«…и Великому князю комиссия отказала от места» 

Обсуждение установки нового, последнего по времени памятника прошло совсем недавно – в конце ноября. В течение месяца в Восточно-Сибирской государственной академии образования длилась выставка проектов памятника первому учителю. Конкурс на лучший эскиз был объявлен управлением архитектуры и градостроительной политики мэрии Иркутска, председателем отборочного жюри являлся лично мэр Виктор Кондрашов. Заявки на конкурс принимались с апреля этого года, а на создание незабываемого образа педагога в бронзе из городского бюджета по соответствующей долгосрочной целевой программе было выделено пять миллионов рублей. В конкурсе приняли участие авторские коллективы не только из Иркутска, но и из Москвы, Санкт-Петербуга, Перми, Златоуста – всего было представлено около десятка проектов. 

Нужно объективно отметить, что большинство подошло к раскрытию темы формально: учитель стоит с указкой, с книгами под мышкой у глобуса, у доски – один проект предусматривал даже создание подобия целого класса с детьми, сидящими за партами. 

Мэр неодобрительно прокомментировал: «Подходить к теме нужно шире. Давайте конкретнее пропишем техническое задание, тогда и образ учителя авторы, возможно, смогут вывести на новый уровень. Скульптура учителя должна вызывать тепло, трепет в душе». На этом однообразном фоне «Иркутского репортёра» заинтересовала работа коллектива авторов общественной организации «Союз художников и ремесленников Прибайкалья» – могучий солидный мужик с лысиной и окладистой бородой неспешно прогуливается, опираясь на тросточку. 

Интрига раскрылась с неожиданной стороны – мужик оказался не абстрактной фигурой преподавателя, а теоретиком анархизма Петром Кропоткиным. Через некоторое время после отборочного конкурса художник и скульптор Союза художников и ремесленников Коля Таничев очень серьёзно рассказывал «Иркутскому репортёру»:

– А мы даже не сообщили комиссии, что ваяем образ Кропоткина. Это выяснилось, только когда  обсуждали проект. Они сильно удивились: «А мы думали, что это Сократ…». 

– Но почему именно Кропоткин? 

Художник Коля Таничев: «Работа над проектом – это всегда поиск пространственного решения,
учёт размера фигуры, её местоположения, обустройство территории»

– А почему бы и нет? Образ первого учителя – сам по себе размытый, абстрактный. Мы решили сделать конкретную историческую личность… 

Однако в разговоре выясняется, что образ князя Кропоткина для иркутского памятника был выбран не случайно. Рассказывая об этом, в мастерских Союза художников и ремесленников увлекаются – видно, что о личности им говорить интереснее, чем о памятнике.

– Для всех Кропоткин – это стереотипный образ негодяя с бородой, какого-то анархиста, ниспровергателя основ государства, – рассуждает Коля Таничев. – А ведь он был географом, исследователем общества и общественным деятелем. 

В сентябре 1862 года он приехал в Иркутск, служил у генерал-губернатора чиновником для особых поручений. На этой должности он исследовал Сибирь – обошёл Байкал вокруг, открыл на Витимском плато несколько потухших вулканов, прошёл пешком от Бодайбо до Читы. Конечно, он не был школьным учителем буквально. Но это образ Учителя с большой буквы, просветителя в широком смысле этого слова. 

Для создания эскиза авторскому коллективу пришлось искать все сохранившиеся снимки в Интернете. После строгого отбора остановились на фотографии периода жизни Петра Алексеевича за границей перед революцией в России. Правда, образ пришлось «отредактировать» – на фото он был изображён в шляпе и с тростью. Трость оставили, а шляпу пришлось «снять». 

Проект объёмно-пространственной композиции «Мать и дитя».
Белые пластины символизируют томограф…

– Работа над проектом – это всегда поиск пространственного решения, учёт размера фигуры, её местоположения, обустройство территории, – рассуждает Коля Таничев. – Мы оставили идею о том, что он неспешно идёт с тросточкой. С одной стороны – он же землепроходец, значит, должен двигаться вперёд, чего ему на одном месте торчать. С другой, мы хотели  динамично вписать его в окружающий пейзаж, сделать «гражданином города» – он же был в Иркутске, гулял по его улицам, возможно, даже на этом месте – эти здания тогда уже существовали. 

