– Владыка, вам, наверное, часто приходится бывать в поездках по епархии, ведь территория у нас огромная. Что больше всего бросается в глаза в таких поездках?

– Конечно, ездить приходится часто. Я ведь служу в Иркутской области с 1985 года, даже сказать страшно, как давно. Сегодня по дороге в Саянск мы уже побывали в Зиме, осмотрели два храма, которые там восстанавливаются. В Саянске я тоже был много раз. Что бросается в глаза? Наша земля очень нуждается в обновлении, развитии, в добрых рабочих руках, энергии молодых. А молодёжь, к сожалению, уезжает из области, потому что не находит здесь применения своему творческому потенциалу. Если будет движение вперёд, это скажется и на нравственном состоянии общества. Ведь неспроста говорят: «Праздность – мать всех пороков». Когда есть творческий, созидательный труд, нет места преступлениям, то есть греху. Однажды молодой монах спросил ныне покойного владыку Ленинградского Никодима: «Как бороться с дурными мыслями?» Владыка ответил: «Не имей свободного времени». Молодой человек это постарался исполнить в своей жизни и стал в итоге патриархом Московским и всея Руси. 

А у нас есть к чему приложить руки: нам нужно заново осваивать Сибирь. Иначе наша огромная территория и относительно небольшое население кого-то могут натолкнуть на неправедные размышления. Хочется, чтобы наши запасы полезных ископаемых служили в первую очередь отечественному бизнесу, и дело тут не в каком-то национальном эгоизме. Если Господь судил нам здесь родиться и жить, прежде всего мы должны заботиться о ближних своих, о тех, кто живёт рядом. Не нужно стремиться стать сверхдержавой, империей, чтобы имя наше гремело по всему миру, а нужно просто заботиться о людях, в этом и будет настоящий патриотизм. По-настоящему великой может быть та держава, где люди живут достойно и свободно. 

– Судьба нашего народа в прошлом столетии была печальной, и нынче мы переживаем не лучшие времена. Как выйти из этого состояния?

– На мой взгляд, чтобы достичь этого, нужно просто исполнить слова Христа: «Ищите прежде Царства Небесного и правды его, и всё остальное отсюда приложится вам». Это не значит, что благополучие и богатство сразу свалятся на нас с неба, речь не об этом. Но если основа жизни будет зиждиться на вечных ценностях, всё остальное органично вытекает. Например, порядочный и высоконравственный человек не может работать плохо. 

Конечно, мы сейчас переживаем не лучший период. Люди сильно разделены, по большому счёту, никто никому не верит, это очень большая проблема. Здесь, в Сибири, отчуждение не так заметно, гораздо сильнее эта тенденция чувствуется в Москве. У меня у самого московские корни, там живут мои родственники. Я недавно гостил у них, и они мне рассказывали, как соседи устроили собрание для того, чтобы просто познакомиться. Потому что они три года в доме живут и соседей по площадке не знают. Ну разве это норма? Невозможно так жить. 

Отчасти поэтому я больше трёх дней в столице выдержать не могу, рвусь обратно в Иркутск. Поверьте, полюбил эти края и сегодня по-иному себя уже не мыслю. Здесь всё моё – близкое, родное. Хотя как раз «своего» у меня здесь ничего нет, если говорить о материальных вещах. Живу на казённой площади, но мне этого вполне достаточно и не нужно другого. Наверное, с одной стороны, призвание монашеское, а с другой – архиерейское служение в том и состоит, что архиерей как солдат: куда послали, там и служит. Прежде чем оказаться здесь, я побывал и во Владивостоке, и на Камчатке, и в Одессе. 

– Раньше у нас вроде бы духовность, политика и экономика были отдельно. Сейчас же вы как представитель духовной власти сидите рядом с представителями экономической и политической элиты города. Это что, залог возрождения России?

– Мне кажется, все названные вами составляющие всегда и были вместе. Развитие невозможно без духовности. Говорят, что политика – дело грязное, так у нас сложилось, и это как раз трагедия наша. Политику, как и всё остальное, нужно делать чистыми руками и с чистой совестью. 

У народа должны существовать духовные скрепы. Если мы отвлечёмся от политики и обратим свой взгляд к духовным истокам, может быть, нам станет ясно, почему происходят те или иные события на политической арене. Совсем скоро мы будем отмечать очередную годовщину Великой Победы. Все знают, какие потери мы понесли в Великой Отечественной войне, чего нам это стоило. Ведь подвиг нёс весь народ: и те, кто был на передовой, и те, кто работал в тылу. Конечно, подвиг Александра Матросова велик, но иногда гораздо труднее оставаться на своём месте, тихо и незаметно делать свою работу всю жизнь, чем один раз броситься на амбразуру. Но речь даже не об этом. Мы много говорим о Великой Отечественной, но мало задумываемся, почему случилась эта страшная война. Раньше наши предки говорили: кара Божья за грехи. А ведь правда, перед войной брат встал на брата, страшные дела в стране творились. Сколько невинной крови было пролито, и это не могло не отразиться на нашей жизни. 

