Тёплым июньским вечером любители иркутской истории встретились у памятника бабру в 130-м квартале. Однако публичная лекция Вадима Шахерова не была посвящена ни первому, ни второму. 

– Иностранцы в Иркутске – люди разных национальностей и верований. В России их обычно называли немцами, хотя среди них были и шведы, и англичане, и выходцы из Восточной Европы. Отсюда, кстати, и распространённые фамилии: Немцов, Немчинов, Выходцев… – рассказывает историк. – Не все они принимали православие, переселяясь в Россию. Уже в 18 веке в Сибири было много лютеран. Мы стоим на том месте, где с начала 18 века находилось лютеранское кладбище, иркутяне называли его немецким, здесь же стояла небольшая лютеранская часовня. Кладбище было небольшим и находилось за городским палисадом, он проходил по нынешней улице Карла Маркса. Многие из тех, кто в Иркутске жил и закончил свой жизненный путь, похоронены именно здесь. Среди них и два героя, о которых я скажу немного позже, – швед Лоренц Ланг и немец Карл фон Фрауендорф. В целом на кладбище было около сотни захоронений, оно было окружено каменной стеной. В конце 18 века вообще все кладбища в черте города были закрыты, появилось новое – Иерусалимское, где были выделены площадки для захоронения людей разных религий. В 1911 году по распоряжению иркутского губернатора лютеранское кладбище было закрыто, потом разобрано, засыпано. Хотелось бы напомнить, что мы сейчас стоим над могилами, и этой лекцией хотелось бы в том числе и почтить память тех иркутян – я их называю иркутянами, – которые внесли свою лепту в историю развития экономики и культуры города. 

После этого вступления экскурсанты отправились в глубь 130-го квартала, чтобы узнать подробнее об иркутянах-иностранцах. 

Иностранные «кадры»

Судьба каждого иностранца в Сибири 18 века уникальна и интересна, говорит Вадим Шахеров

– Очень коротко напомню, как на Руси начинают появляться немцы, – продолжил учёный. – Традиционно считается, что именно Пётр I открыл Россию для Европы, на самом деле ещё в 16 веке при Иване III вместе с его второй супругой Софьей Палеолог при-ехали около тысячи иностранцев – византийцы, итальянцы. Впоследствии для развития административного и военного дела в Россию часто приглашали «иностранных специалистов» – благо в Европе была масса небольших государств, откуда бедные дворяне были готовы поехать туда, где платят. 

В 18 веке России просто не хватало своих «кадров» для создания чиновничества. Дворянство было ещё не такое многочисленное и, кроме того, явно отставало по уровню образования. При Анне Иоанновне, а затем и при Петре III немцы рвались в Россию, чтобы занять тот или иной пост. Тогда же многие из них появляются в Сибири. Как и люди вообще, они очень разные, были среди них и настоящие проходимцы. Мне пришлось заниматься декабристом Штейн-гелем, это немецкий барон на русской службе, который жил на Камчатке. Он писал, что многие занимались, как мы бы сказали, коррупцией, деспотствовали и так далее. Многие нанимались в Сибирь только для того, чтобы поживиться здешними богатствами. Но среди иностранцев было и немало таких людей, которые всей жизнью своей, знаниями, трудом старались отплатить новой родине.

Мы со школьных лет знаем, что Сибирь осваивали русские, это, конечно, не совсем справедливо. Россия была к тому времени многонациональной страной, и сама Сибирь была тоже многонациональной, местные народы также включались в развитие края. Кроме того, на появление иностранцев в Сибири влияли различные политические моменты. Среди первых сибирских казаков было много поляков, литовцев, малороссов – их отправляли сюда на службу или в ссылку. Но я сегодня буду говорить о представителях различных государств Западной Европы.

Само освоение и изучение Сибири потребовало большого количества образованных людей. Не случайно многие научные открытия связаны с именами европейских учёных. В 18 веке многое для изучения нашего края, Байкала, Дальнего Востока и дальше русской Америки сделали участники первой и второй Камчатских экспедиций Миллер, Фишер, Беринг, Станберг и ещё десятки людей.

– Сибирь манила, – говорит Вадим Шахеров. – И не отдалённостью, морозами и дремучестью, а «мягким золотом» – пушнина здесь была основной валютой. Иногда читаешь документы и думаешь: ради чего люди сюда стремились? Казаки, даже атаманы, в лучшем случае получали 10–15 рублей в год плюс хлебное жалованье. Даже с учётом того, что деньги тогда были весомее, это небольшая сумма. Остальное давала сама Сибирь. 

