Служба авиаперевозок была завалена жалобами и заявлениями возмущённых граждан, ждавших заказанные товары из «Посылторга» или отправивших своим родственникам различные ценные вещи, которые не дошли до адресатов. Это были в основном меховые изделия (шкурки соболя, норки, чёрно-бурой лисы), а также фото-, аудиоаппаратура и другие предметы «роскоши», стоившие в те времена тотального дефицита немалых денег. 

Бандероль в никуда

Работники авиапредприятия были в панике: они впервые столкнулись с подобным явлением и не могли понять, на каком этапе перемещения грузов и каким способом происходят хищения посылок. Почтовые отправления начинали свой путь в городских отделениях связи, переезжали в отдел авиапочтовых перевозок (ОАПП), грузились в самолёт, летели в аэропорт назначения, доставлялись на местные почты, и только после этого их могли получить те люди, которым они были адресованы. Хищения могли произойти на любом из этих этапов, но механизм их совершения оставался неразрешимым ребусом даже для опытных специалистов. Все старались поскорее избавиться от «глухарей». Началась бесконечная пересылка нераскрытых уголовных дел из одного ведомства в другое, потянулась бумажная волокита с отписками примерно следующего содержания: «Проведённой проверкой хищений почтовых отправлений не выявлено…» Дальше приводились «неопровержимые» аргументы в защиту чести корпоративного мундира. 

Расследованием хищений особо ценных грузов занялась начальник следственного отделения в аэропорту Иркутска Франческа Зарембинская. За её плечами к этому времени было уже десять лет следственной практики, тома направленных в суд уголовных дел, пара незаслуженных выговоров за ершистый характер, уверенность в собственных силах и мёртвая профессиональная хватка. 

Зарембинская стала кропотливо анализировать уголовные дела, количество которых перевалило за полторы сотни, и вдруг обнаружила в них одну закономерность. Все страховые мешки, откуда исчезли посылки, проходили через бригаду рабочих аэропорта, возглавляемую неким Березиным. И хотя в порту работали несколько таких бригад по графику «сутки через двое», именно смена Березина перевозила из ОАПП к рейсу злополучные мешки. Все даты совпадали.

Следователь дала поручение оперативникам внимательно присмотреться к смене Березина, и вскоре те действительно нашли у подозреваемого несколько дорогих вещей, которые значились в перечне похищенных. Во время обысков в квартирах главного фигуранта и его сообщников была изъята куча дефицитных товаров, ставших вещдоками по 200 эпизодам краж.

Оказывается, Березин виртуозно овладел своим криминальным ремеслом. За четверть часа, пока груз следовал от ОАПП до борта самолёта, он умудрялся с помощью простейших инструментов оттянуть бичеву страхового мешка, вытащить его содержимое, которое он безошибочно определял на ощупь, особенно если это были меха, затем таким же способом втянуть концы бичевы обратно, не нарушив целостности сургучной печати. Позже, во время следственного эксперимента, Березин продемонстрировал Зарембинской, что он способен вскрыть мешок и забрать нужную ему бандероль всего за полторы-две минуты. 

Дело о хищениях ушло в суд, а в Министерство связи было направлено представление о необходимости изменить существующий способ упаковки страховых мешков на более безопасный. Что и было сделано.

Этот случай из своей практики следователь по особо важным делам Следственного управления УВД Иркутской области подполковник милиции в отставке Франческа Францевна Зарембинская вспомнила, размышляя о том, что следователь, которому присуще чувство гиперответственности, способен «вытянуть» самое безнадёжное дело. И это не прозвучало нескромно. Все её коллеги-ветераны знают о том, что Франческа Зарембинская, 20 лет прослужившая в органах внутренних дел, фанатично предана делу. Знают, что она ответила категоричным отказом на предложения перейти на работу в областной суд, возглавить один из РОВД Иркутска, что и на пенсию решила уйти только после того, как поняла: держать высокую планку лучшего следователя ей уже не хватает сил. 

Ограбление, которого не было

Отмотав «киноленту воспоминаний» в далёкие уже 1970-е годы, моя собеседница остановилась на одном, может, и не самом захватывающем эпизоде.

