – своя история. Помню, как отец собирал диски Высоцкого – поездка в магазин за «новым Высоцким» была праздником почему-то и для детей.
В своё время за пластинку можно было в тихом уютном Иркутске легко получить в лицо. Старожилы центра Иркутска наверняка помнят арку в доме 41 возле магазина «Мелодия» напротив знаменитой «тридцатки» (дом между Чехова и Володарского).
– В этом «доме» было несколько арок, иначе во дворы попасть было просто невозможно: просвета между составляющими один большой «дом» зданиями не было, – вспоминает иркутянин Владимир Караваев. – Отец моего однокашника утверждал, что в арке возле магазина «Мелодия» в своё время шла торговля пластинками «на рёбрах». Я этого помнить, понятно, не могу. Зато знаю случай с пластинкой, который произошел в 90-х. Однажды я был смурной, но почему-то при деньгах. Увидел на улице толпу хайратых молодых пацанов, предложил им выпить. Центровой у них был Киса, с длинным хайром. Такой шустрый, внятный, заинтересованный. Выпили, о музыке поболтали. Прошло достаточно много времени, я был на концерте то ли Боба, то ли «Крематория». Говорят мне: «Там тобой парень какой-то интересуется». Пошёл посмотреть – сидит на полу у столба кто-то такой несчастный и неаккуратно лысый. Я его и не узнал. Потом вижу – он. «Ты что так имидж-то, Киса, резко поменял?» «А ты знаешь, что такое «тридцатка?» – отвечает. «Знаю, места моего детства». Оказалось, подался Киса в «Мелодию» за альбомом «Коррозии металла». Отстоял, купил вожделенный «блин», да и выхватил от местной молодёжи за длину волос, был подстрижен клоками. И бит в лицо. «Но это, – говорит, – ничего, хайр отрастёт. Пластинку, сволочи, сломали. Вот что жалко».
«Блины» тогда раскупали хорошо. У Владимира Караваева хранится пластинка «Свордфиштромбонз» Тома Уэйтса. Интересна она вот чем. Серию пластинок зарубежного рока в девяностые в нашей стране выпускал «Продюсерский центр рок-н-рольных приходов Единой Евангелическо-Лютеранской Церкви России», который создал знаменитый отечественный деятель Андрей Тропилло. На пластинке его собственный лейбл «Антроп». Что стало с приходом, неизвестно, но Тропилло пополнил как полки с пластинками, так и историю отечественных «блинов» таким вот нетривиальным ходом.
Пластинки «на рёбрах»
В октябре 2011 года иркутянин Юрий Квитков передал в коллекцию Музея связи три пластинки «на рёбрах». Известно, что пластинки эти изготовлялись полуподпольным способом на старых рентгеновских снимках, потому часто на них были видны снимки конечностей, рёбер, черепов. На первой пластинке вручную процарапано: «Миранда Лещенко», на второй – «Танго Магнолия», на третьей – «Голубая муть» (на обороте следы клея – мягкую пластинку наклеивали на плотную настоящую пластинку). «Миранда» – знаменитая песня русского, а затем и румынского певца Петра Лещенко, репрессированного после войны. «Танго Магнолия» – та самая песня Александра Вертинского, начинающаяся со слов «В бананово-лимонном Сингапуре…». На третьей пластинке с названием «Голубая муть», по воспоминаниям Юрия Квиткова, запись буги-вуги. «Отчего этой пластинке было дано такое название – «Голубая муть», я уже не помню, – признаётся он. – Но там запись буги-вуги, это точно». Слушать эти пластинки уже нельзя. «Они очень хрупкие, поцарапанные, как негативы, которые долго хранились, а перед этим их проигрывали часто, было выражение «заезженная пластинка». Мы боимся за сохранность экспонатов»,– говорит директор Музея связи Виктория Чебыкина. «Старенькие они очень, давно это всё было, около шести десятков лет назад, – вспоминает Юрий Квитков. – В моей коллекции было около 15 таких вот записей «на рёбрах». Сохранились три. Откуда они у меня появились, сейчас уже трудно вспомнить. Возможно, с барахолки, что располагалась на углу Третьей Советской и Партизанской, сейчас на этом месте построены дома. Там открыто торговали как заводскими пластинками, так и пластинками «на костях», купить, кстати, можно было всё – от пластинки до автомата. Шучу, конечно. Не исключено, что эти пластинки мне передал лично Юрий Яцевич, был такой в Иркутске известный рентгенолог-техник, изготовлявший пластинки «на рёбрах». Вполне такое могло быть».
В те времена, по воспоминаниям Юрия Квиткова, многие «гонялись» за записями опального Петра Лещенко. «Черные глаза» Оскара Строка, «Вино любви», «Голубые глаза» в исполнении Лещенко, «Чужие города» Вертинского – это всё пользовалось огромной популярностью, это писали «на рёбра». Я лично покупал, менял и даже воровал пластинки. И у меня воровали. Придут гости, 2-3 человека, слушаем музыку, общаемся. После ухода – глядь, а пластиночки-то нет», – смеётся Юрий Квитков. По его словам, заводская пластинка могла стоить на барахолке до 150–200 рублей (зарплата токаря высокой квалификации в те времена могла достигать 700–800 рублей). «Рёбра» продавали за 15–20 рублей.
Виктория Чебыкина признается, что всех, кто подарил музею пластинки, не перечислишь. Например, иркутянка Ольга Петрова принесла «Кругозоры», пластинки «Машины времени», Аллы Пугачёвой, Владимира Кузьмина, Тыниса Мягги. Дарил пластинки и иркутянин Сергей Борисов, «Государственный гимн СССР» и один из «Кругозоров» принёс Владимир Радимов. 175 предметов, в том числе и пластинки, отдала в музей Галина Романова. Проигрыватель «Россия 323», на котором сейчас звучат пластинки в музее, передал вместе со своей домашней коллекцией пластинок связист Юрий Дилис. «А ещё у нас есть детские пластинки со сказками, есть целый спектакль для взрослых «Васса Железнова». Мы благодарны всем дарителям, это они сохраняют для нас нашу историю. Обычные люди Иркутска», – сказала Виктория Чебыкина.
