«Добрага вечорку»

– Добрага вечорку, паважаныя спадары, вельмі прыемна вас ўсіх бачыць, – на родном языке приветствовала собравшихся Елена Сипакова, молодой исследователь, педагог, член областной рады Иркутского товарищества белорусской культуры имени Яна Черского. – Добрый вечер, дорогие друзья, очень приятно видеть вас в этот тёплый иркутский вечер. С утра была очень плохая погода, но есть одна примета: когда белорусы надевают свои праздничные костюмы, погода улучшается. Вы видите уже одного белоруса в традиционном наряде, скоро появятся наши девушки, а чудесная погода шепчет нашей белорусской прогулке. 

И действительно, к вечеру холодный дождь сменило жаркое солнце, так что некоторые слушатели старались спрятаться в тени деревьев около драматического театра, откуда началась прогулка. 

– У белорусов, которые прибыли в Сибирь в 19 веке, была разная судьба, – продолжила лектор. – Большая их часть – политические ссыльные, в основном молодые люди, студенты. Наша экскурсия начинается с драматического театра не случайно: два сына белорусской земли причастны к появлению этого здания. Оно было построено в период губернаторства Константина Светлицкого, который занимал этот пост с 1889 по 1897 год. Второй, Николай Тумалевич, непосредственно руководил строительством театра. 

Константин Светлицкий – государев человек, который оказался в Иркутске, поднимаясь на очередную ступень своей карьеры. Родился в дворянской семье в Гродненской губернии в Белоруссии в 1842 году. Отец был военным, и Константин и его старший брат последовали по его пути. Окончив кадетский корпус, Светлицкий поступил в Академию генерального штаба, которую и окончил в 1869 году. Вся его дальнейшая жизнь связана с Восточной Сибирью. Сначала он служит помощником старшего адъютанта штаба Восточно-Сибирского военного округа, а в 1878 году перемещается в Забайкальскую область. В 1881-м переводится на должность генерала для особых поручений при командующем Восточно-Сибирским военным округом. В 1885 году Светлицкий ненадолго оставляет военную службу и становится исполняющим обязанности якутского губернатора, а уже через два года занимает этот пост. 

Находясь в сибирской ссылке, Черский, Дыбовский и Витковский сделали немало серьёзных научных открытий

В 1889 году Константин Светлицкий был переведён в Иркутск на должность губернатора. За восемь лет службы он сделал многое для города. Наиболее яркая заслуга – строительство нового каменного здания драмтеатра, в то же время была построена и первая мечеть. При Светлицком произошло важное событие в жизни города и края – визит цесаревича Николая, впоследствии царя Николая II. Город к нему тщательно готовился: приводились в порядок улицы, здания украшались флагами, в том числе здание ВСОРГО, ныне – областного краеведческого музея. 

Ещё одно важное событие – всероссийская перепись, которая прошла по всей России в один день, 28 января 1897 года. Подготовка к ней шла целых два года. Сразу после переписи Светлицкий покидает пост губернатора, затем направляется в Енисейскую губернию, но через год пишет прошение об отставке по состоянию здоровья. Дальше следы его теряются, неизвестно даже, где и в каком году он умер. 

Второй наш герой, Николай Фомич Тумалевич, был начальником управления строительной и дорожной частями при иркутском генерал-губернаторе, в переводе на современный язык – главным архитектором Иркутска. Родился он тоже в дворянской семье в северо-западном крае. В 1870 году окончил строительное училище, в 1873-м был командирован в Восточную Сибирь и стал якутским областным архитектором, затем – архитекторским помощником Енисейской губернии, старшим архитектором строительного управления Восточной Сибири, начиная с 1888 года в течение двадцати лет служил в Иркутске. 

«Сейчас девчонки солнца нагонят», – вспомнив белорусскую примету, говорит Елена Сипакова

Тумалевич участвовал также в строительстве Казанского кафедрального собора и реконструкции католического костёла. Самая важная иркутская страница биографии Тумалевича – возведение памятника Александру III. С первого дня архитектор входил в комитет по его строительству, лично всё проверял и за это получил в благодарность от императора в 1908 году золотые часы с бриллиантовым гербом на крышке. После завершения работы над памятником Тумалевич вышел на пенсию и через год умер здесь же, в Иркутске, похоронен на Иерусалимском кладбище.

– В 19 веке на сцене театра не было белорусских постановок, сегодня хочется немного исправить это упущение, – сказала Елена Сипакова. – Поэтому ансамбль аутентичной песни «Крывичи» исполнит для вас народную белорусскую песню. 

Русины, литвины, жмудины

Послушав песню девушек в народных костюмах, любители истории отправились гулять дальше, к памятнику Александру III. Там рассказ о белорусах, попавших в Сибирь не по своей воле, продолжил студент исторического факультета госуниверситета Алексей Кухта. 