Наконец, с середины 17 века Сибирь стала местом ссылки и каторги. 

Бейтоновка на Ангаре

Каменная лютеранская церковь на пересечении Большой и Амурской появилась в 19 веке

В изучении иностранцев на русской службе есть свои сложности, отмечает Шахеров. Поскольку многие «немцы» принимали православие, брали и русские имена. 

– Например, в Тобольске жил сын боярский Савва Иванов, а второе его имя было Францужинов. Дворянин из Брабанта, он попал в Россию из Франции, а за какие-то оплошности был отправлен в сибирскую ссылку. 

Спектр национальностей, по словам лектора, был велик. 

– Более десятка различных немецких княжеств, Священная Римская империя с центром в Вене, Англия, Франция, Шотландия, Испания – из всех этих государств так или иначе люди попадали в Россию и делали карьеру, уже не говоря про финнов и шведов.   

Это десятки и сотни людей, это уникальные судьбы и истории. Среди них был, например, португалец, совершивший кругосветное плавание, а потом волею судьбы оказавшийся в Сибири. Назову две фамилии. Первая принадлежит Афанасию Ивановичу Бейтону, основателю династии Бейтонов, которые в разное время в конце 17 – 18 веке находились на службе в Иркутске и городах губернии. Выходец из немецких земель, он попадает на службу в Енисейский острог. В конце 60-х годов становится сыном боярским, служит в окладе основателя Иркутска Якова Похабова. Бейтон известен тем, что был воеводой в Верхоленском остроге, он также является одним из героев обороны Албазинского острога. В 80-х годах, во время китайской агрессии против Монголии и России, этот острог был форпостом, во время второй обороны которого меньше чем 500 человек  девять месяцев оборонялось против десятикратного маньчжурского войска. Бейтону молва приписывает замечательные слова – в ответ на очередной призыв маньчжуров сдаться он заявил: «Русские сдаваться не привыкши». Дети и внуки его продолжали службу в Иркутской губернии, за что даже получили землю. Их родовая вотчина, деревня Бейтоновка, находилась в районе нынешнего Свирска на Ангаре.

Ещё один человек, связанный с Иркутском, – Андрей Афанасьевич Барнешлев. В начале 70-х годов 17 века он был управителем иркутского острога, перестроил и расширил его. Вообще-то Андрей Барнешлев был англичанином Уильямом Барнсли. Его отец, дворянин Джон Барнсли, поступил на русскую службу в начале 17 века, женился на немецкой баронессе, но вернулся на родину, получив большое наследство. А сын остался здесь. И вот причуды судьбы: карьера его шла хорошо, он был отправлен в составе посольства к датскому королю, вернулся в Москву в начале 40-х и попал в придворную мясорубку, был арестован и отправлен в Сибирь. Человека со способностями, знанием языков своей волей освободил из тюрьмы енисейский воевода Афанасий Пашков. Дальше Барнешлев был управителем Баргузинского, затем Иркутского острога, назначен воеводой в Красноярск и закончил свой путь, управляя Якутским острогом.

«Честные немцы»

В 18 веке требовалось ещё больше специалистов для изучения края и управления городами Сибири. Среди воевод, губернаторов, чиновников было много иностранцев. Иркутские генерал-губернаторы Иван Алферьевич Пиль, Борис Борисович Леццано, Ларион Тимофеевич Нагель недолго пробыли в городе, но в летопись попали именно как порядочные, честные чиновники. На иркутской службе был даже Самуэль Бентам, брат известного английского философа Иеремии Бентама.

– На мой взгляд, наиболее ярко проявили себя несколько человек. Один из них – Лоренц Ланг, швед, начальная пора жизни которого малоизвестна. По одной версии он был инженером, по другой – принимал участие в походе Карла XII на Россию и был взят в плен под Полтавой. Он быстро сделал карьеру при Петре I. В то время, как раз после взятия Албазино, Россия вела переговоры с Китаем, пограничная ситуация оставалась крайне острой. Ланг был секретарём дипломатической миссии Измайлова, а потом – у графа Саввы Рагузинского, с именем которого связано подписание Буринского и Кяхтинского договоров. Лоренц Ланг вёл переписку, ведал бумагами, составлял договоры, руководил караванной торговлей с  Китаем. В 1740 году его отправили в Иркутск в качестве вице-губернатора. Ланг 12 лет возглавлял Иркутскую провинцию. В летописи о нём остались противоречивые сведения. Тем не менее он сделал немало для развития русско-китайских отношений, с именем Лоренца Ланга связано появление иркутской навигацкой школы, которая готовила геодезистов, землемеров, штурманов.

