От Иннокентьевской они крестным ходом отправились к Вознесенскому монастырю и раскинули там многочисленные палатки. Прихожанам бросилась в глаза исключительная дряхлость части паломников, но более молодые спутники были уверены в их благополучном возвращении – просто потому, что во время миссий не умирают. А весь «церковный поезд» состоял из миссионеров, прибывших за частицей мощей святителя Иннокентия. Для неё был изготовлен специальный ковчежец, который епископ Никон пронёс меж рядами паломников перед отнятием мощей на всенощной 12 июня. 

На другой день красноярский епископ совершил панихиду по блаженному Софронию в иркутском Богоявленском соборе, а также панихиду над прахом архиепископов Вениамина и Тихона в Казанском кафедральном соборе. И когда «церковный поезд» отходил от Иркутска, у паломников было ощущение нисходящей на город благодати. А 18 мая, утром, перед началом литургии в Казанском кафедральном соборе был обнаружен пролом в южной стене. Прошли по следам – и обнаружили, что с иконы Казанской Божией Матери похищены орден святого Александра Невского и звезда к нему с бриллиантовыми украшениями. В своё время они были пожалованы епископу Тихону, а после смерти его переданы в кафедральный собор. Исчез и большой серебряный крест, возлежавший на алтарной дарохранительнице. 

Извлёк из засаленного кармана орден

Преступник обнаружен был в то же утро и ещё до того, как открылись присутствия: агенты сыскного отделения Франчук и Максимов задержали его на Поплавской улице, на крыше сарая Бархатовой. И ценности ещё были при нём, что считалось уж совершенной удачей. Однако же в своём рапорте оба агента отмечали не это, а поразившую их деталь: злоумышленник (ссыльно-поселенец Алексей Кульпанов), не зная, чем занять себя до прихода перекупщика, смял крест в бесформенный кусок серебра. А орден, принадлежавший архиепископу Тихону, он достал из такого засаленного кармана, что это показалось им большим святотатством, чем разрушение соборной стены. 

Читая об этом, нервно передёрнулся и губернатор Юган, две недели назад подписавший ходатайство переселенцев Осинской волости о создании сельского общества «Тихоновское» – в честь недавнего архиепископа. 

– Вот и думай после этого о связи пастыря со стадом! – в сердцах бросил он Корейше, давнему коллеге по губернскому управлению. Но видавший виды статский советник лишь горько усмехнулся:

– Из Красноярска Иркутск ещё видится под спасительной сенью святителя Иннокентия, но для нас самих даже день его имени – просто повод отдохнуть. В торговых, промышленных заведениях, не говоря уже о присутствиях, с удовольствием прекращают работу, школьникам сокращают уроки (а зря); праздничные гуляния отвлекают и охранников от порученных им кладовых, складов, и ещё не было случая, чтобы этим не воспользовались охотники за чужим добром. Ни один церковный праздник не обходится без святотатств, и, кажется, это никого не удивляет уже, лишь убийство церковного сторожа или дерзкое проникновение на архиерейский двор способно всколыхнуть местную прессу, да и то ненадолго.

– Что газеты, если сами святые отцы так разрозненны? В сущности, новые условия русской жизни оказались для церкви непереносимым испытанием, и вместе с возвращением в язычество крещёных инородцев происходит отпадение инакомыслящих. И это необратимый процесс, что наглядно продемонстрировал нам четыре года назад иркутский миссионерский съезд. Его решения «о постановке проповеди и о создании таким путём авторитетного мнения» просто удручают, ведь речь идёт не о зарождающейся, а о господствующей религии! 

 – Меня же, напротив, подкупает в этих постановлениях их интонация, полная христианского смирения. Ожидались-то, если помните, громы-молнии, но архиепископ Тихон сумел развернуть всех к себе (то есть к анализу собственных ошибок). А также и к опыту других религий. Особенно проникновенно говорил он на обеде шести епископов у Фёдора Фёдоровича Кузнецова в честь освящения возведённой им школы во имя Николая-чудотворца. 

– Очень кстати подгадали её освящение к открытию миссионерского съезда.

– Может быть, может быть, только получилось в самом деле торжественно: молебен отслужил епископ владивостокский Евсевий в присутствии ещё пяти епископов, потом наш, иркутский отец Флоренсов обратился ко всем с таким прочувствованным словом, что я ощутил нисходящую благодать. И она не покидала меня во всё время торжества.

– Не спорю, четыре года назад ещё чувствовалось стремление пастырей приподняться вместе с паствой, но после смерти Тихона я вижу совершенно обратный процесс: высокопреосвященный Серафим не отличается ни лояльностью, ни терпимостью, ни даже светской дипломатичностью. Кроме того, нынешние святые отцы сравниваются с паствой в её заботах о материальном. Никогда не понимал и не понимаю сейчас, отчего ни одна из церквей не мостит прилегающие участки улиц, если это требуют с каждого прихожанина-домовладельца? Уж и Сенат сделал недвусмысленное разъяснение, и Синод его не опровергнул, а наши священники как бы не замечают ничего. 

