– Раз контакт нарушен, значит, раньше было по-другому. Что произошло?

Марина Бочило: Раньше родители находили работу в основном рядом с домом. Например, жители Иркутска-2 трудились на авиазаводе. Теперь горожане вынуждены ездить далеко, много времени проводить в дороге. Зачастую люди имеют не одну, а две-три работы. Внимание, которое недополучает при этом ребёнок, как правило, компенсируется дорогими подарками – телефонами, игрушками.

Татьяна Аксютич: Современные технологии также не способствуют восстановлению эмоциональных отношений. Взрослые люди проводят много времени не со своими детьми, а за компьютером. Мама сидит в Интернете, папа сидит в Интернете. Дети играют в компьютерные игры. Каждый занят своими делами. Сейчас можно сделать так, чтобы по всему дому был Интернет.

Маргарита Галстян: В телевизоре 60 каналов…

Татьяна Аксютич: Действительно, в телевизоре 60 каналов. Времени, чтобы спросить у своего ребёнка: «Что ты чувствуешь?», «Что у тебя происходит?» – не хватает. В лучшем случае интересуемся: «Как у тебя дела?» – и получаем в ответ: «Нормально». Проявление заботы чаще всего сводится к стандартному набору вопросов за день: поел ли ребёнок, не опаздывает ли в школу и сделал ли уроки.

Марина Бочило: 11–18 минут в день, по статистике, родители уделяют ребёнку. Когда к нам приходят родители с детьми, мы у них обязательно спрашиваем, какую книгу в последнее время они прочитали вместе, какой фильм обсудили, в какой театр, кинотеатр сходили. Очень грустно слышать от мамы десятилетнего ребёнка, что последней совместно прочитанной книгой была «Репка».

Татьяна Аксютич: Пример из практики. Маме с ребёнком предлагается задание вместе рассказать сказку. Любую. В ответ сначала десятиминутное молчание, потом девочка всё-таки начинает и рассказывает сказку. Мама ей в этом никак не помогает. Когда мы стали анализировать ситуацию, женщина призналась: она даже не поняла, что задание нужно было выполнить вместе. 

– Почему так важно, чтобы был эмоциональный контакт?

Марина Бочило: Судите сами. На приём приходят родители и заявляют: «Ничего не предвещало попытки суицида, только верёвка откуда-то появилась в доме». Я бы сказала по-другому: родители позволили себе не заметить, что с ребёнком происходит странное. К этому времени мальчик уже раздал все свои вещи, отнёс любимого щенка, попрощался со всеми в соцсети. Когда начинаем разговаривать с ним, самый первый, ключевой вопрос, который задаём: «Что тебя держит на этом свете?» В ответ получаем: «Ничего». Что такого нужно сделать собственному ребёнку, чтобы он не признавал вас за близкого человека?

Маргарита Галстян: Суициду обычно предшествует затяжная депрессия, которую родитель не может не заметить. Ребёнок меняет привычки: начинает много есть, хотя раньше ел мало, или, наоборот, теряет аппетит, у него появляется бессонница, он становится плаксивым. Что делать? Самое главное, ребёнка нужно любить безусловной любовью. Не таким образом: если ты получишь хорошую оценку, буду тебя любить, а если плохую – нет. Ребёнку необходимо знать, что вы его любите со всеми недостатками, каким бы он ни был. И что бы ни случилось, чего бы он ни натворил, он всегда может прийти к вам.

Марина Бочило: В прошлом году я работала с одной девочкой. Она с первого класса дружила с одноклассницей и часто бывала у неё в гостях. Отчим подруги мало того, что насиловал свою падчерицу, то же проделывал с её подругой. Только в третьем классе девочка рассказала маме, что с ней происходит в гостях. До этого времени женщина спокойно отпускала дочку к подруге и, видимо, не интересовалась, как дети проводят время.

– Этот человек, отчим подруги, угрожал девочке, заставлял её приходить снова?

Марина Бочило: Нет. Маленькие дети не понимают, что в отношении них совершается насилие. Поведение отчима подруги девочка воспринимала как проявление любви. 

Приходят дети и с противоположными проблемами. Появляется маньяк, родители сами тревожатся и своих детей начинают запугивать. Вплоть до того, что ребёнок дома оставаться один не может. «Мне что, с работы увольняться?» – вопрошает мама. Не так давно мы встретились с так называемым синдромом парных клиентов. Мы работали с двумя девочками из соседних школ. Обе занимаются в художественной школе, обе из очень хороших семей, обе боятся оставаться дома. 

– Как о вас узнают родители и дети? Что требуется, чтобы попасть к вам на приём? 

Маргарита Галстян: К нам направляют школьные психологи, комиссии по делам несовершеннолетних. Детей, в отношении которых совершено преступление, направляет Следственный комитет или прокуратура. Родители и без направления могут привести своего ребёнка. Мы принимаем всех бесплатно. В первую очередь ребёнка смотрит врач-психиатр, если у него наблюдаются поражения головного мозга, взять в программу такого ребёнка мы не можем – им должны заниматься психиатры. Следующий этап – получение согласия родителей. Мы не работаем с одними детьми. Коррекция и реабилитация – зачастую длительные процессы, требующие участия родителей. К сожалению, не все мамы и папы наших маленьких клиентов оказываются готовы менять свои привычки. 

– Актуальная сейчас тема – компьютерная зависимость у детей. По каким признакам родители могут понять, что порог уже пройден?

Марина Бочило: Я всегда говорю родителям: «До какого-то времени вам было очень удобно, что ребёнок сидит за компьютером». Вот с какого времени стало неудобно, тогда и пройден порог. Когда ребёнок начинает сопротивляться просьбам взрослых выйти из-за компьютера, кидает клавиатуру, проявляет агрессию, можно говорить о появлении зависимости. 