Единственное художественное допущение – это возраст. В Иркутске князь был совсем молодым человеком в возрасте 20 лет, тогда как на эскизе он изображён уже зрелым мужем в очках в тонкой оправе и с обширной лысиной. Однако скульпторы уверены – бороду он носил уже тогда, отпустил её специально для путешествия по Сибири, чтобы выглядеть солиднее. 

Комиссия оригинальность работы не оценила, и, как говорит Таничев, «нашему князю отказали от места». Был объявлен второй тур, на котором кроме доработанных «старых» проектов должны рассматриваться новые.  

Бабр для участия в конкурсе оказался слишком тяжёлым 

Художник и скульптор Таничев проводит для «Иркутского репортёра» небольшую экскурсию по мастерской. Надо заметить, что это место практически неизвестно обычным горожанам, хотя для художников, музыкантов и прочих людей творческих профессий из Иркутска оно почти культовое и сакральное. В их кругах оно известно под общим названием «Скачковские мастерские» – по имени известного иркутского скульптора Евгения Скачкова, про которого здесь рассказывают легенды. Большая часть из них связана со скульптурой коня со всадником, стоящей на повороте в Усть-Орду с Качугского тракта. Монумент заказал «Иркутскавтодор» ещё в советские времена, и рассказывают, что, когда в бурятскую степь приехала комиссия принимать памятник, мистическим образом оказалось, что всадник на коне имел портретное сходство с тогдашним руководителем «дорожников». Этот факт так ошеломил членов комиссии, что они, уехав после осмотра на своих «Волгах», забыли скульптора одного в чистом поле подле его творения. 

Большинство иркутян, сами того не зная, сталкиваются с одной из работ Скачкова каждый день в самом центре города – именно его рукам принадлежит барельеф из двух сплетённых человеческих фигур на фасадной панели стадиона «Труд». Среди скульпторов ходит предание о том, что во время работы над этим рельефом заготовка не помещалась в мастерской и Евгений Иванович, установив её плашмя на распорках, работал лёжа под ней. 

«Союз художников и ремесленников Прибайкалья» располагается в каменном здании с вековой историей во дворике музея Рогаля на Халтурина. В нём от подвала до верхнего этажа находятся мастерские полутора десятков мастеров, братство равноправных  вольных каменщиков. Кстати, Евгений Скачков, будучи самым именитым из них, отказался занимать в общественной организации начальственные должности, поэтому сами скульпторы говорят, что название «Скачковские мастерские» не совсем корректно.

В подвал, под массивные казематные своды, едва пробивается свет. На окне сиротливо стоит голова со смутно узнаваемыми чертами. Таничев объясняет – это часть проекта памятника Юрию Ножикову. Его не приняли, да и, честно говоря, он был не самым выдающимся, признаёт художник. 

– Зато его поставили в скверике на том месте, которое предложили именно мы, – первоначально его предполагалось задвинуть в самый угол. Многие говорят, что одобренный проект очень похож на памятник Вампилову в сквере около драмтеатра, особенно со спины. Неудивительно – скульптор у работ один и тот же… 

Забавная история случилась с проектом памятника бабру для установки в 130-м квартале. Его делал один из членов Союза художников и ремесленников Руф Поляков, но работа оказалась настолько тяжёлой – в смысле, рабочая модель слишком много весила в килограммах – что было невозможно транспортировать её к месту, где заседала отборочная комиссия. Упарившись, художники и ремесленники плюнули с досады, а Руф высказался в том вольном штиле, что если нельзя доставить бабра к комиссии, то лучше уж пусть комиссия приходит к бабру. Мифологическое животное до сих пор украшает подъезд первого этажа, и его показывают любопытствующим посетителям.

– Хотя эта работа была очень интересной, – с жалостью в голосе рассказывает Таничев. – Руф со свойственной ему дотошностью провёл большую подготовительную работу, долго искал все известные изображения бабра, и этот образ ближе всего к первоначальному облику, лишённому современной стилизации.   

Никто не подозревал, что в образе первого учителя предстаёт анархист Кропоткин.
«А мы думали, что это Сократ!» – изумились члены приёмной комиссии…

На столе стоят две сферические фигуры – это проект памятника, который также мог бы появиться в Иркутске, но пока его судьба под вопросом. В начале октября на сайте администрации нашего города появилось скромное объявление  –  аборигенам предлагалось выбрать вид памятника матери и предложить место, где его можно поставить. Идея поставить подобную скульптуру поступила от совета почётных граждан Иркутска, и устанавливать её предполагалось на внебюджетные средства. С помощью опроса общественного мнения выбрали только место – в сквере иркутского перинатального центра, более известного в народе как «роддом на Бограда». На этом общественные прения заглохли. 

