Иркутск в последнее время активно ищет свой личный бренд. Имеется в виду, ясное дело, позитивный символ. Так как негативных брендов у нас достаточно, например «город падающих самолётов». Позитивный символ пока не нашли, за это время появился ещё один, и опять никого не радующий, – «город несчастных детей». Начиная с дела погибшего от жестокого обращения Никиты Чемизова Иркутск сотрясают и лихорадят одно за другим резонансные уголовные дела, связанные с конфликтами между детьми, родителями и социальными службами. Ещё не успели завершить расследование причин смерти Коли Порсина, ребёнка, «погибшего от голода» в Байкальске, как новый скандал вспыхнул в Ангарске. В «городе, рождённом Победой» органы опеки забрали из семьи первоклассницу Аню Михайлову и отстранили от опеки её двоюродную бабушку Зинаиду Лутковскую, которая воспитывала девочку с рождения и которую сама девочка до сих пор зовёт мамой. Семь месяцев Аня живёт в социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних, Зинаида Леонидовна не прекращает борьбу за свои права, а, казалось бы, очевидное уголовное дело по факту жестокого обращения с ребёнком сменило несколько следователей и тем не менее буксует на одном месте. «Иркутский репортёр» провёл в Ангарске два дня, пытаясь разобраться в истинных причинах возникновения этого уголовного дела. Однако и сегодня суть происходящего остаётся туманной. Самое простое объяснение звучит так: в Иркутской области создан прецедент применения на практике ювенальной юстиции, и происходящее – наглядные плоды этой спорной юридической практики.  

Полный анамнез 

Ане не везло с самого рождения. Она родилась 27 июля 2005 года в семье героиновых наркоманов недоношенным и больным ребёнком. Зинаида Лутковская приходится ей двоюродной бабушкой: Алина, родная мать девочки, – это дочь родной сестры Зинаиды Леонидовны. В семье и без того были сложные отношения, но с рождением ребёнка они испортились окончательно. 18-летняя Алина вышла замуж за 30-летнего мужчину, уже имевшего проблемы с наркотиками. Сама Зинаида Лутковская утверждает, что на браке настоял отец мужа, директор крупного ангарского предприятия, в надежде, что семейная жизнь поможет сыну решить эти проблемы. Но когда оказалось, что ситуация повернулась с точностью до наоборот и более зрелый и сильный муж втянул молодую жену в употребление героина, отец мужа настоял на разводе. 

Оставшись одна, в мае 2005 года Алина обратилась за помощью к матери. Однако, как утверждает Зинаида Леонидовна, её сестра отказалась принять блудную дочь, не желая связываться ни с воспитанием неожиданно свалившейся на голову внучки, ни с помощью в избавлении от наркотической зависимости. Лутковская предложила провести реабилитацию дома – навинтить на окна решётки и не выпускать Алину из дома. Сестра отказалась. Тогда женщина увезла племянницу на свою дачу и оставила под присмотром. Поэтому рожала девушка «чистой» от наркотиков. 

Аня родилась на 33-й неделе беременности весом в 1430 граммов. Первые два месяца жизни она провела в кювезе, барокамере. Вскоре ей поставили диагноз – вертебральная неустойчивость, умеренные общемозговые изменения, лёгкая задержка развития одного из полушарий головного мозга. 

– Врачи мне объяснили, что у Ани будут проблемы с моторикой и вообще движением. И действительно, Аня долго не говорила, пошла только в полтора года, – рассказывает Зинаида Леонидовна. – Однако доктора добавили, что умственное развитие девочки не пострадает – у неё наблюдается отставание в развитии той части мозга, которая отвечает за мотивацию.

После рождения дочери Алина около месяца прожила у своей матери, но из-за постоянных конфликтов ушла из дома и оказалась на улице. В августе того же года обоих бестолковых родителей лишили родительских прав «по формальным обстоятельствам» : мать жила на улице, а отец был не в состоянии обеспечить дочери должный уход – он сам в нём нуждался. Зинаида Леонидовна утверждает, что органы опеки изначально чинили различные препятствия и когда она приходила к девочке в больницу, и когда пыталась оформить опеку. Она уверена, что Аню уже готовили к усыновлению в иностранную семью – она встречала несколько пар иностранцев у дверей палаты девочки. Опека стала возможной только при личном участии тогдашнего начальника горздравотдела Людмилы Юргенсон. Права опеки бабушка получила два года назад, в 2010-м, при трагичных обстоятельствах.   

