– Три десятка лет в одной профессии и одном учреждении. Путь от акушерки родильного отделения до главного врача городского перинатального центра. Уверены, что вам не грозит опасность профессионального выгорания, о которой предупреждают психологи? 

– Акушерство – это вся моя жизнь. Эту профессию просто невозможно оставить. Я до сих пор считаю, что она самая красивая, самая нужная. Да, эта работа тяжёлая, круглосуточная, требующая высочайшей ответственности, но и очень благодарная. Представляете, каково это – принимать участие в некоем таинстве, когда не было человека – и вот он делает при тебе первый вдох, открывает глаза, начинает сучить ручками и ножками… Ни одного дня не жалела о своём выборе. Считаю, что мне с профессией повезло. 

– Но вы давно уже занимаете кресло руководителя лечебного учреждения.  Всё-таки это немножко другая профессия.

– Главным врачом я ровно 10 лет. В этой должности приходится быть и менеджером, и юристом, и психологом, и хозяйственником. Но мне проще в том плане, что в учреждении нет отделений, которые не были бы связаны со здоровьем женщины и ребёнка. Не уверена, что смогла бы управлять большой многопрофильной поликлиникой или больницей. 

– За эти 10 лет, что вы руководите родильным домом, много здесь произошло перемен?

– Сделано очень много. Так совпало, что все эти годы идёт непрерывная реформа здравоохранения: укрепилась страховая медицина, в корне изменилось законодательство, появились новые требования к лицензированию, аттестации лечебных учреждений. И из года в год увеличивалось финансирование – а значит, была возможность проводить ремонты, приобретать оборудование, повышать квалификацию кадров. Подведением черты под этим десятилетием можно считать строительство нового перинатального центра. Это хороший  стимул для последующего роста, шага вперёд. 

– Чем перинатальный центр отличается от родильного дома, допустим, хорошо оснащённого? 

– На сегодняшний день наш центр находится на третьем, самом высоком уровне оказания медицинской помощи. Это по-прежнему акушерский стационар, куда поступают беременные женщины на роды. Но приоритетом для нас является ребёнок. Недавно на конференции я делала об этом доклад – к нам приезжало около сотни гостей из всех регионов России и стран ближнего зарубежья, и мы как раз подводили итоги последнего десятилетия. Во-первых, конечно, надо сказать о детской реанимации. Всё, что мы имели 10 лет назад, – три дыхательных аппарата крайне низкого уровня, которые позволяли ребёнку дышать, но не давали возможности прогнозировать его дальнейшее развитие как полноценного здорового человека. Сейчас в нашем учреждении 20  реанимационных коек со всеми системами, следящими мониторами, качественными дыхательными аппаратами для маленьких пациентов. Плюс многократно выросшая квалификация персонала. Ведь в отделении реанимации работают врачи, которые являются и педиатрами, и  анестезиологами, и неонатологами высшей категории. Этим людям можно  доверить жизнь и здоровье детей, которых мы называем «поторопившиеся родиться». Представьте только: лежит перед тобой 500-граммовый пациент, который не может пожаловаться, что его беспокоит,  рассказать, стало ему лучше или хуже. Такие малыши попадают сейчас в руки специалистов, у каждого из которых практически три образования. Мы вырастили этих специалистов в недрах перинатального центра. Как молодёжь сегодня выражается, они заточены профессионально оценивать, правильно диагностировать и направлять весь процесс лечения, реанимации, интенсивной терапии таким образом, чтобы малыш после выхаживания выписался в общую поликлиническую сеть. 

А потом пришёл к нам в центр и рассказал докторам стихотворение. Вот уже три года 1 июня, в День защиты детей, у нас проводятся встречи врачей и пациентов детской реанимации. В этом году девочка, которая родилась весом 520 граммов, рассказала на память «Муху-Цокотуху». Это, если честно, пронимает до слёз. Потому что вспоминаешь, какая беспомощная кроха лежала в кроватке. Памперс больше, чем сам ребёнок. А потом она рассказывает тебе стихотворение, и рядом стоят бабушка, дедушка, мама, папа. И они всему персоналу с гордостью предъявляют этого человечка. Тогда ты понимаешь, что всё было не зря. Ведь организовать процесс выхаживания таких деток очень сложно. Уж не говорю о том, что иногда на это уходят большие деньги. Наши специалисты вынуждены оказывать не только медицинскую помощь. Они ещё  невольно становятся и психологами – им предстоит поддержать в родителях веру в то, что всё будет хорошо. В прошлом году мы таких детей весом меньше килограмма выходили и выпустили в жизнь порядка 73 процентов. Это очень хороший показатель.  