Надо иметь в виду, что Иркутск всё-таки находится ближе к Востоку, чем к Европе, поэтому здесь уже с конца 17 века были, конечно, монголы, китайцы, даже некий индийский купец. Не случайно в навигацкой школе буквально с самого начала были открыты классы монгольского, китайского, маньчжурского и даже японского языков. 

Лоренц Ланг закончил в Иркутске свою долгую жизнь и похоронен на лютеранском кладбище. 

«Живописный город»

Ещё один герой – первый губернатор Иркутской губернии Карл Львович фон Фрауендорф. При Екатерине II Сибирская губерния была преобразована в Сибирское царство в составе трёх самостоятельных губерний: Тобольской, Томской и Иркутской. Как и многие другие, Фрауендорф начинал с военной службы, имел подготовку, связанную с инженерным делом, строительством крепостей. В Сибири он появился в качестве бригадира на строительстве Омской пограничной линии. В Иркутске провёл всего два года, но успел сделать то, в чём был специалист. 

– Он первым обратил внимание на то, что иркутская застройка оставляла желать лучшего. Города сибирские (и Иркутск в том числе) развивались как бог на душу положит, это были «живопис-ные» города в противоположность «регулярным», которые строились по плану. Иркутск рос по мере возможностей: от острога вдоль Ангары и дальше по разным направлениям шла усадебная застройка. Естественно, почти никакого благоустройства. Ангара постоянно топила город, в котором были заболоченные участки, небольшие озёра, речки. Всё это, конечно, не давало возможности видеть в городе губернский центр. Фон Фрауендорф первым попытался изменить ситуацию. В его доме была создана чертёжная, он отобрал наиболее умелых учеников из навигацкой школы, которые начали спрямлять улицы. В это же время появились первые дощечки-указатели направлений и даже первые названия улиц. Делались попытки благоустроить город, укрепить берег Ангары, расчистить центральную площадь. 

Первые школа, библиотека, музей

Городская застройка развивалась «живописно» – от Иркутского острога, о котором сегодня напоминает Спасская церковь, и вдоль Ангары

И наконец, ещё один губернатор, на этот раз не немец, а чех, Франц Николаевич Кличка (Франтишек Миколаш Ксавериус), который тоже не очень долго был иркутским губернатором, но за пять лет сделал больше, чем его предшественники и последователи, особенно для развития  культуры. Выходец из крестьянской семьи, он смог закончить только небольшой иезуитский колледж, для поступления в Пражский университет не хватило денег. Был вынужден заниматься репетиторством, нанялся как учитель в российскую семью, с которой приехал в Петербург. Там Кличка поступил в артиллерийское училище, откуда и началась его блестящая военная карьера. Участник Семилетней и двух русско-турецких войн, он дослужился до генерал-майора. Несколько лет управлял Новгородской губернией, потом его направили в Иркутск.

– В то время здесь с губернаторами было сложно, между Фрауендорфом и Кличкой сменились несколько чиновников, которые оставили после себя плохую память. Кличка пытался уделить внимание дорогам, занимался развитием экономики, поиском новых месторождений в Забайкалье, но наибольшую роль сыграл в развитии городской культуры. Он стал родоначальником городского образования. В Иркутске уже были навигацкая и гарнизонные школы, но они были доступны лишь узкому кругу людей. Первая городская школа появилась здесь в 1780 году. Следом была открыта школа в Тобольске. 

У государства денег на образование не было, все надежды были на городское сообщество, поэтому Кличка обратился к купцам с просьбой «скинуться» на школу. На этот призыв ответили только трое, да и то, скорее всего, по должности: городской голова и гласные думы. Многие просто не разделяли идею: в Иркутске было хорошо развито домашнее образование, благо в городе жило немало образованных ссыльных, которых привлекали в качестве учителей. 

В летописи Иркутска приводится документ, второе обращение Клички, в котором губернатор сравнивает иркутян с невежественными алеутами, грозит им всяческими карами. Ему удалось убедить иркутян, что городская школа нужна. Но этого оказалось мало. Почти одновременно Франц Николаевич пытается создать первую в Иркутске публичную библиотеку. При библиотеке был открыт музейный кабинет, можно сказать, первый после столиц музей. В его собрание входили коллекция минералов и другие научные находки местных исследователей и даже подарок мореплавателя Джеймса Кука – облачение воина с тихоокеанских островов.