И всё-таки весь народ встал на защиту Родины. Люди шли умирать за свободу своей страны, потому что это наше право – оставаться самим собой, сохранять свой образ мышления, свою духовность, свою веру. Именно эти духовные скрепы делают людей не просто населением, а единым народом. Теперь, всматриваясь в современное состояние, приходится признать, что такой целостности в нас нет, и у меня большие сомнения, что в случае опасности защитники найдутся. Всё-таки приобретённый исторический опыт должен чему-то учить. 

– Какую цель преследовало священноначалие, создавая новые епархии?

– Цель одна – сделать церковь ближе к людям. В связи с тем, что была образована Саянская епархия и Саянск стал кафедральным городом, сюда будет назначен свой епископ, и это даст ещё один благоприятный духовный импульс. Уже отслежено и проверено практикой, что создание новых духовных центров способствует росту и процветанию всей территории, потому что начинается консолидация здоровых сил общества. 

Всех волнует, когда же будет назначен к нам епископ Саянский, функции которого я временно выполняю. Думаю, вопрос разрешится в ближайшем будущем. Это сейчас не от меня зависит, потому что кандидатуру епископа определяет Священный Синод во главе с патриархом. У меня сейчас нет такой кандидатуры, которую можно предложить без всяких оговорок. У нас есть очень хорошие священники, но они, как правило, не могут пройти, потому что это белое, то есть женатое, духовенство. А женатый человек не может быть епископом. Мужского монастыря, где можно черпать кадры, если можно так выразиться, у нас нет. Так что будем ожидать, что решат. 

– Ходят слухи, что у нас тоже будет монастырь где-то на Байкале…

– Мне трудно сказать, будет ли монастырь. Сейчас, во всяком случае, я таких предпосылок не вижу. Ведь монастырь на пустом месте не появится, прежде всего должны появиться люди, желающие стать монахами. Но сейчас для нас гораздо важнее миссия. Нам нужно пастырское окормление, духовное окормление. Есть ещё приходы, хотя их и немного, где вообще нет священников. Вот эту задачу нужно сначала решить, что совсем непросто.

Далеко не каждый может стать священником или монахом. Сюда нельзя без призвания, иначе человек может стать несчастным на всю жизнь. Священство – это тяжёлый крест, и рисков здесь очень много. В том числе и невысокое материальное состояние, кстати. Сейчас стало распространяться мнение, что священники – люди богатые, а ведь это совершенно не так. Может, где-то и есть исключения, о которых много говорят. Я могу отвечать за своё духовенство и точно знаю, что в нашей епархии служат люди со скромным достатком. Многие из них имеют многодетные семьи. Есть семьи, где по 9-10 детей. Зачем далеко ходить: у отца Анатолия, который в Зиме восстанавливает два храма, четверо детей. 

Восстановление и строительство храмов стоит больших денег, и люди это понимают. Но, как сказал поэт, «когда б вы знали, из какого сора растут стихи». Так и здесь: если бы вы знали, из чего складываются приходы, появляются храмы, не поверили бы. Хорошо, если на приходе находится человек, который готов оказывать материальную поддержку, но так бывает далеко не всегда. Конечно, по воле Божьей всё равно приходы созидаются. Но если Господь и даёт, то ровно столько, сколько нужно, ничуть не больше. 

Русская Православная Церковь не располагает большими богатствами хотя бы потому, что у нас был 1917 год. Ценности-то были художественного плана, их и рушить нельзя было – сосуды церковные, кресты, панагии, которые никто бы никогда не продал. У меня есть несколько панагий, две из них старинные, очень красивые. Но я же не продам их ни за какие деньги, это просто невозможно. Кому-нибудь передарю, пусть носят молодые, им радости будет больше, чем мне. С годами ведь человеку нужно всё меньше, так и должно быть. Троице-Сергиева лавра в своё время была очень богатой, имела хорошую ризницу. Там была создана комиссия по изъятию ценностей, и отец Павел Флоренский только охал и вздыхал, глядя, как из панагий, из священных сосудов и крестов выковыривают драгоценные камни, а остальное отправляют в переплавку. Там была ювелирная работа, которая не имела цены. 

Храмы должны становиться духовными центрами, чтобы люди вокруг них собирались в общину и созидали свою жизнь во Христе

У нас церковь отделена от государства, но от общества, от народа не отделена. Я считаю, что это правильно. Нет у русской церкви таких денег, как у Ватикана, например, и слава Богу. На какие-то программы хотелось бы, конечно. Вам же хочется приходить в красивый храм, где и чувствуешь себя совсем иначе. Вы заметили, наверное, что все подвижники благочестия удалялись на природу. Природа своей красотой делает человека лучше. Всё в мире взаимосвязано. С одной стороны, «дух творит форму по себе». Но с другой – и окружающий мир влияет на состояние нашей души. Для чего храмы строят такими красивыми, делают великолепные золотые облачения? Священническая одежда – простая чёрная ряса. Специальную одежду священник надевает во время богослужения, когда он символизирует собой пророков, апостолов и даже Христа, и эта одежда – воздаяние хвалы Богу. Это не выдумано людьми. В Ветхом завете чётко прописано, какой должна быть одежда священников. 