– А много таких рождается?

– Около 0,03 процента от общего количества новорождённых. И выходить каждого из них – наша задача. Конечно, есть ситуации, где мы  просто не в силах помочь: когда ребёнок появляется на свет тяжело инфицированный, с врождённым сепсисом, аномалиями в развитии, генетическим пороком. Но есть вещи, которые у нас идут по нарастающей. Я очень благодарна коллективу хирургов Ивано-Матрёнинской больницы, которые оказывают в центре первую хирургическую помощь нашим крошечным пациентам. Результаты такого взаимодействия очень хорошие. Для перинатального центра вообще важно   взаимодействовать с педиатрической системой:  детскими поликлиниками, многопрофильными стационарами. 

– А сами вы, наверное, уже не принимаете роды?

– Принимаю, конечно. Вот, например, позвонила мне женщина из Шелехова. Её не взяли там на учёт, сказали, что помочь не могут. Женщине 35 лет, четыре потери беременности, ни одного ребёнка. Я её беру и наблюдаю. Недавно она стала мамой, семья получила долгожданного малыша. Или взять вчерашний телефонный звонок от моей бывшей пациентки. Она рассказывает: «Вы меня два раза оперировали, делали кесарево сечение. Вот после одной из операций родилась дочка, которой сейчас 21 год. И у неё проблемы со здоровьем. Помогите нам, пожалуйста». Я делаю, разумеется, что могу. 

Каждый день работаю до девяти вечера. Если я принимаю роды и оперирую, естественно, удлиняется мой рабочий день. Ведь обязанности руководителя не выполнит за меня никто. Но приоритетом для меня всё равно навсегда останется акушерство, потому что бросить это дело просто невозможно. Завтра я  оперирую, сегодня иду на роды. Как иначе? Бывают ведь сложные ситуации,  многоплодные беременности, длительное бесплодие – и тогда ко мне обращаются за помощью. Только представьте: ты три года занимаешься лечением бесплодия – а потом семья уходит из роддома с ребёнком. Как это можно бросить? А когда тебя ночью вызывают на работу и смена ждёт в надежде, что ты приедешь и поможешь в сложной ситуации? А потом тортик на столе в ординаторской, и на нём кремом написано: спасибо за жизнь! А это чем я смогла бы заменить? Нет, оставить акушерство я не смогла бы, какого бы верха ни достигла, какую бы долж-ность ни заняла. Работа акушера для меня как наркотик. 

– Но были профессиональные неудачи, которые вы запомнили? Может, до сих пор переживаете.

– Конечно, в этой работе бывает всякое. Но мне повезло: у меня не было таких ситуаций в жизни, которые бы всё перечеркнули и выбили меня из профессии. 

– Расскажите о строящемся перинатальном центре. Почему его ввод так затянули?

– Насколько я помню, мэр раньше не называл дату, когда точно будет введён в эксплуатацию новый центр. Говорили сразу, что мы не можем с ним торопиться. Строительство ведётся 2,5 года. Согласитесь, для бюджетного строительства огромного комплекса, состоящего из четырёх зданий, это не срок. Ведь здания будущего центра уникальны. Это же не магазин, не жильё, которое строится по сериям, штампуется, можно сказать. Комплекс совершенно уникален по технологиям, он единственный в своём роде в городе по газоснабжению, вентиляции, диспетчеризации, компьютеризации. Я  присутствую на планёрках и вижу, что строители, конечно же, стараются. Но для них это совершенно новый опыт. Всё должно задышать, заработать, как только включат оборудование, понимаете? 

Здания вообще-то готовы. Там уже стоят операционные столы, висят операционные лампы. Сейчас идёт пусконаладка – проверяются все блоки. Мы должны отдавать себе отчёт: 10 декабря новый перинатальный центр открывается – и мы не сможем тогда перед иркутянами извиниться и закрыться через месяц, чтобы что-то доделать. С 10 по 20 сентября строители фактически завершат свою работу и уйдут. Нач-нётся чисто документарное введение зданий в эксплуатацию, то есть проверка соответствия комплекса медицинским  технологиям, регистрация. Всё это время коллектив будет мыть, расставлять всё по мес-там, то есть обживаться.  И я наде-юсь, что в декабре мы въедем и сразу, не прекращая работу здесь, нач-нём принимать пациентов на новом месте. В день в учреждении проходит от 25 до 30 родов. В прошлом году у нас родилось 6709 младенцев. Это огромная работа коллектива и высокий кредит доверия населения. Не только Иркутска, но и пригородов. 

– Новый центр будет сильно отличаться от того, что есть сегодня? Там планируется что-то принципиально новое?