– А ведь это гордыня – полагать, что требуемое от быка не распространяется на Юпитера, и ничто так не отдаляет прихожан, как такая, перенесённая на бытовой уровень, исключительность, – заключил Корейша, да с такой убеждённостью, что губернатор вдруг испугался и заметил очень строго: 

– Вы всегда были склонны к преждевременным обобщениям, Тимофей Павлович, – он помолчал и, несколько успокоившись, прибавил: – Впрочем, если иметь в виду нынешние земельные споры епархии с местным самоуправлением, я, пожалуй, и согласен. 

– Вот именно: споры епархиального управления, а не настоятеля церкви Азлецкого, который всего лишь исполняет директиву начальства. Кстати, он ведь прямо об этом и говорит, когда кончаются все аргументы. 

Проиграют, даже если и выиграют

Корейша имел в виду заседание Иркутской городской думы 25 апреля нынешнего, 1914 года, когда разгорелись прения о покупке у причта Чудотворской церкви участка для нужд будущего моста через Ангару. Человеку неосведомлённому трудно было и заподозрить на набережной владения святых отцов – так не вязались с ними многочисленные квасные и чайные, по ночам превращавшиеся в притоны разврата. А дело в том, что причт сдавал весь участок в аренду, что приносило хорошую прибыль, позволявшую закрывать глаза на неприглядность своей роли. В принципе, продажа участка городу снимала столь неприятную зависимость, но епархиальное управление положило непременно взять сумму не меньшую, чем гарантированные доходы от квасных и чайных. Коротко говоря, священник Чудотворской церкви Азлецкий заявил, что не опустит планку ниже 50 тысяч рублей. 

Комиссия по возведению моста нашла цену задранной – как и городская управа. Правда, последняя допускала в качестве компромисса покупку участка за 40 тысяч рублей, а члены комиссии настаивали на оценочной стоимости участка – в 18 тысяч рублей. И схватились с причтом на ближайшем же заседании! 

– А нельзя ли нам будет возбудить ходатайство о высочайшем соизволении на принудительное отчуждение участка?! – сразу резко поставил вопрос гласный Шостакович. 

И мягкий, деликатный, сверхдипломатичный Стравинский, назначенный недавно представителем Бельгийского консульства, взял неожиданно резкую ноту:

– Я также нахожу, что цена ужасная, невозможная. Для города остаётся единственный выход – возбудить ходатайство об экспроприации. 

– И к принудительному отчуждению участка не может встретиться никаких препятствий, – заверил гласный Белоголовый. – Особенно если учесть, что мост будет строиться в память о посещении города государем и уже по одному тому станет иметь общегосударственное значение! – Да на всякий случай ещё и припугнул: – Дума может вынести постановление о сносе деревянных лавочек и возведении каменных построек, и тогда участок перестанет приносить церкви доход!

И никто уж не удивился, когда поднялся окраинный гласный Быргазов:

– Присоединяюсь к предложению о принудительном отчуждении участка!

Церковное ведомство на заседании думы представляли двое: гласный-священник Василий Флоренсов и настоятель Чудотворской церкви Александр Азлецкий. Аргументов было также немного, но среди них и серьёзные:

– Господа гласные! Когда ваш коллега, гласный Кравец, за пустой участок в Глазковском предместье запрашивает 40 тысяч, то отчего-то никто из вас не удивляется, – начал Флоренсов. А Азлецкий продолжил:

– Существует высочайше утверждённое положение 1883 года, по которому церковные земли отчуждению не подлежат. Тем более что участок этот пожертвован церкви покойной купчихой А.Н. Абрамовой. 

Разумеется, что у гласных отыскались контраргументы и, что ещё важнее, готовность продавливать свои интересы в столице и даже «обратить внимание духовного ведомства на то, что представляют собой на самом деле все эти «квасные» на церковном участке». Вот тогда-то и Азлецкий и вынужден был признаться:

– Я представляю интересы своего причта, но, кроме прочего, руководствуюсь директивами духовного начальства. 

При голосовании большинством голосов прошло предложение купить участок за 25 тысяч рублей; в случае же несогласия причта возбудить ходатайство о принудительном отчуждении участка. Несколько дней спустя газета «Сибирь» известила, что церковное ведомство отклонило предложение городской думы. 

– А ведь это война, – обронил редактор, подписывая газету в печать. – И если церковь на этот раз выиграет, она в главном проиграет…

В режиме закрытых дверей

Сотрудники газеты «Сибирь» до сих пор ещё находилась под впечатлением от январского процесса над бывшим редактором еженедельника «Сибирское слово» господином Шевелёвым. К нему можно было по-разному относиться, но в данном-то случае он просто разместил на страницах газеты речь иркутского архиепископа Серафима, произнесённую в иркутском кафедральном соборе 21 октября 1913 года по поводу дела Бейлиса. Никаких комментариев не давалось при этом, так что инкриминировать Шевелёву было нечего. Это хорошо понимали в уголовном отделении Иркутского окружного суда, потому и решили провести «разбирательство» при закрытых дверях, несмотря на протесты адвокатов – присяжного поверенного Попова и помощников присяжного поверенного Викера и Тюшевского. Преосвященного Серафима попросить в зал суда не решились, а сами выехали к нему в покои. После чего и было объявлено, что Шевелёв виновен и приговаривается к четырём месяцам тюрьмы. 

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского