Борис Акунин.

«Часть Европы. История российского государства. От истоков до монгольского нашествия».

Издательство: «АСТ».

Год издания: 2013.

«А не замахнуться ли нам на изложение, понимаешь ли, истории нашей Руси», – должно быть, по­думал автор исторических детективов Борис Акунин да и написал учебник по истории. Месяц назад в магазинах появилась первая часть амбициозной задумки, называется «Часть Европы», потому что в описанный период русское государство в культурном и политическом смысле целиком принадлежало к европейской Эйкумене. Второй том будет называться «Часть Азии». Во вводном слове Акунин отказывается от какой-либо концепции изложения, но при этом забывает отказаться от оценочности и надеть маску беспристрастия. К каждому явлению добавляет свою оценку, то есть не просто «христианская религия», а «эта милосердная религия», например. Представьте, что вы пишете учебник по истории ХХ века, употребляя оборот «Сталин / Андропов / Горбачёв был самым лучшим руководителем страны», а затем этот учебник печатают огромным тиражом. Оценочность в масштабах страны – это уже пропаганда. Но пока на титульной странице не пропечатано «рекомендовано Министерством образования РФ», шум можно не поднимать. Акунин ссылается на авторитетных историков часто; видно, что рассказчик подготовленный, хотя иногда проскакивает «задорновщина». Рассыпаны упоминания Ключевского и Вернадского, «историка Соловьёва» и «писателя Карамзина». Чувствуется сильное влияние Гумилёва. Основательный перекос в сторону правящих персон, на них сосредоточено такое внимание, что они зачастую висят «в воздухе» без окружающей действительности, деталей обихода, декораций, без какого-либо фона вообще. Получается такой небольшой передвижной музей восковых фигур имени Б. Акунина. Писатель замечен в неосторожном обращении с формулировками: «каста волхвов» (на Руси), «к созданию собственной империи метисного европейско-азиатского типа», путается в названиях племён. Предупреждён – значит вооружён: не расходуя энергию на эмоции, можно недоумённо поднять бровь на фразах типа «немецкая и итальянская нации сформировались лишь полтора века назад». Некоторые фразы написаны через усмешку: «Про высокую нравственность славянок читать приятно, однако…». Открывать книгу стоит как сборник анекдотов – особенно историкам, а ортодоксальным историкам лучше не открывать вообще, остальным же книга понравится. Понравится, например, тем, что нет россыпи зубодробительных дат в каждой строке. Здесь никто не превращает текст в сборник арифметических задач, как это любят делать историки с устрашающим математическим уклоном и без чувства слова. Акунин работает с облаком смыслов: вот алкоголь на Руси, вот принцип престолонаследия, а здесь у нас письменность. Всё это, конечно, не открытая лекция убелённого сединами старца с регалиями «проф., д.и.н.», а беседа на кухне, монолог начитанного и интеллигентного человека. И если подходить к книге именно с этой стороны, рассматривать весь текст как пересказ популярным языком и кухонную философию, то всё встаёт на свои места, ровненько входит в пазы, приобретает ценность. 

«Христианство упразднило человеческие жертвоприношения, многоженство, кровную месть, однако гораздо важнее то, что эта милосердная религия заложила в умы принципиально иную этическую основу. Крестившись, люди автоматически не стали нравственнее. На протяжении последующих веков они точно так же проливали кровь, нарушали все христианские заповеди, вели себя по-скотски. Но раньше, совершая всевозможные злодейства, они считали себя молодцами (вспомним месть княгини Ольги), а теперь стали сознавать, что поступают скверно».

Нил Гейман. 

«Океан в конце дороги».

Издательство: «АСТ».

Год издания: 2013.

Поначалу возникает недоверие – слишком уж книга маленькая, чтобы оказаться чем-то хорошим. Но когда с космической скоростью проносишься вперёд по тексту, сомнения вмиг пропадают, а сюжет закручивает нас в воронку своего смерча. Тут же сгущаются тучи, начинают сверкать молнии, скрипят на сквозняке незапертые двери, а затем мир вокруг пропадает и остаётся только история, которую рассказывает сторителлер Гейман. Сказочник, он сочиняет истории про своё воображаемое детство, походя сокрушаясь: «Жаль, я вовремя не вспомнил старую теплицу из сада, чтобы вставить её в книгу». Сочиняет и тут же рассказывает своим детям перед сном, зачитывает жене. И у него получается книга про самое настоящее детство, в котором любое озерцо представляется океаном, а хрупкая в общем-то соседка – величиной с гору. Здесь взрослые изнутри не такие уж и взрослые, а няня со сверхспособностями вполне может оказаться непохожей на всех других литературных нянь. Заимствуя многое, подчас даже целые скандинавские или египетские мифологии, он складывает ключевые звенья по-новому, создавая миры с авторским знаком качества. Из книги в книгу кочует набор символов, которыми этот сказочник может объяснить всё. Как уличный фокус­ник, Гейман обязательно будет вытаскивать из воздуха монеты. Обязательно заигрывание с богами: «Тебе 11? И сколько лет тебе уже 11?» Всегда есть зеркала, двери, молнии. Вновь появилось больше сочных деталей, герой не просто идёт сквозь время и пространство, через леса и горы, но и появляются подробности: «Сандалии смешно хлюпали через дырку-ромбик на носке и плевались водой». Его тряпичных монстров из груды рванья вполне можно услышать – то, как их одеяния шелестят на ветру. Изданная всего несколько месяцев назад книга уже собирает всевозможные награды, а газеты с журналами наперебой объявляют её «книгой недели». 

