Активный автор спецвыпуска «Подворье» Эльвира Титкова известна многим садоводам Приангарья – она частенько делится с читателями «Восточки» своим фермерским опытом. Но сегодня Эльвира Владимировна решила рассказать о чужих успехах. Недавно она побывала в Париже, в гостях у внучки, и привезла из дальних странствий много впечатлений. 

Поехали мы однажды смотреть очередное «шато» – крепость по-французски – и сбились с пути. Навигатор подвёл, что-то забарахлил. Всю дорогу извинялся, вымотал нас и завёз почти к германской границе. Вместо 50 км проехали от Парижа все 150. Кругом поля, прорезанные дорогами, которые обсажены деревьями. Здесь и там разбросаны трёхлопастные ветряки, участки с солнечными батареями, опоры электропередачи, какие-то башни вроде наших водонапорных и посёлки с остроконечными крышами костёлов. Небольшие участки засажены разными культурами: подсолнечником, кукурузой, злаками и какими-то низкими растениями с большими листьями вроде свёклы. Не разглядела, а подойти нельзя. Автомагистрали и железные дороги от полей с обеих сторон отгорожены металлической зелёной сеткой с человеческий рост. К путям можно подойти лишь на станциях, съехать с магистрали – только на разъездах. Сетки эти как-то не бросаются в глаза и не портят пейзажа. Видны, только когда к ним приглядишься. На одних полях – всходы, на других – уже уборка урожая.

Увидели недалеко деревню. Решили заехать посмотреть. Чисто. Вдоль основной дороги, как в Сибири, тянутся дома. До деревни и в ней самой – асфальт. На дорогу помои не льют, как в наших сёлах. Возможно, если бы и у нас был асфальт, тоже бы не лили. Домики весёлые, каменные, в основном двух­этажные, с деревянными ставнями. Крыши сплошь покрыты разноцветной черепицей. Второй этаж – как правило, мансарда под крышей. Не для нашего это климата. Высоких заборов не видно. Везде цветы, зелень. Только католический храм выглядит сурово. Это высокое каменное же строение. Над воротами висят большие часы, бой которых разносится по всей округе. Возле домов палисадники, подстриженные, ухоженные газоны. Кое-где видны и крытые плёнкой со­оружения. Я уж обрадовалась, словно родню увидела, думала – теплицы. А оказалось, бассейны. Изредка, но на дороге всё же попадаются кошки и куры.

В каждой деревне есть что-то, чем жители гордятся: либо крепость, либо дворец. На худой конец, как в той, куда мы заехали, старинный колодец. Естественно, огороженный забором под замком и с «родословной» – табличкой, где описано, чем он знаменит, и указан год его «рождения». Забор оказался тоже каменный, как и дома, но сделан под натуральное дерево. Воды из колодца нам попробовать не дали, а возможно, там её и нет вовсе. Мы не видели, к нему нас даже не подпустили. 

Решили выехать на магистраль другой дорогой, чтобы больше посмотреть. И чем дальше от деревни, тем воздух всё хуже. Пришлось даже верх у машины поднимать. Думаем, откуда этот запах, вроде вокруг деревья. За ними-то была свиноферма. Мы долго здесь не задержались, что называется, помчались галопом по Европам. Оказалось, что приехали мы «на экскурсию» не вовремя – в аккурат когда фермеры заканчивали чистку свинарника, а чистят они его раз в год. В остальное время только подсыпают свежую подстилку по мере намокания старой. Пол в ангаре земляной. А подстилкой служит всё, что хорошо впитывает влагу, естественно, растительного происхождения: опилки, древесная стружка, солома, мох, даже чешуйки от подсолнечных семечек используются.