– Все палаты будут повышенной комфортности, все родильные залы будут индивидуальными – каждый рассчитан на одну маму и ребёнка, которых сможет посещать семья. Следящая система мониторов со всеми показателями, кнопка вызова – одним словом, планируется абсолютно другое взаимоотношение между пациентом и персоналом. Предусмотрены очень продуманные технологии, отвечающие сегодняшнему дню. 

Здание, в котором мы сейчас находимся, построено в 1961 году. Оно, конечно, устарело, но в своё время тоже было по сути уникальным как первое специализированное родовспомогательное учреждение в Иркутске – с родильными залами, санпропускниками. До того роды принимались в здании напротив кинотеатра «Художественный». Там внутри были деревянные сараи, по которым акушеры в валенках перебегали из одного отделения в другое. И потом, в 1958 году, горисполком принял решение построить наш роддом на улице Бограда. Его открытие стало большим  событием в Иркутске, вехой в истории акушерства. Позднее появились родильные отделения на 8-й Советской, в медсанчасти авиазавода, областной больнице. Это всё с перерывами в десятилетия. И, конечно, перинатальный центр, который строится сегодня, будет иметь запас по технологиям на ближайшие 25–30 лет. Городу можно не переживать в течение трёх десятилетий. 

– Зачем вам, признанному профессионалу, опытному руководителю, понадобился депутатский портфель? Острых ощущений и власти вам и на рабочем месте вроде бы хватает.

– Это новый жизненный этап. Мне очень интересна была первая предвыборная кампания. Шёл 2004 год. Политического опыта никакого. Но я подумала: в принципе, ведь ничего не теряешь. Просто идёшь во дворы и общаешься с жителями. Для меня тут не было особых проблем, поскольку профессия врача предполагает постоянный контакт с пациентами. Разными людьми – довольными и недовольными, позитивными и негативными, воспитанными и не очень, интеллигент-ными и не совсем, образованными и не особо. Практически всю жизнь до этого я провела в стенах родильного дома, а тут пошла вдруг по дворам Кировского района. Кстати, в этом районе я живу с детства. Исторический центр города, многие семьи связаны с ним веками. Я обнаружила, например, частные дома, которых, оказывается, нет даже на карте города. А там живёт бабушка, у которой печка развалилась. Думаю, как эта бедная старушка, дом которой как бы не существует, зиму-то эту переживёт? По ходу предвыборной кампании мы начали решать такие вот житейские вопросы. Печку удалось починить бабуле. Так я поняла, что людям можно помогать не только в больнице. Оказалось, что очень многие вещи, от которых годами страдали незащищённые слои населения, можно вместе сдвинуть с места. 

Когда я пошла на выборы, то и понятия не имела, почему так много ям на дороге или по какой причине нет детских площадок во дворах, где так много ребятишек. Дума – это действительно орган местного самоуправления, где жители сами управляют городом через своих депутатов. Мне стали давать наказы, и это тоже было  интересно. Дальше – больше. У меня в округе стал формироваться институт активных граждан. Жильцы многоквартирных домов объединяются общими идеями, а я им помогаю претворять эти идеи в действительность. Мы начали общаться через «круглые столы», на которые приходят участковый уполномоченный, представители администрации города, отвечающие за разные вопросы. Граждане, проживающие в моём округе, стали как бы депутатами от многоквартирных домов. Они с удовольствием посещают мои «круглые столы». Я снабжаю их литературой, сама глубже вникла в принципы организации управления многоквартирными домами. И так получилось, что мы справились со многими проблемами, от которых мои избиратели мучились годами, – например, на Подаптечной, 1, – сообща решили вопросы по благоустройству, капремонту. Всё можно делать качественно и своевременно, как оказалось. 

Я очень полюбила свой округ, его жителей. Общение с ними стало доставлять мне удовольствие, у меня появились новые хорошие знакомые. Люди поздравляют меня с профессиональным праздником, некоторым я звоню, спрашиваю, как самочувствие. Ведь управление домами взвалили на свои плечи пенсионеры. А как бравенько они этим хозяйством управляют! Справляются коллективно и со злостными неплательщиками, и с незаконной арендой, и с несвоевременным ремонтом мест общего пользования. 

– Раздел работы по социалке, который вы ведёте в Думе, по-моему, самый неблагодарный. 