«У плиты старая миссис Хэмпсток что-то помешивала в пузатом чугунке большой деревянной ложкой. Она подносила ложку ко рту, театрально на неё дула, втягивала глоток, причмокивала, а потом добавляла щепотку того и пригоршню этого. Наконец она выключила горелку. И окинула меня взглядом – от мокрой головы до голых ног, посиневших от холода. Пока я стоял, на плиточном полу подо мной начала собираться лужа, и вода, стекая с ночной рубашки, падала в неё звонкой капелью».

Сборник «Рождественские рассказы зарубежных писателей».

Издательство: «Никея».

Год издания: 2014.

Издатели немного припозднились с этой новинкой: с таким содержанием, да на месяц раньше – можно было сделать хорошие сборы. Остаётся сесть в последний вагон рождественского поезда на чудесной тяге и совместить книгу с празднованием старого Нового года. Под симпатичной обложкой – одна сравнительно большая история и девять маленьких. В авторах те, чьи имена вписаны золотыми буквами в историю классической зарубежной литературы: Гофман, Метерлинк, Честертон, Мопассан, Гримм, а также родоначальник жанра рождественских историй Диккенс. Не нужно представлять и таких авторов, как Майн Рид, Анатоль Франс. Единственным неизвестным в списке может оказаться лишь Джордж Макдональд с «Портвейном в бурю», но этот недочёт легко и приятно исправлять. Вся подборка – это святочные рассказы, в них действительно присутствует дух Рождества – он дарит чувство радости и покоя, надежды и любви. Ощущение праздника, столы с аппетитной едой, гости в предвкушении торжества – таков антураж большинства историй. Есть исключительно библейская тематика: младенец в яслях, Богоматерь и ключи от небесного царства. И ни одна история не обходится без истории преодоления: вопреки всему, но согласно Божьему промыслу. Редакторы сборника особо отмечают: «Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви». К слову, одно­временно в серии вышло ещё два тома под тематическими обложками: «Рождественские рассказы русских писателей» и «Рождественские стихи».

«Болезнь и скорбь легко передаются от человека к человеку, но всё же нет на земле ничего более заразительного, нежели смех и весёлое расположение духа».

Дик Фрэнсис.

«Последний барьер».

Издательство: «Эксмо».

Год издания: 2010.

Восточный Новый год начнётся в ночь с 30 на 31 января 2014 года, это будет год Лошади. Когда захочется почитать про благородных животных, стоит вспомнить про Дика Фрэнсиса – он в течение всей своей долгой писательской карьеры продолжает любимую конную тему. Тот самый, по чьей книге сняли фильм «Фаворит» с Тоби Магуайром и Джеффом Бриджесом. Но свежих переизданий давно не было, поэтому можно брать любую другую книгу этого автора, и всегда результат будет примерно один: гладкое повествование, лёгкая детективная линия, небольшой городок и лошади, конюшни, скачки, тренеры. Совсем немного специальной терминологии, но ровно столько, чтобы читатель признал в авторе специалиста. В Иркутске верховая езда сейчас на волне интереса, открываются новые конно-спортивные центры и клубы, регулярно проходят соревнования по конкуру и другим дисциплинам, а турфирмы предлагают прогулку на лошадях по берегу Байкала. Завязка «Последнего барьера» такова: английский граф предлагает австралийскому коннику пере­ехать на время в Старый Свет, чтобы за солидное вознаграждение помочь разобраться, кто же в конюшнях графа даёт животным допинг перед скачками, а ещё важнее – почему анализы не выявляют правонарушения. Дик Фрэнсис из тех авторов, чьи детективы начисто лишены кровавости и другой чернухи, это не беспорядочная «Техасская резня бензопилой», как сейчас принято, а скорее аккуратная игра на бильярде: джентльмены-игроки одеты с иголочки, дамы в зрительном зале интеллигентны и совершенно очаровательны. Рабочий персонал безукоризненно выполняет свои обязанности и гордится своей работой. Паршивую овцу, конечно, найдут. И дворецкий здесь тоже есть.

 «Вы, наверное, знаете, что через рот адреналин не вводят. Его впрыскивают, и он начинает действовать мгновенно. Перед стартовыми воротами все эти лошади были абсолютно спокойны. Если лошади ввести адреналин, она проявляет признаки нервозности и возбуждения ещё перед стартом. Кроме того, можно внешне определить, что лошади под кожу ввели адреналин, – вокруг места укола волосы стоят дыбом, и всё становится ясно. И лишь если укол сделан точно в яремную вену, тут ничего не докажешь, но сделать такой укол очень сложно, и я уверен, что к нашим случаям он отношения не имеет».