Алина вскоре после рождения дочери снова стала употреблять наркотики и исчезла из жизни дочери навсегда. В 2010 году Зинаиде Леонидовне позвонили из органов районной опеки и спросили, оформила ли она девочке пенсию по потере кормильца. На недоумённый вопрос, по какой ещё «потере», ей так же удивлённо ответили: «А вам не сообщили? Мать девочки умерла». Как выяснилось, женщине удосужились об этом сообщить только спустя полгода, как раз в тот день, когда Аня праздновала пятый день рождения. 

«Кто ходит в гости по утрам…»

Став из бабушки мамой, Зинаида Лутковская посвятила воспитанию и лечению Ани всё своё время и усердие. Она ходила по всевозможным комиссиям, проходила ежегодные обследования, курсы массажа в реаби-литационном центре «Веста» – боялась, что самостоятельно девочка так и не сможет научиться ходить. Как-то раз она прочитала перевод работы одного канадского психолога, где утверждалось, что развитию мелкой моторики и вообще всей двигательной сферы больного ребёнка часто помогает игра на скрипке. Она немедленно собрала Аню и поехала к легендарному педагогу Наталье Поповой, скрипачу, которая организовала при ДК «Современник» широко известный в области детский ансамбль «Концертино». 

– Я уговаривала: вы просто прослушайте её, если нет способностей, то я не буду настаивать, – вспоминает Лутковская. – Она послушала Аню и сказала: «Покупайте скрипку. Будете заниматься». И Аня ходила в подготовительную группу «Концертино». Если бы Наталья Владимировна была жива, ничего подобного с Анечкой никогда бы не случилось. Она бы этого не позволила… 

Всё началось в день похорон Натальи Поповой, 14 сентября прошлого года. Зинаида Леонидовна вспоминает это так:

– Мы встали рано, я отпросила Аню с занятий, мы собирались на похороны Натальи Владимировны. В дверь позвонили, я открыла – мы уже в дверях стояли. Пришла какая-то приторно милая женщина, говорит: «Здравствуйте, я из опеки, я к вам». Я ещё подумала: «Наверное, аферистка». А сама отвечаю: «Извините, мы собираемся на похороны, поэтому на вас у меня нет времени». А она бочком меня отпихивает и пытается пройти в квартиру. Я ей говорю: «Я вас сейчас с лестницы спущу». 

Впоследствии окажется, что это была инспектор отдела опеки и попечительства Добродеева и пришла она с контрольной проверкой условий проживания несовершеннолетней Михайловой. Забегая вперёд, нужно заметить, что именно это было первой конфликтной точкой в отношениях между опекуном Лутковской и отделом опеки и попечительства. Заместитель начальника районного управления соцразвития, опеки и попечительства Наталья Калинина прокомментировала для «Иркутского репортёра», что контрольные обследования условий проживания должны регулярно проводиться их департаментом в соответствии с федеральным законом об опеке и попечительстве. Но за всё время своего опекунства Лутковская ни разу не впустила в квартиру инспекторов, заявляя о своём конституционном праве на неприкосновенность жилища.     

У Зинаиды Леонидовны на этот счёт своё мнение:

– Они приходили, когда им заблагорассудится, не учитывая графика нашей жизни. Например, мы едем на дачу в автобусе, а мне звонят и говорят: «Мы идём к вам с проверкой, вы обязаны находиться дома». Я отвечаю, что уже не могу вернуться с полпути, надо было предупреждать заранее. А они отвечают: «Мы не обязаны предупреждать вас заранее! Проверки проводятся по нашему усмотрению». Был случай, когда мне позвонили в тот момент, когда мы были на операции у стоматолога, Ане подрезали уздечку. Они позвонили и предупредили, что придут. Я говорю: операция уже назначена, отменять её я не собираюсь. Можете сами прийти к врачу и проверить: с Аней всё в порядке. Так они специально приехали домой, зная, что нас там нет, и составили акт о том, что якобы я их не впускаю в квартиру. Назначаются эти контрольные проверки приказом начальника управления Геранюшкина. Я видела один из актов – на нём стоит неверный адрес и написано, что нас не было дома. Конечно, нас не было дома по тому адресу!   

