Недавно довелось послушать в её исполнении духовную музыку композитора Лидии Янковской, посвящённую Ксении Петербуржской. Голос певицы в сложнейших регистрах звучал уверенно, в нём слышался драматизм судьбы женщины, обезумевшей от потери любимого, выбравшей путь страданий и нищеты. Ксения была провозглашена святой, и эту святость певица выражала доверительно, нежно, с глубокой верой в высший и справедливый суд.

Странным образом судьба привела Валентину в Иркутск. Детство её прошло в Харбине, куда был командирован отец. Когда приехали в СССР, девочка, поступившая в 1-й класс Волгоградской школы, прославилась тем, что исполняла на китайском языке гимн Китая. Она очень любила петь: для себя, мамы, на школьных концертах, в кругу друзей. Один из знакомых родителей заметил, что голос у неё сильный и гибкий в модуляциях. Он-то и посоветовал ей идти учиться в вокальную студию Дворца культуры, построенного в городе пленными немцами и итальянцами.

Композитор Иван Гнездилов в студию брал далеко не всех желающих, но Валентину сразу выделил, начал заниматься с ней индивидуально. Хор, которым он руководил, исполнял произведения, в которых редко предусматривалось соло, но для Вали было счастьем сливаться с голосами студийцев, вслушиваться в мелодии, звучащие стройно и красиво.

Иван Никифорович настаивал на том, чтобы девушка поехала в Москву, там продолжила занятия вокалом. Но кто-то из подружек успел поступить в училище искусств на отделение музыкальной комедии, последовала их примеру и Валентина, плохо представлявшая себя в столичном городе.

Первые два года учёба не ладилась: педагог требовала одно, она пела по-другому. На третьем курсе Валентина попала к прекрасному педагогу Елизавете Матвеевне Трусовой, известной оперной диве. Она не стала учить студентку исполнению опереточных партий, наоборот, нацеливала на камерное пение. Все у неё стало получаться, девушка нашла музыкальную нишу, где её голос зазвучал объёмно и выразительно.

А далее судьба вновь начала играть с выпускницей училища шутки. Валентина помнит, как одна из подружек предложила ей выпить таблетку элениума, чтобы перед дипломным экзаменом поменьше волноваться. Мгновенно онемело лицо, губы стали непослушными, пела по наитию, не понимая, как у неё открывается рот. И всё-таки справилась блестяще: Валентину приняли в Волгоградский театр музыкальной комедии.

Наконец она отважилась и в столицу поехать. Некоторые однокурсницы решили поступать в ГИТИС, Валентина захотела прокатиться с ними в Москву. К ней, гуляющей по коридору одного из главных театральных вузов страны, подошёл один из педагогов, пригласил в аудиторию и заставил петь (по ошибке перепутал абитуриенток). После прослушивания сказал, что возьмёт её на свой курс. Документов у девушки не было, пришлось идти в Министерство культуры брать направление на поступление. Вроде бы всё получалось, она загорелась желанием учиться. Отговорил другой педагог, убедивший в том, что артистке, чтобы добиться результата, работу надо начинать в юном возрасте. «У вас есть образование, вы учились у прекрасного педагога, – говорил он, – этого достаточно, чтобы начать служить в театре».

Вернувшись в Волгоград, Валя встретилась с выпускницей своего училища, работавшей в Иркутске, которая рассказывала о том, как ей повезло: прекрасный театр, великолепный город. В разговоре убедила и Валентину поехать в Сибирь. Из Волгоградского театра её не отпускали, да разве можно быть послушной, если в воображении она уже летела к новым приключениям, к постижению географических просторов необъятной страны?

В театре её встретил Николай Матвеевич Загурский. Оглядев с ног до головы, спросил, что бы она хотела играть. Юная артистка робко заметила: небольшие роли, страшно выходить на сцену. «Ты у меня будешь играть всё», – пообещал директор, подписывая заявление о приёме на работу. Так началась иркутская история Валентины, вскоре ставшей Бочаровой.

За хорошенькой волжанкой многие начали ухаживать, но она выбрала Юрия Бочарова – старшего машиниста сцены, как его называли, «иркутского Левшу». В театре он был незаменим, любое художественное оформление умел встроить в сценическое пространство. Для быстрой смены декораций, за отсутствием поворотного круга, придумал дорогу, по которой легко перемещались конструкции. Юра был молчалив, скромен и настойчив, он был надёжен, как никто другой. На первые в жизни гастроли Валентина ехала в статусе актрисы и жены.

Сколько лет минуло с той поры! Действительно, Бочарова, как и хотела, играла героинь второго плана, которых любила и не променяла бы ни на какой другой образ: Цыганку в «Марице», Дуняшу в «Бабьем бунте» и Сюзанну в «Занозе Джей». Поначалу ей трудно давался каскад – умение на сцене одновременно петь, говорить и танцевать. Помогли природная настойчивость и умение учиться. Стоя за кулисами, она внимательно следила за Еленой Волошиной, Ритой Кувшиновой – блистательными характерными актрисами, умеющими на сцене творить чудеса. Найдя голосу точку опоры, наконец и Бочарова научилась петь, танцевать и быть, где надо, уморительно смешной. Она сливалась с актёрским ансамблем спектакля, чувствуя, что нашла своё место.

Но тяга к камерному пению осталась. С сольной программой впервые отважилась выступить на сцене Дома актёра. Публика, как известно, там просвещённая, придирчивая, но и добрая, умеющая поддержать коллегу. Вечер прошёл «на ура», Бочарова поняла, что нашла свою нишу, концертная деятельность стала смыслом её жизни. 

Поддержала певицу Лидия Янковская – органистка и композитор, автор духовной музыки. Организовывать концерты ей было непросто, но она умела собирать вокруг себя людей творческих, настоящих энтузиастов камерного жанра. Бочарова принимала участие во всех программах команды Янковской и, в зависимости от произведения, была выразительна, трагически страстна или лирична. 

Сегодня Валентина Бочарова выступает с произведениями любимых композиторов, ей аплодируют благодарные слушатели. Быть собой, петь духовную музыку – в этом заключается для неё настоящее счастье!