Перечислять все соревнования, в которых он участвовал, и все эксперименты, которые он ставил, чересчур утомительно. Но кое-что для примера. В 1992-м – 4-е место в Double Ironman Triathlon (7,8 км – плавание, 360 – велосипед, 84 км – бег). В 2002-м – 10-е место в велогонке Across America (4870 км за 12 дней и 6 часов). В 2003-м Вольфганг первым в мире преодолел марафонскую дистанцию 42,195 км под водой, затем проехал 10 подводных километров на велосипеде. Кстати, свадьба у Вольфганга и его жены Айрис тоже прошла под водой. В 2004 году за восемь дней он пробежал 466 км в китайской пустыне Такла-Макан, а в 2005-м установил мировой рекорд в триатлонной гонке Нордкап (Норвегия) – Хайлигенхафен (Германия): 40 км – плавание, 2100 – велосипед, 520 – бег. В этом году он проехал 750 км по Байкалу, на очереди канадский Юкон.

Только самое необходимое 

Вольфганг показывает мне маленький пакетик с мюсли и объявляет, что в течение 16 дней, пока он жил на льду Байкала, эта горсточка была его каждодневным завтраком. Я с недоверием смотрю на крошки, которые составляют 20-ю часть моего рациона. «Точнее, вот так», – говорит Вольфганг и рукой отделяет половинку. Мюсли, сухое молоко, растопленный байкальский лёд. На обед – сухая смесь, с водой получается что-то вроде супа. Плюс витамины.

– Конечно, мне нужно было потреблять примерно 3000 килокалорий в сутки, но я не мог брать с собой так много продуктов: это повлияло бы на общий вес снаряжения. Так что в еде я был ограничен и в итоге сбросил семь килограммов. 

Этим фактом Вольфганг вполне доволен, а я с завистью смотрю на мышцы человека, который чуть младше моего дедушки. Вольфганг хохочет, я тоже начинаю смеяться. На кухню заходит Ольга, хозяйка дома, в котором мы встречаемся с Куловым, приносит молоко к чаю и смотрит на нас слегка вопросительно. «Вольфганг, – говорю, – семь килограммов сбросил». «Я в ужасе! – Ольга улыбается и качает головой. – Его надо в какую-нибудь Книгу рекордов Гиннесса занести». Вольфганг снова смеётся. Мы тоже.

Кроме еды у Кулова с собой была бензиновая горелка (с её помощью он растапливал лёд, готовил еду и чай), три литра бензина к ней, котелок, две тарелки, ложка, нож, один термос с чаем, один с горячей водой, который был закреплён на велосипеде. Плюс крошечная палатка, зимний спальник, коврик, два комплекта одежды: один, «активный», для езды, защищает от ветра и выводит влагу, другой, «пассивный», для сна.

– Я надевал вот эти тёплые рукавицы, пуховик, штаны, шапку и очки и спал как в колыбели. К утру второй комплект одежды как раз успевал высохнуть. Это было очень удобно. Ну и главное – велосипед. Он был сконструирован молодыми немецкими ребятами специально для поездки на Байкал. У него шипованные колёса, незамерзающая втулка, не позволявшая задерживаться снегу и льду, динамо-машина, сделанная вручную без использования пластика, и крепления – одно, с usb-портом, для камеры, другое – для спутникового телефона. 

Теория и практика

Вольфганг говорит, что, когда готовился к путешествию, совершил ошибку в подготовке – думал слишком по-немецки. 

– У нас совсем другое отношение к расстоянию и ко времени, иные условия жизни, другой климат, нет таких перепадов в погоде, таких масштабов. Я брал карту, рисовал маршрут, планировал время и думал, что смогу доехать от Листвянки до Северобайкальска за восемь дней. Я даже билет из Северобайкальска в Иркутск забронировал.

Вольфганг находит среди своих бумаг упомянутую бронь, показывает мне и хохочет сам над собой.

– Я думал про восемь дней, но, бывало, проезжал 20 километров пути за два часа. Снежные штормы – три раза за всё время, торосы, трещины на льду, из которых на несколько метров разливается вода, а в Танхое, наоборот, сугробы по колено. Тяжело было ехать через снег, часто велосипед приходилось просто тащить. Участков гладкого льда было немного, я всё время что-то объезжал. В итоге моя виза оказалась слишком короткой для такого путешествия.