В общем, на сегодняшний день в материалах, собранных отделом опеки для передачи в органы следствия, наличествуют девять актов контрольного обследования. Наталья Калинина настаивает, что все акты составлены по итогам проверок, в ходе которых опекун Лутковская не пускала их в свою квартиру. Более того, Наталья Иннокентьевна объяснила, что сама лично предлагала выбрать опекуну Ани любой день в течение рабочей недели, когда ей будет удобно принять сотрудников отдела опеки. По словам Калининой, Лутковская категорически отказалась и от этого варианта сотрудничества. Сама Лутковская с этим не согласна и утверждает, что все акты, четыре из которых появились уже после возбуждения уголовного дела, составлены задним числом и в кабинете отдела опеки. Подписи Зинаиды Леонидовны об ознакомлении нет ни на одном акте.    

На фоне таких сложных отношений и произошёл случай, ставший формальным поводом к прекращению опеки и изъятию Ани из семьи.

Casus belli, формальный повод к войне 

Кульминации конфликт достиг в начале октября прошлого года. С точки зрения сотрудников Управления соцразвития, опеки и попечительства Иркутской области по Ангарскому району, то есть согласно событиям, подтверждённым документально, он развивался так. 

4 октября прошлого года в органы опеки и попечительства из школы №12 пришёл документ, названный «Информация», подписанный директором школы Игнатьевой и социальным педагогом Шишовой. Как впоследствии объяснила сама директор Игнатьева, документ был составлен со слов учителя 1 «А» класса Ольги Гантимуровой, а сама она лично Аню не знает и, как она сказала депутату городской Думы Сергею Бренюку, который занимается этим делом по просьбе Лутковской, «видела девочку только в общей массе детей». 

«Довожу до вашего сведения, что 3 октября… Михайлина Анна (в оригинале фамилия девочки так и написана – с ошибкой. – Авт.) пришла в школу тревожная, чем-то обеспокоенная. Анна поделилась с одноклассницей, что она поссорилась со своей мамой. …4 октября Анна к занятиям не приступила. Опекун сообщила классному руководителю, что они идут в больницу. После уроков Гантимурова посетила семью. В квартиру классного руководителя не пустили, разговор состоялся на лестничной клетке. Девочка отворачивала лицо, но учитель заметила ссадину на лице. Администрация МБОУ СОШ №12 просит обратить внимание на семью опекуна Лутковской». 

Уже на следующий день, 5 октября, в дежурной части ОП-1 Ангарска зарегистрировано заявление с входящим номером 16964 от инспектора отдела опеки и попечительства Анны Кукариной: «Прошу вас привлечь к уголовной ответственности гр. Лутковскую Зинаиду Леонидовну за жестокое обращение с подопечным ребёнком». Причины столь скорой реакции и столь категоричной оценки произошедшего «Иркутскому репортёру» понять так и не удалось, несмотря на полуторачасовое откровенное общение с руководством ангарского управления соцзащиты, опеки и попечительства. Сама Анна Ивановна, написавшая это заявление, утверждает, что изначально она обратилась в полицию только с просьбой проверить семью, но ей сказали, что это не входит в обязанности полиции и они могут только проводить следственные действия в рамках возбуждённого уголовного дела. Поэтому ей пришлось заполнить предложенную типовую форму – действительно, в заявлении фраза «Прошу вас привлечь к уголовной ответственности» отпечатана на принтере.

На вопрос «Иркутского репортёра», какие у неё были основания утверждать, что с ребёнком действительно обращаются «жестоко», она пояснила: накануне разговаривала в школе с учителем и учениками, и они рассказали, что Аня говорила – мать её избила. После этого она опросила соседей, живущих под квартирой Лутковской, и они подтвердили, что вечером того дня слышали крики женщины и плач ребёнка. Однако Анна Ивановна признала, что это был первый и единственный случай, свидетельствовавший о конфликтах в семье между опекуном и подопечным ребёнком. 