Церковь пытается каким-то образом пробудить сознание людей, чтобы доминантой в своей жизни люди определили Божий закон. Ведь человеческий закон может трансформироваться в то состояние, которое будет гибельным для человечества. В качестве примера можно привести европейскую конституцию, которую пытались создать ещё при французском президенте Валери Жискар д’Эстене. Наконец, она была принята и исключила многие положения нравственного порядка. На предупреждения, что с её принятием нравственная планка будет постоянно занижаться, оппоненты отвечали, что это надуманные страхи. Однако прошло всего семь лет, и что происходит? Мало того что узаконивают однополые браки, так ещё и священников привлекают к ответственности за то, что они отказываются эти союзы венчать. О какой свободе тут можно говорить? Теперь они делают следующий шаг – разрешают таким парам усыновлять детей. А для того, чтобы их не травмировать, отменяют маму и папу, а вводят родителя №1 и родителя №2. А если родителей окажется три или четыре, по образцу шведской семьи, что тогда? Это губительно для человечества. 

– С другой стороны, неблагополучные семьи у нас в стране рожают детей ради материнского капитала. Детям там жить плохо. Что с этим делать?

– Отдельные случаи есть, но они не массовые, к счастью. С другой стороны, вы знаете, как плохо они кончаются, потому что родительская ответственность – совершенно особая. Роль церкви здесь я вижу только в одном – молиться о них и взывать к совести. 

– К совести кого – наркоманов и алкоголиков? 

– К их совести тоже. Вы не думайте, что это бесполезно. У нас в епархии есть реабилитационный центр для наркозависимых, и подавляющее большинство среди тех, кто прошёл курс лечения до конца, исцеляются. Трудно достучаться до такого человека, но всё-таки можно. Мы занимаемся и тюремным служением, опекаем заключённых. Мне самому приходилось общаться с такими рецидивистами, у которых, казалось бы, абсолютно ничего святого не осталось. А потом всё-таки смотришь – оживает человек. Что-то пробуждающее человека находишь, и чаще всего в его детстве. Мама – это для всех святое. Ну, нет полных циников, разве что невменяемые, психически больные люди. 

– Ваш визит поможет как-то сдвинуть реставрационно-восстановительные работы в Зиме?

– Ваша обеспокоенность понятна, и я её разделяю. Но всё идёт так, как идёт. Строительство храма – это не только свидетельство усердия или, наоборот, расслабленности священнослужителей, но и свидетельство некоего устремления всего населения, всех людей, живущих в этой местности. Когда Божья воля соединяется с человеческой, наступает синергия, и тогда строятся храмы, хосписы, совершаются добрые дела. Например, в Саянске у отца Алексея Середина была идея построить хоспис, но никогда в жизни он бы его один не построил. Нашлись люди, которые поняли и приняли его идею как свою и совместными усилиями с Божьей помощью воплотили её в жизнь. Огромное количество людей помогало в этой стройке. Так и происходит созидание. 

Как это ни горестно, но в Зиме такой синергии нет, потому и работы по восстановлению храма стоят. Вы не думайте, что я это говорю в упрёк кому-либо. Я не ругаю никого, наоборот, сочувствую. Это прежде всего мне упрёк, но не вами высказанный. Я сам себя упрекаю. Не могут зиминцы восстановить храмы. Троицкий – красивейший храм в великолепном месте, над рекой, и его очень жаль. А на Никольский храм смотреть уже радостно: он никогда таким не был. Когда я в 1985 году сюда приехал, в ужас пришёл: всё прогнившее, покосившееся. Помню, зимой попал туда впервые на Николу зимнего, в зимних сапожках, а надо было по-сибирски валенки или унты надевать. Ох, и намёрзлись мы тогда! Храмы мы восстанавливаем не ради отчёта и не для того, чтобы они стояли как некие условные единицы. Храмы должны становиться духовными центрами, чтобы люди вокруг них собирались в общину и созидали свою жизнь во Христе. 

Природа церкви сложна и пре-дусматривает два начала: божественное и человеческое. Иначе церкви быть не может. Церковь – это не только священники, это народ Божий. Мы все вместе – церковь. На каждом из нас лежит ответственность перед Богом, и на мне в том числе. Я грешный человек, но, поверьте, глубоко религиозный. И меня страшит, что я скажу пред Богом, что сделал, кого привёл. А ведь я буду отвечать за всех людей, живущих в этом регионе и вверенных мне Богом, за тех, которые пришли в церковь, и тех, которые далеки от неё. Значит, я не всё сделал, чтобы они пришли, значит, не смог привлечь их. Здесь нельзя иметь оправданий, сказать, что мы не виноваты, обстоятельства помешали или ещё что-то. Нет, виноваты. Значит, не хватило усердия, не хватило личного примера, способного увлечь человека. И я призвал бы вас подумать прежде всего о жизни вечной. Если мы это поймём, у нас будут прекрасные храмы. Ведь счастье состоит не только в том, чтобы получать, счастье – в том, чтобы отдавать, делиться чем-то. Иначе не может быть, иначе мы просто не люди.