Лесные костры летом ведут себя словно дети малые, но хулиганистые. Пока взрослые рядом, они старательно демонстрируют полное послушание. А стоит отвернуться – так и норовят убежать в категорически запрещённые для них места. Вот и этот костерок, оставленный глупыми сенокосцами где-то между Иркутском и селом Хомутово, в поисках «вкусненького» успел прогуляться по восьми, а может, и по десяти гектарам старых вырубок, зарастающих березняком и осинником. Лесникам, приехавшим спасать лес, пришлось тушить уже не костёр, а лесной пожар. 

Слово «лесники» я написал по привычке по-старому. Лесной кодекс 2006 года должность и саму профессию лесника в России уничтожил. Лес в стране пока ещё есть. Лесные пожары – тоже. А вот лесников – грамотных лесных сторожей, обученных в гимназиях, на специальных курсах и в техникумах в течение веков, при царях и Советах, персонально ответственных за благополучие закреплённых за ними лесных обходов и объ-ездов – увы, больше нет. Они не нужны современной России.

Для самолёта-вертолёта, чтобы добраться над лесом в нужную точку, проблем нет. Выставил нужный курс – и гони хоть на автопилоте. Другое дело добраться до этого места по земле. Да не пешком с рюкзаком за плечами, а на автомобиле или на тракторе. На пожар, к примеру. В этом случае мало знать координаты, мало иметь карту: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Надо знать подъезды. В натуре. Визуально. Чтобы, пробиваясь к месту пожара по зимнику, не уткнуться в не проходимое летом болото. Чтобы не упереться вдруг в сучкастые шлагбаумы ветровала. Чтобы не пришлось бензопилой и топором прочищать от молодой поросли многие километры лесной дороги, по которой лет пять-семь никто не ездил. Проезды для противопожарной техники в любую точку своего обхода обязаны были знать и на самом деле знали лесники, которых больше нет.  

Направление к пожару Василий Иванов, начальник Иркутской пожарно-химической станции (ПХС) регионального лесопожарного центра, отчётливо засёк с одного из взгорков по едва заметному голубому дымку, стелющемуся на горизонте. Но проблема с проездом к нему возникла практически сразу, как только мы скатились с асфальта Московского тракта на грунтовку. И не из-за отсутствия лесных дорог, а, наоборот, из-за их обилия. Иркутский район населён довольно густо. Лесные массивы чередуются с полями, сенокосами. Плюс грибные да ягодные места. Дорог в буквальном смысле нет, зато проездов, накатанных следов от автомашин по траве не счесть. 

Едем между неухоженным полем и сосновым бором, и вот она, первая развилка. Водитель даже притормаживать не стал: на сухой земле одного «уса» чётко отпечатался след трактора пожарной бригады, другой колёсами давно не тронут. И вторую, и третью развилку проскочили без сомнений. А  дальше… Колея бежит уже не по сухой земле, а по сухой траве. Где она примята пожарной бригадой сегодня утром, а где неделю назад – непонятно. 

Начальник ПХС достаёт мобильник.

– Проехали смешанный лес, – описывает он кому-то из работающих на пожаре окружающую местность, чтобы получить совет, как нам ехать дальше. – Слева косогор, поле. Справа узкий сенокос. За ним низинка, тальник. Нет, гать не видели. Понял, возвращаемся.

Попытались проехать ещё по двум-трём дорогам, уходящим, казалось бы, в нужном нам направлении, и… сдались: «Хорошо, Петровна, выезжай навстречу».

– Петровна?! – не пытаюсь скрыть удивления. – У вас что, женщина тушением лесного пожара командует?!

– Да. Ирина Петровна Саксонова, бригадир Хомутовского участка.

– И давно она пожары тушит?

– Я десь четыре года. Когда пришёл, она уже работала. Её все слушаются беспрекословно. Сейчас познакомитесь, сами увидите – боевая, знающая. 

«Уазик»-фермер с надписью «Лесная охрана» и ярко-красным тентом выскочил из кустов внезапно, как из засады. Не останавливаясь, крутанулся перед нами – и снова в кусты, как пацан с крутого берега в тёплую воду деревенского пруда. Мы – за ним сквозь молодую лиственную поросль. Ветки хлещут по стёклам, очищая от пыли лобовое и боковые стёкла машины. Шуршат по днищу гибкие берёзки, успевшие вырасти посреди дороги в рост человека, которые водитель пропускает между колёсами. 