Что же произошло в злополучный вечер 2 октября в одном из домов десятого микрорайона Ангарска? Достоверно известно следующее. В восемь часов вечера мама с девочкой вернулись домой после занятий в школе искусств. Аня села делать домашнее задание по математике, а Зинаида Леонидовна пошла выгулять собаку. У Ани начинался трахеобронхит, и она должна была выпить лекарство, горько-сладкий сироп. Поскольку Аня была болезненным ребёнком, в семье было заведено строгое отношение к приёму лекарств – их пили систематично, по часам. Пока мама гуляла, Аня решила не дожидаться её и выпить ложку сиропа самостоятельно – подошло время. Она пошла на кухню, подставила табуретку к разделочному столу, чтобы дотянуться до висящего шкафчика, достала закутанный в полиэтиленовый пакет пузырёк… И тут он выскользнул из руки ребёнка, упал и разбился. Аня выкинула его в мусор, ничего не сказав маме. 

Дальнейшие события имеют два толкования – органов опеки и самой мамы. Зинаида Леонидовна рассказывает, что, когда она вернулась домой, Аня уже легла спать и смотрела перед сном мультики. Она обнаружила в мусоре разбитый пузырёк и перепугалась, что девочка выпила не ложку, а всё лекарство за один раз. Действовать нужно было быстро, она, толком ничего не выяснив, потащила Аню в ванную, заставляла пить тёплую воду, чтобы девочку вырвало. Аня ничего не могла понять, но испугалась, только когда мама закричала, что если девочка не будет пить воду, то придётся вызвать скорую помощь и везти её в больницу. И всё. Конфликта как такового не было – после этого обе успокоились и ситуация разъяснилась. 

Сотрудники управления соцразвития, опеки и попечительства утверждают: путём опроса девочки сразу после конфликта им удалось выяснить, что Лутковская воспитывала девочку очень строго, авторитарными методами. А в этот раз наказала ребёнка с чрезмерной жестокостью вплоть до того, что несколько раз ударила половой тряпкой по лицу, вследствие чего и могла возникнуть замеченная учителем на следующий день ссадина на лице. Могла или не могла – вот, казалось бы, ключевой вопрос, который необходимо было выяснить следствию. Это было выяснено почти сразу. Спустя непродолжительное время, в середине октября, было проведено медицинское освидетельствование несовершеннолетней Михайловой в ангарском судебно-медицинском отделении областного бюро судмедэкспертизы.

«При смешанном освещении» на теле ребёнка нашли «на нижнем веке правого глаза полосчатую ссадину 1х0,4 см», «на средней трети левого плеча линейную ссадину длиной 5,5 см», «каких-либо других повреждений не обнаружено». Ссадины, как называет эксперт Иван Низиенко царапины, возникли с разницей в две недели и «не причинили вреда здоровью». Более того, эксперт предполагает, что они «сформировались от воздействия предмета с острым концом либо краем», «чем мог быть коготь животного». Зинаида Леонидовна объясняет, что Аню поцарапал их маленький котёнок Машка, которого они завели совсем недавно.   

Через десять дней, 16 октября, начальник управления Геранюшкин издаёт распоряжение №3021, в котором на основании «информации о возбуждении уголовного дела по статье 116 часть1 УК РФ в отношении Лутковской Зинаиды Леонидовны …  которая причинила телесные повреждения подопечной Михайловой Анне» приказывает «отстранить Лутковскую Зинаиду Леонидовну от исполнения ею обязанностей опекуна». То есть высшее ангарское начальство в сфере опеки и попечительства отстранило от материнства Зинаиду Лутковскую не за жестокое обращение, а за царапину и ссадину, происхождение которых так и не удалось доказать. Заместитель начальника управления Наталья Калинина утверждала, что в собранных ими материалах есть свидетельства того, что девочка сама рассказывала подругам о том, что мать её избила, но показать эти документы «Иркутскому репортёру» она отказалась. Так что причина, по которой Аню забрали из семьи, либо выглядит крайне неубедительно, либо вообще отсутствует. «Иркутский репортёр» приглашал на встречу в управление соцзащиты через её сотрудников дознавателя Ворошилову, чтобы выяснить, есть ли подобные свидетельские показания у следствия, но она отказалась без объяснения причин.    

