Жил да был на свете мальчик Коля. Был он умным и послушным, и мама души не чаяла в единственном сыне. Тем более что розовое детсадовское детство Коля провёл без папы. Отцу пришлось на целых семь лет покинуть Качуг, и Коля увидел его впервые, уже будучи десятилетним парнишкой, в 1960 году. О том, где был отец все эти годы, в семье старались не говорить никогда. 

Вернувшись, отец устроился работать в конструкторском бюро Качугской судостроительной верфи, а со временем и возглавил его, пробыв на этом посту до самой пенсии. А мама и вовсе всю жизнь трудилась инженером на Качугской судостроительной верфи. Здесь они прожили до самой пенсии, вышли на заслуженный отдых уважаемыми людьми. Мать награждена почётным званием «Ветеран труда», отец – «лучший рационализатор речного флота».  

Николай после окончания школы поступил в Иркутский государственный университет на юридический факультет, который блестяще закончил, и был направлен на службу в органы прокуратуры Читинской области. Правда, заполняя анкету, Николай случайно (или не случайно) перепутал отчество отца и вместо «Николай Фёдорович» указал «Николай Николаевич». 

Вот тут, пожалуй, уместно рассказать, о чём не было принято говорить в дружной семье Китаевых. 

Николай Фёдорович Китаев с 1940 по 1942 год служил в рядах Красной Армии. Сначала учился военному делу, с начала войны находился в частях резерва, в июле 1942 года попал на фронт, а уже 17 августа, не будучи ни раненым, ни контуженым, сдался в плен и был отправлен в лагерь военнопленных во Владимиро-Волынске. Условия в лагере были тяжёлые. Не прошло и месяца с момента  прибытия новой партии военнопленных, как в бараке появился украинец в форме советского офицера, только без знаков отличия, и предложил сотрудничество всем, кто знает о местонахождении советских военных объектов либо располагает иными интересными для гитлеровской армии сведениями. Всех согласившихся он обещал немедленно накормить обедом. Записываться в «сотрудники» подошло человек восемнадцать, и среди них Николай Фёдорович Китаев, выпускник Ленинградского военного топографического училища, бывший командир топографического взвода 59-го гвардейского артиллерийского полка 33-й гвардейской стрелковой дивизии Сталинградского фронта.

Украинец очень обрадовался, узнав, что перед ним топограф, приказал идти за собой. Входя в очередную дверь, Китаев успел заметить табличку, на которой немецкими буквами было написано «Абвер». Здесь ему дали лист бумаги и велели исполнять обещание – нарисовать схему одного из советских военных объектов. Китаев по памяти начертил схему завода, выпускающего мины около города Павловска в Горьковской области. Для топографа это было не трудно, тем более что когда-то он делал там учебную съёмку. Потом, на следствии, он говорил, что дал схему завода только потому, что считал его недосягаемым для германской авиации. Он прекрасно понимал, что немцы пытались узнать о расположении советских военных объектов для организации диверсий. Так или иначе, а обед с полицейской кухни он за этот завод заработал. Через неделю Китаева забрали из барака и отвели в чертёжную мастерскую. Там обрабатывались сведения, полученные от других военнопленных, набросанные от руки схемы превращались в более-менее оформленные чертежи. Вот этой работой и занялся Китаев. Взамен его кормили полицейскими обедами. 

Однако вскоре лагерь отправили по этапу в Польшу, Китаев также попал туда. Пришлось совсем туго. От уже начал опухать от голода, когда появились пропагандисты – бывшие советские военные, переметнувшиеся на сторону врага. Они говорили, что СССР фактически проиграл войну, и предлагали всем имеющим высшее и среднее образование записываться на курсы немецких агентов-пропагандистов. Китаев записался. Таких же, как он, изъявивших желание сотрудничать с немцами, оказалось 100–120 человек. Их собрали в отдельную группу, которая в итоге попала в особый лагерь в местечке Добендорф под Берлином.

Началась учёба. В основном слушателям  читали лекции по национал-социализму, истории ВКП(б) и истории СССР, только в ином ключе, не столь привычном советским людям. Китаев учился хорошо, хотя и не совсем отлично. Помимо лекций и строевых занятий, были у новообращённых экскурсии, которые должны были показать национал-социализм в жизни. Курсантов, одетых в форму немецких солдат, водили осматривать городские достопримечательности, картинные галереи и парки, бывали они даже в немецкой школе. Курсы длились примерно полтора месяца, а когда учёба подошла к концу, курсанты в торжественной обстановке приняли присягу на верность фашистской Германии. Китаева произвели в чин подпоручика Российской освободительной армии. 