В конкурсе принимали участие и мастера Союза художников и ремесленников. Проект Таничева представлял собой земной шар, на котором в роли силуэтов континентов выступали рельефы матери и ребёнка. В более минималистском духе была выдержана конкурсная работа «художника и ремесленника» Владимира Девятова – шар между двух пластин.

– Это символизирует ладони, поддерживающие яйцо как символ рождения новой жизни? – предполагает «Иркутский репортёр». Таничев смотрит на него с лёгким недоумением – нельзя же не понимать таких очевидных вещей: 

– Яйцо – это плодный пузырь, в котором появляется на свет новорождённый. Слышал такое выражение – «в рубашке родился»? Вот это и есть та самая рубашка. А пластины – это не ладони, как такое вообще можно было подумать?! Пластины – это томограф, что тут непонятного?! 

Тем не менее комиссия пока так и не определилась с выбором окончательного проекта, и он висит в воздухе, как в невесомости. Скульпторы говорят, что заморозило его само руководство перинатального центра – испугалось столь наотмашь бьющего символизма. Побоялись нервировать рожениц шедеврами монументальной живописи.

«Не может голая баба вертеться на острие башни…»  

На мрачном подоконнике
в подвале пылится
Юрий Ножиков

Ещё один памятник, который мог бы радовать глаз оригинальной композицией, можно назвать международным проектом. Разрабатывался он в течение этого года в той же мастерской Союза художников и ремесленников, но для города-побратима Улан-Батора. О нём стоит рассказать хотя бы потому, что отчасти это имеет отношение к активным поискам символа города, которыми озадачены местные широкие массы активной общественности в последнее время. В конкурсном проектном задании ставилась задача разработать объёмно-пространственную композицию, символизирующую город Иркутск, которую планировалось установить в Парке скульптур столицы Монголии.

Иркутские скульпторы предложили поставить пятиметровую конусообразную стелу, опоясанную полосой с рельефными изображениями природных и урбанистических объектов, характерных для Иркутска. Так, пояс рельефов включал в себя тайгу, зверей, включая бабра, гонящегося за соболем, существующие мосты, Кругобайкальскую железную дорогу со знаменитыми тоннелями, пробитыми в скалах, здания театра и Русско-Азиатского банка… Всё это было соединено в один пространственный ансамбль, через который связующей нитью протекала Ангара. На острие стела была увенчана стилизованной женской фигурой, символизирующей миф о красавице-Ангаре, сбежавшей от отца-Байкала. 

– Это был очень хороший, красивый и продуманный проект, – вспоминает Коля Таничев. – Но в ходе обсуждения начались какие-то непонятные коррективы, поправки, видоизменения со стороны комиссии. Они, не понимая общей концепции, придирались к деталям. Например, заявили, что «символом Иркутска не может быть фигура Ангары, потому что символ Иркутска – это бабр». Как это? Бабр ведь герб Иркутска, а не символ. К тому же на рельефном поясе уже была ёмкая метафора – бабр, охотящийся на соболя, который потом на гербе свисает у него из пасти. То есть это такие древние времена, что он соболя ещё даже не поймал. 

Стелу со временем комиссия решила изменить на модель башни острога. И тогда авторская концепция окончательно разрушилась. Таничев с горькой иронией комментирует: 

– Конечно, проект в конце концов отвергли. Это правильно – как голая баба может вертеться на шпиле острога? Это же глупость какая-то! Для символа Ангары и была придумана стела. Даже в конце всех обсуждений кто-то из комиссии раздражённо сказал: «Да мне вообще первый вариант больше всего нравился!». Договор с нами расторгли, и что теперь будет с проектом, я не знаю. Возможно, объявят новый конкурс…    

Нисколько не сомневаясь в компетентности комиссии, принимающей окончательное решение об утверждении проектов и установке новых памятников, хотелось бы робко заметить, что было бы желательно большее участие общественности в этих обсуждениях. В конце концов, новые памятники ставят для населения Иркутска, к которому, конечно, относится и комиссия, но ею это население не исчерпывается. Создавая неповторимый архитектурный ландшафт, памятники радуют глаз простых обывателей, и у них должно быть право голоса. Хотя бы совещательного.