– Порой звучали упрёки в том, что для нашей работы был характерен явно выраженный обвинительный уклон, – размышляет она. – Не могу и не хочу с этим согласиться. Если в процессе расследования того или иного преступления у меня возникало сомнение в виновности подозреваемого, я готова была сделать всё, чтобы доказать его непричастность.

…Из заявления шумной и энергичной гражданки Сатеевой, проживающей в трёхкомнатной коммунальной квартире в центре города, выходило, что две соседки по квартире, угрожая топором, избили и ограбили её, забрав все ценные вещи. Потерпевшая утверждала, что после нападения соседок, уже привлекавшихся к уголовной ответственности, её с сильнейшим нервным потрясением привезла в больницу «скорая помощь».

– И нечего с ними церемониться, с этими уголовницами, – негодовала Сатеева. – Они всё утащили из моей квартиры. Забрали мои лучшие платья и блузки, которым сейчас цены нет. По ним тюрьма давно плачет! 

Приняв дело к производству, следователь Октябрьского РОВД Иркутска Зарембинская прежде всего занялась изучением личности подозреваемых, одна из которых работала мастером смены на дрожзаводе. Она быстро выяснила, что, согласно табелю выходов на работу, в то время, которое называет потерпевшая, мастер находилась на своём рабочем месте. Это подтвердили и рабочие завода. 

Вторым шагом следователя стало посещение больницы, где оказалась Сатеева в результате нападения. После общения с персоналом лечебницы и просмотра медицинских документов стало ясно, что пациентка сама явилась в приёмный покой с жалобами. Никаких следов побоев или травм у неё не было.

Зарембинская всё больше убеждалась в неискренности потерпевшей и окончательно утвердилась в её лжи, посетив трикотажное ателье, где заявительница, по её словам, заказывала дефицитные платья и кофточки, пропавшие после ограбления. Пришлось перелистать все книги приёмки заказов, пересмотреть несколько мешков с квитанциями – Сатеевой среди клиентов ателье по документам не значилось. Стало очевидным: никакого ограбления не было. Более того, вскоре выяснилось, что склочная особа придумала всю эту историю с нападением, чтобы выжить соседок из коммунальной квартиры и завладеть их жилплощадью. 

– Подозреваемые были полностью оправданы, а злоумышленницу пришлось привлечь к ответственности за заведомо ложный донос, что было в те годы большой редкостью, – вспоминает следователь. – Но самое большое удовлетворение я тогда испытала от того, что мне всё-таки удалось, отыскав истину, спасти от незаслуженного наказания двух молодых женщин с и без того непростой судьбой. 

Под куполом парашюта

А свой профессиональный выбор одна из лучших сотрудниц Следственного управления УВД Приангарья Франческа Зарембинская сделала ещё в 1958 году, будучи студенткой юридического факультета Иркутского госуниверситета. Уже тогда она научилась ставить перед собой предельно сложные цели и достигать их, доказывая, прежде всего самой себе, что в этой жизни ничего невозможного нет, что рождённый «ползать» способен и парить, причём в прямом смысле. Студенткой Зарембинская впервые прыгнула с парашютом, а через несколько лет стала вице-чемпионкой России по парашютному спорту. 750 раз опускалась она с небес на грешную землю и вновь взлетала в небо, чтобы наполнить синевой купол своего парашюта и с восторгом ощутить ни с чем не сравнимое чувство свободы. 

Потом молодая следователь набирала в парашютные кружки «трудных» иркутских подростков, на которых все махнули рукой. Многие из её воздушных крестников, ощутив вкус полёта, навсегда ушли из подворотни, стали профессиональными спортсменами, а некоторые даже поступили в лётные училища. Дочь и сын Франчески Францевны тоже «заболели» этим спортом: у каждого из них около двух тысяч прыжков с парашютом. 

«Я горжусь своей профессией, – говорит Зарембинская. – Никогда ей не изменяла, понимая, что кому-то нужно быть «дежурным по стране» и брать на себя ответственность. Моё поколение следователей понимает, о чём я говорю, и мы делали это хорошо. Те же, кто пришёл после нас, пусть попробуют сделать это лучше».