Свиней здесь содержат так называемым барьерно-станковым способом: все животные бегают в отсеках. Распределены они по возрасту и полу. Чем больше групп, тем, считают хозяева, свиньи меньше заражаются друг от друга, а в случае эпидемии её легче остановить. И только животные на откорме находятся в станках – там можно либо стоять, либо лежать. Здешние хрюшки в основном сидели – задние ноги не выдерживали их вес. В ангаре куда ни глянь – везде в отсеках расхаживают разноцветные лоснящиеся туши «культуристов» (так у них все мышцы играют). Есть свиньи чисто белые, чёрные и рябые. Это разные мясные породы. Фермеры строго следят за сохранением породы. Для них главное – это поросята. Породистых поросят выгоднее продавать живыми, а не откармливать. Французы охотно покупают поросят, мясо же свиное значительно дешевле говядины. Фермеры говорят: «Кормить хорошо свиней – дорого, но ещё дороже – плохо их кормить». Затраты на корма составляют у них до 75%. 

Ферму содержит одна семья. В хозяйстве имеется два трактора. Периодически нанимают рабочих – в основном низкооплачиваемых африканцев. Во Франции их привлекают на грязные и трудоёмкие работы, прямо как в России выходцев из Средней Азии. Чтобы удешевить продукцию, фермеры используют премиксы – кормовые добавки. Тогда затраты на корма уменьшаются почти на 15%. За год одной свинье надо одну тонну (20 мешков) всякого зерна и 10 кг добавок. Кроме того, им дают траву, овсяную зелёнку и дроблёные корнеплоды. Питание – сухое. Зато чистой воды – вволю. Рационы у разных групп свиней свои. Кому кукурузы больше, кому овса или витаминов, а производителям в день дают даже по 3-4 сырых яйца. Особо кормят супоросных свиноматок. Рацион у них меняется в зависимости от срока беременности. 

Я тоже выращивала свиней, но у моих хрюшек рацион был один и тот же. Летом – рубленая трава, приправленная солью и слегка посыпанная отрубями. Осенью, когда трава уже побита заморозками, приходила пора мелкой картошки. Причём я скармливала её как варёную, так и в сыром виде, а в период откорма (за месяц до забоя) к картошке добавляла другие корнеплоды, овёс и отруби. На корм шла любая трава, ботва моркови и свёклы. Часто сыпала древесные – золу и уголь, а также красную глину. Если древесный уголь хорошо адсорбирует, то глина – это кладезь различных солей и минералов. Правда, с такой кормёжки получались свиньи весом максимум 75 кг, тогда как у французских фермеров, к которым мы заехали в гости без приглашения, поросята к семи месяцам весят уже вдвое больше.

Свиноматок хозяева меняют каждые 3-4 года, производителей – реже. Говорят, что у них «быт» свиней уже налажен, поэтому им что 150, что 500 голов держать – всё едино. Фермеры показали нам свою продукцию. Это огромные свиные туши под 200 кг каждая. Прямо как наши бурятские коровы. С туш снята шкура, как с быков. Её реализуют отдельно. А под шкурой сала почти нет. В России в заповедниках волки жирнее, чем во Франции мяс­ные свиньи. Сало там не в ходу, его добавляют только в колбасы. 

Если со взрослыми свиньями, даже супоросными, у фермеров нет больших хлопот, то с поросятами возни много. Надо следить, чтобы сквозняков не было, чтобы температура в «яслях» у новорождённых поддерживалась. Считается, что малышам любые стрессы вредны. Большой отсев молодняка идёт в первые три дня. Поэтому французские фермеры используют искусственное вскармливание. Они считают, что при этом поросята вовремя получают нужные добавки, тучные матери не давят своих детей и, что очень важно, удаётся миновать второй отсев, который, как правило, бывает, когда малышей отнимают от родительницы. Хозяева с самого рождения приучают поросят к бутылкам с соской. В молочную смесь сразу кладут соль и железосодержащие препараты, а с 3–5 дней уже начинают понемногу давать обычный корм. В него добавляют вкусовые и ароматизированные добавки: ванилин, сахар и соль. На этой ферме двухмесячная хрюшка, как правило, весит в 20 раз больше, чем при рождении. Это для французских животноводов очень важно, ибо крупных поросят покупают лучше. 

Иногда у обычных свиней рождаются дети-карлики. Таких поросят, которые по каким-то только им известным причинам не растут, охотно покупают французы и англичане. Они этих карликов держат, как собачек, дома. У нас в Сибири изредка тоже рождаются карлики, но их удел хуже. Они заканчивают свой недолгий век в качестве кулинарного блюда на столе у новых русских.