– Я расскажу о белорусах, которые были сосланы сюда за участие в восстании 1863 года. После трёх разделов Речи Посполитой в конце 18 века часть территории современных Польши, Беларуси, Украины и Литвы оказалась в составе Российской империи, что вызвало недовольство местного населения, особенно дворянства, поэтому там неоднократно вспыхивали национально-освободительные восстания. Восстание 1863 года произошло на территории нынешней Польши, перекинулось на соседние Литву и Беларусь. Протест был подавлен в 1864 году, и многие его участники были сосланы в отдалённые губернии России – Архангельскую, Вятскую, Иркутскую и Забайкалье. 

На гербе восстания мы видим три символа, – показывает картинку Алексей, – польского орла, литовского всадника с мечом и украинского архангела Михаила. Это говорит о том, что состав повстанцев был неоднородным. Чтобы ответить на вопрос, кто же были эти повстанцы, я бы хотел прочитать маленький отрывок из мемуаров одного из них, графа Эдварда Чапского, уроженца Минской губернии, отбывавшего ссылку в деревне Сиваковой в Забайкалье. 

Надо уточнить, что в то время для обозначения национальностей использовались совсем не те термины, которые в ходу сегодня. Украинцы назывались русинами, белорусы – литвинами, поляки – короняжами, литовцы – жмудинами или жемайтисами. 

«В Сиваковой среди общества из 700 узников из всех частей Польши, – пишет Чапский, – поражало сосредоточение жителей различных провинций, их отличие в речи, одежде, даже в образе жизни и понятиях и, наконец, во враждебном друг к другу отношении между их кружками. Русины – узники из Киевской, Волынской и Подольской губерний – пели хором свои малоросские песни, отличались бараньими шапками и широкими штанами, сторонились более от конгресувяков, чем от литвинов. Жителей великого княжества Познаньского мы называли немцами и почти так же мало понимали их речь, как и жмудинов, которых называли жемайтисами. Эти менее всех общались с остальными, разговаривали между собой по-жмудски, многие плохо или вообще не говорили по-польски. Узники из царства Польского, называемые конгресувяками, имели своё отдельное содружество, выступали как отдельный народ, люди высших нравов, чистой речи и культуры, позволяли себе упрёки и пренебрежение ко всем остальным соплеменниками. Литвины и жмудины симпатизировали друг другу, не испытывали неприязни к русинам и вставали рядом с ними, когда нужно было дать отпор полякам с Конгресовки. Литвины, верные своему племенному характеру, не выделялись ни живописным платьем, ни собственными песнями. Мало было точек соприкосновения между литвинами и немногочисленными представителями Великой Польши. То же самое следует сказать и об отношении последних к русинам. Галициане, хотя их было немало, вели себя скромнее всех и жили рассеянными среди других народов». 

Белорусские поляки, польские белорусы

Любители иркутской истории внимательно изучали портреты известных белорусов

Традиционно самая известная фигура, которую поляки считают своей, а белорусы своей, – Ян Доминикович Черский, больше известный под именем Ивана Дементьевича. 

– Родился он в 1845 году в имении Сволна Витебской губернии, в то время это тоже была этническая белорусская территория, – говорит Алексей Кухта. – Он принадлежал к старинному дворянскому роду, его предки занимали важные посты в органах местного самоуправления, что полякам было запрещено по законам княжества Литовского, к которому тогда относилась Беларусь. К началу восстания он был восемнадцатилетним студентом Шляхетского института в Вильно, а на последнем курсе ушёл в леса к повстанцам. Дальше его следы теряются, а вновь сведения появляются уже после того, как он был арестован, осуждён на ссылку в качестве рекрута в Омском линейном батальоне. Отслужив в Омске, Черский переселяется по ходатайству своих друзей в Иркутск и здесь начинает активную деятельность в Восточно-Сибирском отделе Русского географического общества.

Черский вошёл в историю Сибири как талантливый геолог, палеонтолог, геоморфолог, сделавший много открытий. Круг его научных интересов был очень широк, и во всём он добивался хороших результатов. В Сибири Черский провёл 23 года, после ему было разрешено вернуться в Россию, он уехал в Петербург, где прожил шесть лет, периодически, правда, отлучаясь в родную Витебскую губернию. Но Сибирь звала, и, уже будучи тяжело больным, в 1891 году он собирается в свою последнюю экспедицию на север по реке Лене к Яне и Индигирке. Черский хотел пройти до Ледовитого океана, но тяжело заболел и через год, 25 июня 1892 года, скончался на берегу реки Колымы. Так совпало, что сегодня годовщина его смерти. Вдова, Мавра Черская, которая была с ним в экспедиции, вернулась в Иркутск, сдала материалы экспедиции во ВСОРГО и впоследствии поселилась в Беларуси. Сын Яна Черского, Александр, стал видным натуралистом, но он занимался исследованием Дальнего Востока, тоже прожил немного и погиб на Командорских островах в 1921 году. 