По закону журналист имеет право на «оценочное суждение». Автору совершенно не хочется занимать чью-то сторону в этом запутанном конфликте, но искренне кажется: даже если органы опеки правы и мать наказала девочку, то данные этой экспертизы как минимум не доказывают, а как максимум напрочь опровергают любые предположения о факте жестокого обращения с ребёнком. 

У нас в стране, в отличие от государств с ювенальной юстицией, до сих пор действует презумпция невиновности – пока следствием в рамках возбуждённого уголовного дела вина Зинаиды Лутковской не доказана, она априори является ни в чём не виноватой, даже если допустить мысль, что женщина – жестокое и властное чудовище. Она не должна доказывать свою невиновность. Тем не менее 17 октября, прямо во время школьных занятий, на третьем уроке, на глазах у Зинаиды Леонидовны дознаватель ОП-1 Ворошилова и два сотрудника отдела опеки увели Аню Михайлову из школы, посадили в машину, увезли и определили в социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних в 15-м микрорайоне Ангарска.           

Чудеса ювенальной юстиции 

Если отрешиться от эмоциональной стороны дела и не думать, что и Лутковская вполне может быть «злой мачехой», и органы опеки могут оказаться бездушной бюрократической системой, отказывающейся признать свою ошибку, то всё равно остаётся один факт, который вызывает глубокое недоумение. Следствие идёт уже семь месяцев. За это время заживают даже сложные переломы, забываются детали. И возникает вопрос: какие следственные действия в этом очевидном и заурядном деле ещё можно провести, чтобы окончательно передать его в суд? Почему оно до сих пор не закончено? 

Как пояснила «Иркутскому репортёру» Наталья Калинина, на сегодняшний день Лутковская отстранена от обязанностей опекуна по факту возбуждения уголовного дела о жестоком обращении с ребёнком. Несмотря на то что о жестоком обращении с ребёнком впервые было сказано в заявлении в полицию инс-пектора Кукариной, Наталья Иннокентьевна категорично заявляет: сам факт жестокого обращения их ведомство проверять или доказывать не должно – этим должна заниматься полиция.

– Мы отстранили её за ненадлежащее исполнение своих обязанностей опекуна. А выражается оно в том, что интересы и права ребёнка были нарушены. Если это не подтвердится – девочку вернут в семью, – прокомментировал ситуацию заместитель начальника ангарского управления соцзащиты, опеки и попечительства Марк Понятовский. 

– У вас перепутаны причина и следствие. Вы говорите, что ребёнка уже забрали за ненадлежащее исполнение своих обязанностей опекуном, но доказать это ненадлежащее исполнение ещё только предстоит следствию, – выразил своё личное удивление «Иркутский репортёр». 

– Это чистая теория. Вы знаете, что преступником человек признаётся только по решению суда, но если следователь решает «закрыть» человека в тюрьму, то тот сидит в тюрьме, ещё не будучи преступником, – объяснил запутанную логику органов опеки на примере Марк Владимирович. – Поэтому сейчас мы процессуально обязаны отстранить ребёнка от человека, против которого возбуждено уголовное дело. Если факты не подтвердятся и человек будет признан невиновным, мы сразу отдадим ребёнка. Это же понятно и так! 

– Но ведь опекун просто наказала ребёнка!

– Этого достаточно! – отрезала Наталья Калинина. – Вы не представляете, какое количество родных родителей у нас сегодня привлекается к уголовной ответственности за то, что просто тапочком  шлёпнули ребёнка. А у опекуна – дополнительные, двойные обязанности. 

– Но ведь это был единичный случай, а не систематические побои!

– Именно поэтому дело возбуждено по 116-й статье – нанесение побоев, – объяснила инспектор Анна Кукарина. – Если бы мы доказали, что это был неединичный случай – статья была бы другая… 

Сегодня Аня ходит в новую школу, ближайшую к социально-реабилитационному центру. Ей сохранили возможность посещать музыкальную школу. Зинаиде Леонидовне позволено посещать Аню в центре в отведённое для этого режимом дня время. Как долго будет сохраняться это шаткое равновесие в так и не получившей логического завершения ситуации, может сказать только суд. Но когда наконец он состоится, не может сказать никто.