Осторожно перебрались по старой гати через неширокую болотинку. Всего-то 4-5 метров топкой земли, но без проводника точно не попали бы на это единственное место, обустроенное для проезда летом. Потом вторая гать. Из-за густой лиственной поросли ещё не видим, но уже ясно ощущаем запах древесного дыма. Пожар рядом. 

…Ровный сенокос ограничен пологим склоном, поросшим «диким» берёзово-осиновым молодняком с отдельными группами взрослых сосен, когда-то оставленных лесозаготовителями для осеменения вырубки. Догадываюсь, что ещё вчера сопка была кудрявой и ярко-зелёной. Теперь склон серо-коричнево-чёрный. На обозримом пространстве в небо, как от гейзеров, поднимаются десятки голубых дымов – тлеют старые пни, подгнившие валёжины да выжившие в прошлых пожарах муравейники. Между «гейзерами» бродят мужчины с ранцевыми огнетушителями, сбивают тонкими струйками воды остатки открытого пламени.

Ирина
Саксонова
уже 30 лет
защищает леса Прибайкалья

Пожара, по сути, уже нет. Вдоль подошвы склона пропахана заградительная «минерализованная» полоса, чтобы огонь из леса не выбрался на подсыхающую свежескошенную траву. Струйки дыма опасности уже не представляют, потому что гореть вокруг нечему. Вместо гибких берёзок – «скелеты». Вместо лесной подстилки – тонкий слой горячего пепла.  

– Это старые вырубки, по которым несколько раз проходили пожары, – объясняет, выпрыгнув из машины-проводника, Ирина Саксонова. – Пожар ликвидирован. Видите, опахали всё по окружности. Всё объехали, проверили. Это дымят головёшки. 

Сосны и присыпанные свежим пеплом старые сосновые пни прямо указывают, что всего-то, может быть, лет 15–20 назад здесь был бор. После вырубки он, скорее всего, восстановился тем же бором. Но при низовых пожарах сосёнки погибают сразу и окончательно. Они не дают корневой поросли. Для появления новых деревцев требуется несколько лет. А берёза с осиной, если корни остались живыми, начинают расти сразу, как только остынет пепел. Причём на месте одного сгоревшего стволика молодой осинки может отрасти и два, и пять новых деревцев. И вот уже принесённое ветром сосновое семечко не может добраться сквозь густую корневую поросль до плодородной земли. Так и происходит смена породного состава леса.    

– Мы торопились тушить этот пожар, потому что вон там, за сопкой, куда шёл огонь, находятся лесные культуры девятого года. Около 17 гектаров. 

Лесные культуры, если в переводе с профессионального на общечеловеческий язык, это искусственные посадки сосны. Создаются они долго, трудно и дорого, но во взрослый лес превращаются далеко не все. Даже самый слабый низовой пожар, добравшись до хвойного молодняка, мгновенно набирает силу и в считанные часы уничтожает всё. Лесоводам приходится начинать с нуля – с расчистки гари, вспашки и новой посадки двух-трёхлетних саженцев из питомника. 

– Вовремя с моими хорошими пожар поймали, – говорит Ирина Саксонова, и я понимаю, что «мои хорошие» – это вот те уставшие закопчённые мужики с ранцевыми огнетушителями. Бригадир часто к ним так обращается. 

Пожар был «пойман» вовремя не потому, что повезло, а потому, что в этот раз очень чётко, как на учениях, сработала созданная Агентством лесного хозяйства Иркутской области многоступенчатая система противопожарного мониторинга. Дым на горизонте обнаружила, едва он появился, бригада наземного противопожарного патрулирования, и практически одновременно о возникшем пожаре в лесничество сообщили местные жители. Потом из РПДУ (регионального пункта диспетчерского управления) в Хомутово поступили точные географические координаты термической точки, засечённой из космоса. И, наконец, детали, подробности развития пожара – площадь, интенсивность, откуда, куда и с какой скоростью распространяется огонь – получены от лётчиков-наблюдателей, ведущих авиационное патрулирование лесов. Поэтому на пожар бригада выехала хорошо подготовленной, точно зная, что где и как горит. 

Пропахав последние метры, к нам подъехал трактор с высоко поднятым специальным плугом. Из кабины выпрыгнул совсем молодой высокий мужчина. На кадрового тракториста не похож.

– Это Евгений Герасимов, – представляет тракториста Ирина Саксонова. – Он… представитель лесничества. 

Я в некотором замешательстве. Дело в том, что по новому Лесному кодексу в действующей сегодня системе управления лесами, которую кадровые лесники считают в корне неправильной, лесничества практическим тушением лесных пожаров не занимаются. Их функции – государственный лесной контроль и надзор. 