– Насколько системна работа центра по профилактике наркомании?

Татьяна Аксютич: Сложно отделить наркотики от других психоактивных веществ. Воротами к приобщению к наркотикам являются табак и алкоголь. Не многие начинают сразу с наркотиков. Поэтому профилактикой нужно заниматься как можно раньше, с детского сада. Уже в начальной школе есть достаточная доля детей, которые пробовали алкоголь и систематически курят. Можно предположить, что к 7-8 классу они будут потребителями наркотиков. 

– Наверное, сейчас мы говорим о неблагополучных семьях?

Татьяна Аксютич: Вовсе нет. Мы говорим как раз о благополучных семьях, но их благополучие исключительно материального порядка. На наркотики подсаживают часто детей из обеспеченных семей. Дорогие наркотики с сильным эффектом могут позволить купить ребята, у которых есть деньги. 

– По вашей информации, какое количество детей в Иркутской области пробовали наркотики?

Маргарита Галстян: По итогам мониторинга в 2012 году таких детей было около 1,5%. Нужно сказать, что по сравнению с данными 2011 года их количество сократилось на 0,5%. 

Татьяна Аксютич: Мы разработали программы профилактики, широко внедряем их в школы области. Впрямую о наркотиках и алкоголе говорим не так много. Речь в основном идёт о здоровом стиле поведения, о том, как сопротивляться давлению извне, как корректно сказать «нет». Умение сказать «нет» – это навык сегодняшнего дня. Лет 30–40 назад он был не так востребован. Мы учим ребят, как правильно проявлять чувства и эмоции, как «читать» эмоции других людей.

На прошлой неделе мы провели большую научно-практическую конференцию по профилактике детского и подросткового алкоголизма. Очевидно, что проблема есть, но не совсем понятна методология её решения. Мы предпринимаем попытку рассказать педагогам, что они могут сделать. Речь идёт о способах, приёмах, технологиях. 

Около 60% детей в области пробовали алкоголь. Можно прогнозировать, что 20% из них станут алкоголиками. Известно, что зависимость у ребёнка формируется намного быстрее, чем у взрослого. Вторая опасность заключается в том, что дети пьют в основном слабоалкогольные напитки – энергетические напитки, коктейли, пиво. За один вечер постепенно подросток вполне может осилить, например, 3-4 банки коктейля или 1,5 литра пива. В итоге суммарная доля спирта получается существенной. 

Маргарита Галстян: Кроме того, формируется зависимость вкусовая. Напитки, как правило, красиво оформлены, приятны на вкус, раскрашены в разные цвета. У молодёжи появляется желание пить. Сейчас даже от подростков можно услышать слова: «Хочу пива». 

Я предлагаю алкоголизм рассмотреть с другого ракурса. Мы привыкли считать, что алкоголик – это опустившийся человек. Он не работает, валяется под забором или ходит бутылки собирает. Сегодня появилась масса алкоголиков, которые работают, ездят на крутых автомобилях. Но каждый вечер они приходят домой и, так сказать, расслабляются. Без алкоголя люди не мыслят своей жизни, оправдывая себя тем, что нужно снять стресс, усталость. Недаром появляется так много сообщений, когда пьяные водители становятся виновниками происшествий.

Татьяна Аксютич: Питейные традиции в России имеют многовековую историю. Наверняка мы не сможем изжить ни алкогольные напитки, ни сам алкоголизм. Но мы можем повлиять на масштабы этого явления, если убережём своих детей от первой пробы алкоголя хотя бы до окончания школы. Тогда велик шанс, что зависимость не разовьётся у взрослого. Одна из задач нашего учреждения – добиваться того, чтобы дети принимали решение попробовать свою первую порцию алкоголя как можно позже, а в идеале вообще не употреблять до совершеннолетия.

– Преступлений в детской среде в последние годы действительно больше или просто об этом стали говорить?

Маргарита Галстян: Мы только начинаем работать с этой проблемой. Сейчас готовим методический материал и планируем в ближайшее время запустить во всех школах области анкетирование по теме рэкета. Думаю, в апреле итоги мониторинга будут известны.

Марина Бочило: Дети готовы к совершению асоциальных поступков, если не научить их выходить из конфликтов цивилизованно. 

Маргарита Галстян: Если раньше работали социальные установки, ребёнок чётко понимал, что хорошо, что плохо, то сейчас наблюдается некая запутанность внутреннего мира. Это психологический термин, характеризующий размытость оценок происходящего.  

– Меня не совсем устраивает то, что наш разговор перетекает в русло «как хорошо всё было раньше, как плохо сейчас». Предположу, что процессы развиваются волнообразно. Быть может, чтобы вырваться вверх, нужно коснуться дна. Заметны предпосылки к перелому ситуации?

Маргарита Галстян: Приведу результаты недавнего мониторинга. Мы спросили людей в возрасте от 14 до 60 лет, что они считают причиной распространения наркомании. Большинство – 56% респондентов – ответили «моральная деградация общества и вседозволенность». Так считают жители области.

Татьяна Аксютич: Зачем мы всем этим занимаемся? Чтобы, наверное, было по-другому. Да, будут формироваться другие нравственные категории, но это вопрос не одного дня. 

Маргарита Галстян: Сейчас, например, люди считают наиболее значимой ценностью здоровье. Такое мнение у 73% опрошенных, в том числе детей. На втором месте – любовь, на третьей позиции – хорошие и верные друзья, следом идёт семейное благополучие. И лишь на пятое место в рейтинге ценностей жители региона поставили материальную обеспеченность. Хотя ещё в прошлом году достаток был на первом месте. 

Татьяна Аксютич: Нужно помнить: одного понимания, что здоровье важнее всего, мало. Оно должно подкрепляться действием.