Дмитрию Слободчикову, обладателю «ТЭФИ-регион» этого года и лучшему журналисту области года прошлого, я звоню, чтобы договориться об интервью. Только что вернувшийся с награждения в Екатеринбурге, он соглашается на встречу, однако настаивает на том, чтобы сначала ответить на вопросы письменно. Я слегка удивляюсь, но, когда получаю ответы, начинающиеся со слов «Любое публичное действо для меня прежде всего стресс», укрепляюсь во мнении, что так оно даже и лучше, если имеешь дело с лесным отшельником. Впрочем, на встречу Дмитрий приходит без бороды и палатки.

– Вы действительно скорее таёжный, чем городской житель?

– Почему-то горожане всегда задают мне этот вопрос с неким вызовом, забывая о том, что я сам горожанин и причисляю себя к городским. Я люблю Иркутск и восхищаюсь его красотой. И «Лучшего журналиста области» мне дали за проект «Лицо моего города» – это был фильм об Иркутске и одновременно о любви. Другое дело, что комфортнее я себя чувствую в тайге: там я уже почти всё знаю, а в городе не усвоил и десятой части того, что следовало бы.

– При регулярном перемещении из одной реальности в другую адаптация даётся тяжело?

– Город и лес очень разные, и когда мотаешься туда-сюда как маятник, теряешь ощущение реальности. Каждый, кто хотя бы неделю жил зимой в палатке, знает, что такое потом спать по-собачьи на коврике возле открытого балкона. В помещении кажется жарко, ты задыхаешься, всё тело чешется, а уши никак не могут привыкнуть к какофонии звуков – машины, сирены, телевизор, соседи за стенкой. И как только ты привыкаешь к городу, снова попадаешь в тайгу. Первая неделя тишины – это сплошные галлюцинации: голоса, гудки, звонки. Мёрзнешь и потеешь одновременно, слепнешь от снега и солнца, ноги и спина ночами болят и не дают уснуть. Через неделю привыкаешь, втягиваешься в ритм, а потом снова попадаешь в город. Это как чёртово колесо. Но если провёл так хотя бы год, уже не сможешь остановиться. Я прожил пятнадцать. 

– Спустя 15 лет не тянет выйти за пределы региона? 

– Конечно, мне хотелось бы расширить географию путешествий. Я мечтаю об океане. Но если бы мне предложили круиз на каком-нибудь лайнере, я бы отказался: мне нужна маленькая яхта и попутный ветер. Мечтаю оказаться в диких джунглях, но не в составе туристической группы, а чтобы пойти туда, куда глаза глядят. Может быть, центральное телевидение дало бы такие возможности, но взамен оно повесило бы на меня оператора, режиссёра и звукотехника. А это, поверьте, ещё хуже, чем туристическая группа. У меня было одно предложение, но я должен был работать ведущим, обезьянкой в кадре, программу делала бы съёмочная группа. Нет. Мне нужна свобода.

– Но вы не отрицаете возможности поехать, скажем, в Москву?

– За деньгами – да. Или за людьми. В Иркутске не хватает тех, у кого можно поучиться. 

– Для вас важно, насколько широка аудитория ваших фильмов?

– Пять человек смотрят мои фильмы или пять миллионов – не важно. Всё равно я буду вкладывать в них душу, потому что по-другому работать не умею. Сегодня моя главная аудитория – это мои земляки. И даже если аудиторией станет вся Россия, представлять в качестве зрителей я всё равно буду иркутян. Перед москвичами я бы смог быть и обезьянкой в кадре, перед иркутянами – нет.

– В 2006-м вы уже номинировались на «ТЭФИ-регион» и вышли в финал, в этом году победили. Для вас это что-то значит, что-то меняет?