– Вот он нас и контролирует, – смущает Евгения Ирина Петровна. – Смотрит, как мы управляемся. Работаем под прямым надзором лесничества.

– По должности я заведующий участком в лесничестве, – отвечает на мой вопрос вконец смущённый Евгений. 

– А на трактор садиться приходится часто? 

– Да нет. Изредка нужно кого-то заменять, подменять. Мы же как бы совместно с ПХС работаем.

Сочетание «как бы» здесь использовано Евгением не в качестве паразитирующей связки слов, а в буквальном значении – как допущение. Лесничества и пожарно-химические станции стали теперь отдельными, самостоятельными юридическими лицами, образованными разделением лесхозов. Но, работая в разных структурах, разорванный коллектив остаётся единым на уровне личных связей, личных ощущений и убеждений, поскольку конечный результат работы общий – благополучие живого леса. 

– Наш тракторист попал в больницу, ему операцию сделали, – объясняет Ирина Саксонова. – Справиться с этим пожаром без трактора было бы невозможно, а у Евгения и права нужные есть, и опыт. Это же всё наши кадры. А вот (Саксонова поворачивается к мужчине, укладывающему в кузов «уазика» огнетушитель) у меня водитель, Вячеслав  Лужецкий. Его машина, видите, полностью оборудована по стандарту малого пожарного комплекса. Ёмкость с водой – 500 литров. Насосная станция, в том числе и всасывающие насосы. Ранцы, лопаты, продукты на случай ночёвки. 

– Работа у водителей, которые начальников возят, несложная, – обращаюсь к Вячеславу. –  Привёз шефа в нужное место и спи. Главное – суметь машину в тенёчек поставить. 

– А у нас самое главное – быстро до пожара добраться. Потом или рюкзак с водой за плечи, или лопату в руки. Это как Ирина Петровна скажет.

Метрах в пятидесяти от нас два человека с ранцевыми огнетушителями, которых бригадир назвала бойцами, продолжают тушить головёшки вдоль пропаханной Евгением полосы.

– А вы как на такую работу попали? Женщину на лесном пожаре не часто встретишь.

– Так я уж 30 лет в лесном хозяйстве. В разных должностях. Много реформ пережила, ко всему привык-ла… Вот мои бойцы, – начала было представлять членов бригады Ирина Саксонова, но, взглянув на мой диктофон, поправилась, сказала, как написано в приказе и в трудовых книжках, – мои рабочие ПХС – Александр Анатольевич Королёв и Дмитрий Петрович Дорофеев.

Бойцы, только что победившие очередной лесной пожар, переминаются с ноги на ногу, как школьники, которых внезапно вызвал к себе директор школы. Спрашиваю, которым по счёту оказался для них нынче этот пожар. 

– Так мы не считали, – говорят. – Тушим да тушим, как только лес загорается. 

– А на своих-то огородах хоть поработать успели? Или пожары не дают?

– Вполне успеваем. Вечера летом долгие. 

Пожароопасный период прошлого, 2012 года, когда полыхали с немалой силой все наши соседи, Красноярский и Забайкальский края, Якутия и Бурятия, для нашего региона оказался на удивление спокойным. И мне казалось, что повторение такого благополучия теперь возможно только через несколько десятилетий. Но нынешний год протекает (пока, во всяком случае) ещё спокойнее. Количество пожаров нынче исчисляется хоть и сотнями, но не тысячами, как бывало. В дымное лето 2003 года, к примеру, на территории Иркутской области было зарегистрировано 3186 пожаров! Огнём было пройдено более 180 тысяч гектаров лесов. Сравните эти цифры с нынешними, которые указаны под заголовком, чтобы сравнить масштабы бед. 

– Нам просто везёт с погодой или что-то меняется в человеческом отношении к лесу? – спрашиваю Ирину Саксонову.

– В этом году на нашем участке проведена хорошая подготовительная работа, – отвечает бригадир. – Ранней весной, вслед за сходящим снегом, мы целый месяц вели профилактические отжиги. А ещё связь у нас теперь – во все стороны! В результате мои бойцы, которые летом работают без выходных, ночуют дома, а не на пожарах. 

– А пожар-то отчего начался? – вдруг вспомнил я важный, но не заданный вовремя вопрос.

– Да вот здесь костёр был непотушенный, – Ирина Саксонова показывает жестом на минерализованную полосу, отделяющую зелёный сенокос со скошенной травой от коричнево-чёрных пятен остатков молодого леса. Сказала весело. Мол, что взять-то теперь с них, с убогих.