– И как в итоге выглядел ваш маршрут?

– От Листвянки я добрался до северной части Ольхона, затем вернулся почти по тому же пути в Порт Байкал, после на поезде до Слюдянки, оттуда – в Танхой. Я подумал, почему бы не пересечь озеро и не оказаться в Листвянке вновь, но и это было невозможно: такой глубокий снег, никаких следов машин. Я спрашивал у людей, возможно ли пересечь Байкал, и все говорили: «Нет, нет». Я не мог совсем игнорировать советы, но решил попробовать. Добрался до середины озера, но дальше ехать было действительно невозможно. Вернулся назад, сел в поезд и отправился в Иркутск. 

– Какова главная причина, по которой вы решили не двигаться севернее Ольхона?

– На Ольхоне гиды и водители говорили мне, что севернее острова на несколько километров нет нормального льда, что ехать опасно. В итоге нашёлся человек, который был готов отвезти меня за 300 евро на 50 километров севернее.

Я подумал, но в итоге отказался. Никто не мог мне сказать, что происходит на льду после этих 50 километров, а ведь дальше нет людей, домов и в случае чего некому помочь. 

– Не тяжело было отказываться от поставленной цели?

– Конечно, я думал: моя цель, моя цель… Но в итоге решил, что этот риск неоправдан и нужно возвращаться. 

– Вы ехали только днём и никогда ночью?

– Ночью можно было ехать, но очень опасно. Днём ты внимательно смотришь на лёд: здесь можно попробовать, здесь нельзя, постоянно объезжаешь опасные трещины, воду. А ночью, если снег нападал сверху, всего этого можно не заметить. 

– Что для вас было самым тяжёлым за время путешествия?

– Снежный шторм, особенно в первый раз. Спать было невозможно, была только паника и мысль: «Когда же это закончится?» Мне пришлось собирать все вещи, привязывать к велосипеду. Холодно, снег, ночь, ветер, ничего не видно. 2-3 часа я ждал, когда закончится шторм, чтобы наконец увидеть берег. Вообще, погода очень изменчивая. Может светить солнце, небо голубое, и вдруг бац – всё изменилось. В такие моменты ты расходуешь много энергии: время идёт, но ты не двигаешься вперёд, есть опасность переохлаждения. Вообще все эти дни мне было нелегко, хотя я довольно хорошо натренирован. 

Люди всегда готовы помочь

– Судя по вашим рассказам, вы периодически встречали людей – на озере, на берегу, в городе. Как они реагировали на вас и ваше путешествие?

– Однажды я встретил рыбака, который угостил меня омулем. В другой раз – молодого парня. Он пригласил меня к ним в дом отметить чей-то день рождения и выпить водки. Но я так мало ел, что и алкоголь, и праздник были бы для меня немного чересчур. Кроме этого я встретил нескольких велосипедистов и учёных из московского университета, которые проводили исследования с помощью подводного нейтринного телескопа.

– Как вы разговаривали, не зная русского?

– С ребятам из университета – через Google translator. Они спрашивали про путешествие, что собираюсь делать дальше. Я рассказал о проекте для немецких школьников, который планирую запустить по возвращении. 

– Что за проект?

– Смысл в том, чтобы детям, которые не видят цели или поддержки, дать какую-то отправную точку, мотивацию и показать, что, если они чего-то хотят в жизни, они могут это сделать. Мне хочется поделиться тем, что я знаю, воодушевить, показать, что компьютеры, сотовые телефоны, Интернет – это ещё не всё.

– Но Интернет, компьютеры – это неплохо. Вопрос в том, как этим пользоваться.

– Да, как раз когда мы разговаривали с одним из учёных, он ответил: «Вольфганг, но ты же видишь, Google translator – это хорошо, компьютер может быть полезным» (смеётся). 

– Иностранцы, приезжающие в Россию, порой говорят, что люди здесь недружелюбные.