– Ничего подобного. Тема «социалочки» оттягивает 50 процентов городского бюджета. Но ведь это же, собственно, и есть жизнь города. На такую работу не жалко сил. Много приходится работать с ветеранскими организациями, общественными  инициативами. Такие инициативы потом дают серьёзные плоды. Так появились альтернативные площадки, где могут играть здоровые дети и инвалиды. Кому-то, может, кажется, что это  мелочи, но ведь людям они необходимы. Маленькие организации по реабилитации детей с ограниченными возможностями удалось объединить общими образовательными программами, компьютеризировать, увеличить возможнос-ти организации таких ребят, их адаптации в обществе. Это не так мало – заставить подростка-инвалида поверить в собственную полноценность, дать ему возможность получить профессию, зарабатывать деньги. Вообще, чтобы понять, сможешь ли ты что-то сделать для людей, нужно попробовать. Я второй срок депутатом на не освобождённой основе. Мне это нужно, мне это интересно. В социалке невозможно формально работать: с одной стороны – 50 процентов бюджета, с другой – эти вопросы не имеют цены. 

Думаю, если бы у меня не было отклика от людей, жителей округа, я бы никогда не пошла снова на выборы. А мои избиратели высказались за меня достаточно высоким процентом при голосовании. В первый раз 580 человек отдали мне предпочтение, а во второй – около двух тысяч. В избирательных кампаниях у меня всегда были сильные противники – крепкие мужики, с имиджем. И с ними соперничать было  непросто. 

– Но ведь конкретными делами занимается больше исполнительная власть.

– Это как посмотреть. Вот недавно обсуждался вопрос об общественных туалетах. Куда уж конкретнее. Исполнительная власть не желает их устанавливать. А я думаю, не может Иркутск быть с претензией на туристический город без решения этого вопроса. Это санитарно опасно. Я всё равно буду настаивать на том, чтобы туалеты в общественных местах появились. Извините, мы не на Канарах живём, у нас мороз бывает по 40 градусов – какие тут биотуалеты! Мы собираем на карнавалы десятки тысяч  иркутян, которые гуляют в День города и радуются до глубокой ночи – они должны чувствовать себя комфортно. В ближайший год я надеюсь эту проблему закрыть. 

Конечно, это, может, не приоритетная тема – туалеты, но она тоже должна решаться органами местного самоуправления. А доносит её до исполнительной власти депутатский корпус, потому что мы с людьми общаемся плотнее, теснее. Мы же не сами по себе ежовы, лабыгины, ханхалаевы – каждый из нас представляет округ. И в каждом округе свои проблемы. Вот почему одного депутата больше волнует сохранение культурного наследия, а для другого актуально благоустройство частного сектора, где люди, отправляясь на работу, вынуждены надевать резиновые сапоги, чтобы дойти до автобуса. 

– Значит, вы в депутатах, потому что чувствуете: вы в состоянии решить многие насущные вопросы и помочь людям?

– Именно. Вы не представляете, как много в городе людей, совершенно беспомощных перед чиновниками. Они плохо представляют, куда обращаться за помощью.  

– Мне кажется, по характеру вы властный, волевой человек. Это так? 

– Я, знаете, разделяю людей на тех, у кого есть характер, и тех, у кого его вообще нет. Люди без характера, без стержня – беспринципные, предатели, приспособленцы. Каждый должен иметь свой собственный характер, отстаивать свою точку зрения и доводить начатое дело до конца. А на людей с хорошим и плохим характером я своих знакомых не делю.  

– Просто ведь все люди разные: одному легче подчиняться, другому надо непременно командовать, лидировать.

– Я никогда своим управлением не ставлю людей в 100-процентное подчинение, я всегда в диалоге. И со средним персоналом в больнице, и с врачами, и с коллегами в Думе. Могу признать свою ошибку, принести извинения, если была не права. Это не требует от меня каких-то внутренних усилий. И не важно, с кем я имею дело – с признанным авторитетом или санитаркой, которая только вчера устроилась на работу. Говорю, что не права, и вмес-те ищем решение вопроса. А когда руководитель считает, что он уже Всея Руси, ему надо уходить с должности. Он тогда руководит сам собой, а не коллективом, хотя, может, этого и не понимает. Это моя точка зрения. 

– На семью у вас хватает времени? И есть ли у вас друзья?

– Конечно, есть друзья, и я ими дорожу. Очень благодарна за то, что терпят меня любую, помогают и поддерживают в разных ситуациях. С годами мы друзей теряем по разным обстоятельствам, к сожалению. Вот когда заканчиваем институт – у нас много друзей, в зрелом же возрасте мы приобретаем только соратников, коллег и приятелей. А моя семья – это мой сын. Это моя гордость, мой смысл жизни. Я очень горжусь тем, что при всей занятости мне удалось воспитать хорошего человека – доброго, порядочного, образованного.