Но не спешите произнести: «Я увидел всё, почувствовал каждое произведение!» Есть в залах музея вещи, «скрытые от глаз людских». Вернее, от света, который губителен для самого нежного и ранимого вида искусства – графики. Исполненные на бумаге карандашом, углем, сангиной, пастелью, акварелью, тушью, гуашью, они гибнут от солнечных лучей. Большинство музеев, оберегая графику, нашли самый простой выход: не показывать её. Иркутские музейщики оказались в числе немногих, кто рискнул поместить в залы несколько графических листов, но, чтобы обезопасить их, спрятали под шторками и накидками на витринах. Часто наши зрители проходят мимо, считая, что за ними обнаружатся какие-то неполадки, и только самые любознательные открывают для себя неповторимый мир тонкого графического искусства. Здесь изысканно-утончённый «Портрет княгини Голицыной» работы первого академика акварельной живописи Петра Соколова, «Невеста, задумавшаяся над обручальным кольцом» Фёдора Моллера, прелестная «обманка» «Птичка на ветке» графа и знаменитого художника Фёдора Толстого, красивая бархатистая пастель Ореста Кипренского «Портрет военного» (начало 1800-х), целый мир самого знаменитого мастера офорта Ивана Шишкина – медная доска с рисунком, подготовительные рисунки, небольшие по размеру, но эпические по своему размаху эстампы-пейзажи, а также произведения других мастеров. Давайте вместе приоткроем одну из штор. 

…Высокое светло-голубое летнее небо с лёгкими облаками занимает большую часть картины. Внизу – уходящий вдаль величественный пейзаж с древними строениями и незатейливыми жанровыми сценками. Плотные, упругие мазки на переднем плане делают его почти материальным, а лёгкие и почти прозрачные на дальнем создают иллюзию бесконечного пространства. Слева внизу прямо на лицевой стороне авторская подпись: «Fedor Matweeff 1805». Читаем на этикетке: «Ф.М. Матвеев (1758–1826). 

Итальянский пейзаж. 1805. Бумага, гуашь». Гуашь – вид клеевых водорастворимых красок. Она такая же нежная, как и акварель, но более плотная и матовая. Как это часто бывает, сама техника родилась в Европе ещё в средние века, а термин «гуашь» появился во Франции лишь в 18 веке.

Но вначале отдадим дань автору пейзажа, без которого не было бы этого разговора. Наверное, мы никогда не узнаем подробностей биографии Фёдора Матвеева. Известно лишь, что сын солдата лейб-гвардии Измайловского полка с шести лет стал воспитанником Императорской академии художеств, а потом учеником только что открывшегося ландшафтного (пейзажного) класса. По задумке Екатерины II академия с малых лет воспитывала будущих подданных в духе служения официальным канонам, требующим от художника создания «идеального» пейзажа. Матвеев стал первым выпускником ландшафтного класса, удостоенным высшей оценки – Большой золотой медали. Она дала ему право на поездку в Рим, который в то время был общепризнанной школой изобразительного искусства.

Молодой человек прилежно изу-чает работы известных итальянских живописцев, чтобы «приобресть больше знаний в искусстве», рисует архитектуру древнего Рима, итальянские виды. Способный ученик быстро усвоил принципы западного искусства – классицизма, построенного на образцах античности, которая во времена Матвеева вызывала необычайный интерес, доходящий до всеобщего восторга. Эстетика классицизма требовала от пейзажиста, изображая конкретный вид, выбирать «благородную простоту и спокойное величие». Главная задача – исправить некрасивости живой природы, извлечь из неё только красоту, способную вдохновлять и очищать душу. Однако русский ученик сберёг редкое качество – уважение к натуре. По отзывам со-временников, Матвеев так обожал природу, что работал на натуре целыми днями, часто забывая о еде. Плоды напряжённой творческой работы не заставили себя ждать: русский художник становится одним из ведущих европейских пейзажистов. Его живописные полотна неизменно пользуются большим спросом. Матвеев регулярно отсылает свои произведения в Россию, получает звание академика, знакомит петербургскую публику с красотами Италии и постоянно стремится в любезное отечество.

Среди отправленных на родину оказался и наш «Итальянский пейзаж», появившийся на свет в далёкой стране 208 лет назад. Его «бытование» до 1949 года остаётся для нас загадкой, только трещинки на бумаге да местами потёртости свидетельствуют о вовсе не простой судьбе. В Иркутске пейзаж сразу оценили, и он занял почётное место в одном из залов. Москва же на многие годы забыла о его существовании. Так почему же сегодня наше произведение ценится высоко даже в столичных кругах? Почему в 2008 году его пригласили на юбилейную выставку (250 лет со дня рождения художника) в Третьяковскую галерею? Почему специалисты «Третьяковки» с таким интересом занялись его реставрацией? Разгадка кроется в судьбе самого художника. В советское время его имя, как представителя официального искусства, оказалось на задворках истории, а «Итальянский пейзаж» из-за идеологического подхода к искусству попал в далёкий Иркутск. И всё благодаря художественному чутью тогдашнего директора музея Алексея Дементьевича Фатьянова. Юбилейная выставка художника в Москве, собравшая его лучшие произведения из разных музеев, заставила искусствоведов по-новому взглянуть на жизненный и творческий путь мастера, заново оценить лучшие его работы, в число которых вошёл пейзаж из Иркутска.

В 1805 году «мастер ландшафтного художества» был в расцвете творчества. Помимо масляной живописи он с увлечением работал в редкой тогда технике – гуаши. Иркутский пейзаж – одно из самых крупных по размерам произведений (65х101 см), выполненных в этой технике. Уже современники в Италии и России отмечали главные достоинства живописных и графических пейзажей Матвеева: целостность и завершённость, масштабность и умиротворённость, что было с готовностью воспринято мастерами следующих поколений. В этом же, 1805 году художник делает последнюю попытку вернуться в Россию, обращаясь к президенту Императорской академии за материальной помощью. Вновь получив отказ, он навсегда остаётся в Италии. Правда, с 1819 года имеет пожизненный императорский пенсион.

Фёдор Матвеев до конца жизни продолжал интересоваться событиями на родине, внушал уважение за рубежом к русскому искусству, опекал русских художников. Молодой Сильвестр Щедрин посещал его мастерскую в Риме и находил его одним из лучших современных пейзажистов, восхищаясь мастерством и лёгкостью исполнения, точностью в передаче натуры («вплоть до формы листьев разных пород деревьев»), теплотой колорита и неподражаемым умением писать дальние планы.

До нас не дошёл ни один русский пейзаж Матвеева. Однако и знаменитый Сильвестр Щедрин, которого считают основоположником национального пейзажа, тоже жил и работал в этой прекрасной стране. Их обоих с полным правом можно назвать русскими художниками, которые прославили отечественную школу. О таких мастерах говорят: «Они смотрели на Италию глазами русского человека».