– У меня опыт очень позитивный: мне всегда помогали. Когда я возвращался в Иркутск со всем снаряжением, велосипедом – это 70 килограммов, – я был один, уставший. И все предлагали помощь, дети подходили. Мне вообще понравились здешние люди, они всегда готовы помочь. 

Энергия природы и преодоление себя

– Путешествия в одиночку – это одно, соревнования, гонки, марафоны – совсем другое. Что вам ближе?

– Интереснее одному: ты чувствуешь связь с природой. На соревнованиях на тебя всё время что-то давит. Например, марафон в Алабаме или Across America. В таких гонках ты не принадлежишь себе. Время, логистика, ты постоянно уставший, должен выполнить определённые вещи в течение дня. Да, ты больше спишь и ешь, ночуешь в пятизвёздочном отеле, всё здорово. Но ты не получаешь энергии от природы. В соревнованиях нужно просто функционировать, это как три дня галлюцинаций. 

– А плюсы есть?

– Там определённая дисциплина, возможность искать и устанавливать новые границы. В гонках работает всё: тело, ум, мотивация. Это даёт мне совершенно новые эмоции и открывает новые возможности. Самостоятельные путешествия – другое измерение. Если у тебя сломалась ложка, ты можешь её купить, а можешь сделать сам. Ты сбегаешь от всего мира, тебе тяжело, холодно, и ты один. И когда возникают проблемы, их решаешь только ты. Это отлично мотивирует и даёт время на самого себя. В обычном мире мы живём в постоянном стрессе: работа, дела, семья, нужно постоянно о чём-то думать. 

– То есть такие путешествия – это путь к самому себе.

– Да, но тут легко прийти к 

эгоистическому взгляду на жизнь в негативном смысле: «Я настолько сильный, я, я, я…». Занимаясь экстремальным спортом много лет, я нередко вижу людей, которые живут изолированно и эгоистично. В этом нет ничего хорошего. 

– То есть для вас экстремальный спорт не самоцель, не смысл жизни. А что это?

– Смесь спорта и приключения. Ты карабкаешься на неизведанную вершину, на пути с тобой приключаются сложности, и нужно как-то на это реагировать. Это не всегда легко. Забавно, но воодушевление, страсть, радость почти всегда связаны с преодолением и даже страданием. Люди думают об этом довольно редко. И вот когда забираешься на вершину, все сложности позади, а ты получаешь свой смысл. 

– Эти ощущения приходят с возрастом?

– Не думаю, что это как-то связано с возрастом. Когда я был совсем маленьким ребёнком, тоже постоянно куда-то полз. Я жил на море, постоянно бегал по пляжу и плавал – сначала по 2-3 километра, потом больше.

– Но изначально зачем вам это было нужно? Не все живущие у моря бегают по пляжу.

– Я просто любил это. И сейчас люблю. Я живу на море, я люблю море, я люблю плавать. С детства был как рыба, не как человек. И ещё ребёнком начал замечать: когда я устал, устали все, но у меня больше мотивации, душевной энергии и поэтому физической тоже. В Бундесвере, когда служил на флоте, я с этим не раз сталкивался. У каждого человека свои способности. У меня – такие. 

Деньги на красоты

– Почему Байкал? 

– Байкал – особенное место в этом мире. У меня не было такого: «Вау! Байкал! Еду!» Эта идея уже лет пять в моей голове. Когда-то я увидел фильм о Байкале – такой микс из картин природы и рассказов о научных исследованиях. И был в восторге. Решил, что обязательно должен с этим местом познакомиться. Приехать летом как обычный турист было бы неинтересно. А вот когда этот огромный мир замерзает, это что-то особенное. И потом, я делал здесь то, что люблю и умею.

– Прагматичный вопрос: а где вы находите спонсоров? Ведь путешествие не очень дешёвое удовольствие.