Далее я бы хотел сказать о Николае Ивановиче Витковском. Ему принадлежат такие слова: «Я не поляк, а белорус. Для меня национальность, и в частности польское восстание, не имеет никакого значения, но я примкнул к восстанию как к явлению общечеловеческому». В то время большинство белорусов были католиками и знали польский язык, вероятно, поэтому многих ссыльных в Иркутске до сих пор считают поляками. Родился Николай Иванович в Витебской губернии, имел весьма скромное образование – семья была небогата. В Иркутске, где он поселился после отбытия каторги, занимался сначала чёрной работой – возил воду, затем был репетитором за кусок хлеба и в конце концов благодаря содействию Черского устроился на «бумажную» работу во ВСОРГО. Витковский активно занимался самообразованием и в первую очередь интересовался археологией. Во время жизни на поселении он заметил странные холмы в некоторых местах, из которых периодически появлялись человеческие кости, необычные камни. В дальнейшем, уже на должности консерватора во ВСОРГО, он уделяет основное внимание именно археологии и становится, по сути, самым первым иркутским профессиональным археологом. Витковскому принадлежит открытие первого не только в Сибири и России, но и на территории Евразии могильника человека эпохи неолита. Китойский могильник Витковский исследовал в течение двух лет, нашёл 24 полностью нетронутых захоронения, в печати была опубликована его статья, которая перевернула тогдашние научные представления и прославила автора на всю Европу. Позже Витковский занимался исследованием Глазковского некрополя. 

Витковский жил в маленькой пристройке к зданию ВСОРГО, где сегодня висит табличка, что там находится библиотека музея. Там в 1892 году, через несколько месяцев после смерти Черского, Витковский по неизвестной причине выстрелил себе в висок из пистолета, оставив жену и троих детей, младшему из которых было всего три года, большое количество планов и свою типографию на пересечении нынешних бульвара Гагарина и улицы Горького. 

Следующий персонаж – Бенедикт Иванович Дыбовский из Минской губернии. 

– Болеслав Сергеевич Шостакович, который тут присутствует, быть может, скажет мне: «Позвольте, Бенедикт Дыбовский был поляком, поскольку его предки были с территории Польши». Однако, хотя прапрадед Дыбовского переселился в Беларусь из Польши, несколько поколений Дыбовских вступали в браки с местными представителями дворянских родов. Если у Бенедикта и имелась примесь польской крови, то она была минимальна. Учился он во Вроцлаве, Берлине, Дербте, занимал должность профессора зоологии и сравнительной анатомии  в Варшаве. В 1862 году, когда готовилось восстание, Дыбовский, находившийся в Польше, вступил в, скажем так, филиал белорусского подпольного общества в Варшаве. Снарядил несколько экспедиций на территорию современной Беларуси, проверял, как идёт подготовка к восстанию, но в конце концов тоже был арестован и осуждён на смертную казнь, которую заменили на ссылку в Сибирь по ходатайству знаменитых европейских профессоров. Переселившись из Сиваковой в Култук, он занялся изучением Байкала. Дыбовский доказал, что животный мир озера, вопреки распространённым тогда представлениям, чрезвычайно разнообразен, первым описал известную голомянку. Получил освобождение в конце 19 века, на некоторое время уехал в Петербург, затем в Польшу, потом во Львов, но Сибирь его манила, как и Черского, и он вернулся сюда уже как исследователь. Несколько лет провёл на Камчатке, позднее поселился во Львове, где было мощное университетское сообщество, прожил до 97 лет и умер в 1930 году. Младший брат Бенедикта Владислав Дыбовский тоже был учёным, выпустил две работы по белорусской этнографии и занимался составлением белорусско-польского словаря. 

Ссыльные лекари

Как и многие белорусы, жившие в Иркутске на рубеже 19-20 веков, Елена Сипакова очень любит этот город

Среди ссыльных было довольно много врачей. Всего в Иркутске в конце 19 века было около тридцати докторов, из них около десяти – ссыльные. Целестин Цехановский из Могилёвской губернии отбывал каторгу на строительстве почтового тракта на Байкале. В 1866 году он переведён на Александровский винокуренный завод, где начал оказывать посильную медицинскую помощь ссыльным и местным жителям. Последние в конце концов начали просить начальство, чтобы ему разрешили выходить с территории завода и лечить больных на дому. Ходил он в кандалах, а когда начальство разрешило их снять, Цехановский отказался, поскольку его товарищи оставались закованными. Впоследствии он тоже поселился в Иркутске, имел обширную практику, большой деревянный дом на пересечении нынешних улиц Ленина и Горького. В 1906 году в Москве по непонятным причинам был зарублен казаками сын Цехановского Михал. Целестин, которому было уже 70 лет, не выдержал удара и скончался. Незадолго до его смерти иркутское начальство ходатайствовало о пожизненной пенсии для него, однако Цехановский, будучи скромным человеком, отказался от неё. 

Ещё три ссыльных белорусских врача, о которых рассказал Алексей Кухта, – Ян Свида, Иосиф Пекарский и Болеслав Дубовик. Все они пользовались большим уважением у горожан и немало сделали для Иркутска.