– Победа на «ТЭФИ» важна для телекомпании. В жизни журналиста ничего не изменится, пока он сам что-нибудь не изменит. Это я усвоил крепко. Но я не могу не замечать талантливых людей, которые съезжаются на любой фестиваль, интересные мастер-классы, красоту и романтику новых городов. В этом году в Москве, на конкурсе «Страна», познакомился с Набутовым, в Екатеринбурге удалось немного пообщаться с Кожуховым, в 2006-м в Сочи с огромным интересом слушал Познера. Конечно, их опыт и мысли мимо моих ушей не проходят. Может быть, поэтому я и езжу на фестивали: получить Почётную грамоту или статуэтку и потратить неделю своей жизни – это, согласитесь, неравноценный обмен, но уважение к тем, кто выбрал тебя из сотен претендентов, – весомый повод для поездки. 

– А что касается звания лучшего журналиста области?

– Первое, что подумал, когда узнал о награждении: «Ёлки-палки, как неудобно получилось». Я тогда находился на съёмках в тайге. Сидел голодный у костра со спутниковым телефоном, смотрел на последнюю банку тушёнки и представлял, как коллеги уписывают салаты на банкете. Завидовал. Но по-доброму. Конечно, такая награда – большая честь для меня, и этот маленький золотой значок на самом деле очень тяжёлый. Много в нём и труда, и нервных клеток, и того, что уже никогда не наверстать, – простой тихой домашней жизни, на которую всегда не хватало времени.

– У вас трое детей. Никогда не было мысли отказаться от опасной работы, требующей долгого отсутствия дома? 

– Наверное, если бы папа всегда был дома, для них было бы лучше, но я словно алкоголик или наркоман: уже не могу по-другому и не хочу лечиться. Они знают, что я вернусь, и я возвращаюсь.

– У них такие же тесные отношения с природой, как и у вас?

– Благо пока мои дети к дикой природе относятся очень спокойно, хотя все – от самой младшей, которой будет четыре, до старшего, которому десять , – уже знают, что такое жить в палатке, готовить еду на костре и пить воду прямо из ручья. В лесу они не теряются, а в городе чувствуют себя гораздо увереннее, чем я. Универсальные люди. 

– Сколько времени вы тратите на съёмку фильмов?

– Обычно я уезжаю на месяц и снимаю три-четыре фильма. Ещё месяц уходит на монтаж и озвучку. Если в городе, то почти не выхожу из студии: здесь я кабинетный червь. До тех пор пока не начинаю планировать новую экспедицию. 

– Над «Линией горизонта» вы работаете в одиночку. В этом больше плюсов или минусов?

– Одному работать сложнее: всё приходится делать самому. Но есть три больших плюса. Первый – ты никому ничего не должен. Второй – все ошибки твои, некого ругать. Третий – отвечаешь только за себя. Когда дело касается какого-то риска, это выходит на передний план. А риск бывает часто. 

– Никогда не возникает ощущения, что вторая голова или вторые руки были бы полезны?

– К сожалению, вторую голову в рюкзак не положишь, а найти к умной голове сильные ноги в наше время не так-то просто. В плане сближения с героями моих фильмов то, что я один, – большое преимущество. Представьте: в отдалённый посёлок на вертолёте прилетает модная съёмочная группа из города, а с ними чиновники из района, и все сытенькие, пьяненькие. Другое дело, когда из тайги выходит прокопчённый мужик с камерой – голодный, изъеденный комарами. Моё появление вызывает у людей скорее сочувствие, чем трепет перед камерой. Им проще быть откровенными, а мне проще быть честным. Одним словом, пока обхожусь сам. Если будут серьёзные проекты, где понадобятся один или два дополнительных оператора, звукотехник, администратор, гримёрша и бригада волонтёров, конечно, страну привлекать людей. В Иркутске можно собрать отличную команду. 

– Даже без гримёрши и операторов съёмки ваших фильмов стоят денег. Кто занимается финансированием?

– Телекомпания «АИСТ» оплачивает командировочные и работу над фильмом, занимается продвижением. Вся техника моя. Если что-то ломается, приходится бросать камеру и брать в руки гаечный ключ. 

– То есть, кроме «АИСТа», желающих поучаствовать в процессе нет?

– Иркутск – удивительный город. Здесь много перспективных проектов, но совсем нет продюсеров. Сегодня «Линию горизонта» могут видеть телезрители Монголии, Кореи, Китая и Японии, новый телеканал «Страна» транслирует мой проект «Вокруг Байкала», на прошлой неделе звонили из Сургута: хотят показывать «Линию горизонта» по местному кабельному, в Интернете полмиллиона просмотров. Одним словом, показывать и смотреть готовы многие, а вот реально финансирует только «АИСТ». 