– Да, поездка обошлась мне примерно в 15000 евро. Знаешь, в Германии, если ты придёшь к спонсорам и скажешь: «Я это сделаю, дайте мне денег», просьба не сработает. Ты должен сказать: «Я это делаю». Тогда они скажут: «Составляем договор». Ко мне иногда обращаются молодые ребята, которые говорят: «Я бы хотел, но вот деньги, спонсоры…» Это недостаточная сила. Ты должен понимать, чего ты хочешь, и быть сам настолько воодушевлён, чтобы и они воодушевились. Это очень важный момент. Ну, и иногда помогает само место. Как с Байкалом. Ты приходишь и говоришь: «Сибирь, Байкал, лёд, вау!» Всё! Все в восторге (смеётся). Потому что все обычно едут туда, где тепло, а не туда, где ещё холоднее. Это интересно и занятно. Но независимо от того, найдёшь ты спонсоров или нет, ты должен быть способен сделать то, что задумал, а значит, всё равно иметь какие-то деньги. 

Покой даже не снится

– А как вы проводите первые дни после таких путешествий? Наверное, хочется просто отдохнуть?

– Когда я приехал в Иркутск, я подумал: ещё три дня до самолёта, что я буду здесь делать? Вызвал такси и приехал в Листвянку. 

– Почему в Листвянку?

– Здесь можно было погрузиться в Байкал.

– Довольно странный отдых. Вы ведь просто вернулись туда, откуда только что приехали.

– Это было другое. Ещё до погружения я сел на велик, доехал до середины озера, налил воды из трещины и заварил себе чая. Так делаешь не в нагрузку, это частичка твоей собственной свободы. Ты просто стоишь посреди озера, вполне комфортно пьёшь чай, отрезаешь кусочек сала с хлебом. Ты можешь провести три дня в полном комфорте, даже роскоши, а можешь на льду с велосипедом, наедине с природой и самим собой. Быть на льду, ехать – это особые эмоции, я не могу их так просто описать.

– Сейчас всё закончилось. Когда вы только шагнули на берег, что почувствовали?

– Это сложный момент. Я был на природе и вдруг понимаю, что через три дня снова буду в Германии. Проблемы, которые я вижу там – что это за проблемы? На льду я думаю о том, работает ли мой спутниковый телефон, который нужен мне для обеспечения безопасности, или о том, как приготовить еду. А там я должен снова вернуться к нормальной жизни. Я замечаю, что после путешествий вроде бы важные вещи становятся для меня совершенно незначительными.

– Сколько времени вам нужно, чтобы адаптироваться к обычной жизни?

– Три недели. Чтобы стать таким же глупым, как и все остальные (смеётся). Странно, мы иногда в течение часа размышляем, нужно нам что-то сделать или нет. На природе всё проще, и ты растёшь в душе, в понимании, в своём опыте. И с этим позитивным опытом выходишь наружу. 

– А вы вообще бываете ленивым? Неужели не бывает дней, когда вы просто лежите дома и ничего не делаете?

– Когда ещё ребёнком лет двенадцати я видел мужчин, которые приходили с работы и ложились на диван, я принял решение, что не хочу жить так – работать, смотреть телевизор, спать. Для меня это слишком сложно. Я сказал себе: хочу сделать много интересных вещей, многое увидеть в мире, не хочу быть пассивным. У нас и так слишком мало времени, чтобы ничего не делать и пить водку.

– Что, в Германии тоже пьют водку? 

– В Германии пьют другое, но в принципе проблемы те же самые. Главная – люди получают слишком мало от этого мира. Недостаточно просто работать и иметь семью, важно делать что-то для здоровья, для развития ума и тела. Необязательно какие-то экстремальные вещи, но хоть чуть-чуть для себя лично. 

– С годами это становится сложнее. Вот вам сейчас 63. В этом возрасте люди обычно чувствуют себя, как бабушки и дедушки и присматривают за внуками, а у вас гонки, сотни километров, погружения.

– Надеюсь, я ещё достаточно хорош для всего этого (смеётся). Я делаю то, что мне нравится, и мне приятно, что меня поддерживают, в том числе молодые люди. И вообще говоря, почему, если мне 60, я должен становиться пассивным и никуда не ездить? Это очень важный вопрос – качество жизни в пожилом возрасте. Да, ты можешь дожить до старости и успокоиться. Но должен ли ты заканчивать свою активную жизнь – это вопрос. Я хочу и могу идти дальше, получать удовольствие от жизни. По-моему, это отлично.