– В своём блоге год назад вы писали, что развитие туризма в регионе неизбежно, что лучше быть организатором, чем обслуживающим персоналом, призывали к сотрудничеству в съёмках фильма о Сибири. Нашли партнёров?

– Партнёров я искал, но никого не нашёл. В результате в одиночку при поддержке «АИСТа» снял большой 15-серийный проект «Вокруг Байкала». Это рассказ об озере и о жителях его берегов. Я путешествовал так, как может почти каждый. У меня не было хорошей техники, модного снаряжения, денег. Просто мне хотелось обойти, обплыть, объехать Байкал по кругу, и я это сделал. Как умел: лазил по заброшенным штольням, жил зимой на льду в палатке, плавал на лодке до самой северной точки озера на реке Кичере, ездил на машине через трещины и торосы. Одним словом, год прошёл не зря. Пришлось часто бояться, многому учиться. 

– Вы стремитесь развивать туризм, но не разрушит ли мощный турпоток тот самый нетронутый мир, который вы так любите?

– За последний год я две тысячи километров промерял. Оказалось, Байкал такой огромный, а для большинства туристов он ограничен Листвянкой и Ольхоном. Поэтому за развитие туризма я не беспокоюсь. Поверьте, в Сибири всегда останется достаточно мест, где можно заблудиться.

– Складывается ощущение, что для вас главное – путешествия. Журналистика – дело второстепенное, своего рода способ заработать на жизнь.

– Прежде всего, журналистика – это то, что я умею. Весь спектр профессий от режиссёра монтажа и оператора до корреспондента и телеведущего пришлось за последние тринадцать лет освоить. Не по своей воле, просто так сложилось. То же самое с ремонтом автомобилей, лодок, снегоходов, квадроциклов и прочей техники: если бы они не ломались, ни в жизнь бы не взялся. Управляться с конями и северными оленями тоже бы не стал, если бы не пришлось делать это в Монголии и Туве. И так далее. В моём случае журналистика – это вовсе не ремесло. Это некий образ жизни, связанный с историями о людях и событиях. Если бы я занимался чем-то другим, делал бы это так же: никогда бы не парился на работе, но работа стала бы частью моей жизни. Потому что я не люблю работать, мне нравится жить. 

– Но всё-таки вы занимаетесь именно журналистикой, а не чем-нибудь другим.

– Зачем нужна журналистика? Напоминать обществу об идеалах, а политикам – о долге. Я исхожу из этого. В Иркутской области очень сильны районные телекомпании. Там работают энтузиасты. Искренность телевизионных материалов – вот чего в Иркутске не хватает. Ведущий должен быть другом, а не умником или придурком-паяцем. Людям всегда будут нужны друзья, это непреходящая ценность. В советское время программы, за исключением новостей, были именно такими: включался телевизор, и в дом входил старый друг. Вспомните «Клуб кинопутешествий», «В мире животных» и сравните их, ну, скажем, с современной телепрограммой «Давай поженимся». Не сравнивается? Вот этого друга телеведущего, который не сплетничает, не поливает кого-то грязью, не врывается как ураган, не навязывает своё мнение, не пугает, не повергает в шок, а просто ведёт искрений диалог со зрителем, сейчас сильно не хватает и на центральном, и на областном телевидении. 

– Но ваши программы есть. Кстати, цикл о Байкале заканчивается. Что дальше?

– Хочу сплавиться по Лене от истока к устью и снять цикл телевизионных фильмов. Уже начал заклеивать дыры на своей резиновой лодке, после новогодних праздников оденусь поприличнее и пойду искать спонсоров. Сейчас создаю студию, которая будет заниматься съёмками в условиях дикой природы. Конечно, нужна и техника, и аппаратура, и деньги, но главное, я считаю, уже есть: идея, она же мечта, показать миру сибирскую природу и сибиряков компетентно, а не поверхностно. Для того чтобы говорить о Сибири, нужно жить в Сибири.