После этого Китаев в составе небольшой группы из 20 человек был отправлен в другой лагерь особого назначения, в городе Лётцен. Там полтора месяца шли тактические занятия с выходом в поле, с изучением материальной части оружия – винтовки, пулемёта и автомата. Занимались строевой подготовкой и слушали антисоветские лекции. После этого была ещё одна школа – в литовском Мариамполе. Здесь Китаев служил преподавателем топографии в юнкерской группе до весны 1944 года. Эту школу он покинул, имея специальность пехотного командира. Далее случилась странная вещь: немецкое командование, столько сил и времени потратившее на обучение агентов-пропагандистов, вдруг стало использовать их как простых рабочих и крестьян на заводах и полях Австрии. Во всяком случае, так утверждал позднее Николай Китаев-старший, и следствие ему поверило.  Война заканчивалась, и уже в мае 1945 года он был задержан американскими войсками, передан советскому командованию и репатриирован в СССР. 

Ну а дальше, при прохождении фильтрационной проверки, ему удалось скрыть свою измену, как и факт обучения в школе агентов-пропагандистов и последующую службу в качестве офицера-преподавателя в созданных немцами антисоветских воинских формированиях. Он окончил Ленинградский кораблестроительный институт, в 1948 году женился и спустя год приехал по распределению в далёкий сибирский посёлок Качуг уже с женой. В 1950 году у Китаевых родился сын Николай. Советские чекисты вышли на изменника спустя восемь лет после окончания войны.  

На суде своей вины Николай Фёдорович не отрицал и во время следствия дал подробные показания об обстоятельствах пленения, перехода на сторону врага и сотрудничества с немецкой разведкой. Кроме личного признания, его вина в измене родине подтверждается показаниями свидетелей. Мясников Ю.М. и Голубев Д.Ф. вместе с ним учились в Добендорфской немецкой школе агентов-пропагандистов РОА и опознали Китаева по фотографиям. Факт его пребывания в особом лагере в Лётцене, где готовили офицеров для частей РОА, также был подтверждён. 

Позже сын утверждал, что отец оговорил себя под пытками. Якобы его лишали сна, запугивали, обещая сломать жизнь жене и маленькому сыну. Однако все эти утверждения противоречат материалам судебного процесса. В суде осуждённый действительно не побоялся обвинить следователя Зуева в том, что тот заставил его признаться в сотрудничестве не только с немецкой, но и американской разведкой. Подсудимый заявил, что, желая ускорить окончание следствия, он дал показания о его вербовке американской разведкой, что было неправдой. Эти показания он опроверг, заявив, что все остальные показания относительно службы у немцев и сотрудничества с немецкой разведкой являются чистосердечными, их он давал добровольно и без принуждения.

1 апреля 1953 года военным трибуналом Восточно-Сибирского округа Николай Фёдорович Китаев был осуждён к 25 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях с поражением в правах по пп. «а», «б», «в» ст. 31 УК РСФСР на 5 лет с конфискацией имущества и лишением воинского звания лейтенант. Однако уже через четыре года приговор Китаеву был смягчён до 10 лет лишения свободы. В 1957 году Китаев вышел на свободу из Магаданского исправительно-трудового лагеря в связи с хрущёвской амнистией от 17 сентября 1955 года, даровавшей свободу гражданам СССР, сотрудничавшим с оккупантами, со снятием судимости. 

Китаев вернулся в Качуг к жене и ребёнку, устроился на работу, и дальше жизнь его пошла ровно, без  драм и катаклизмов. Только военная тема была запретной в семье. Впрочем, строя свою профессиональную биографию,  сын уже знал о неприглядном прошлом отца. И, надо полагать, отдавал себе отчёт, чем это может для него кончиться. Тут и подоспела ошибка в отчестве отца при заполнении анкеты при устройстве на службу. В той же анкете он написал, что близкие родственники не привлекались к суду. Много лет спустя на допросе Николай Николаевич скажет, что все, кому положено знать, и так всё знали, а амнистия 1955 года снимала с отца судимость. 

В любом случае, удивительно, что сын человека, осуждённого за измену родине, амнистированного, но не реабилитированного, беспрепятственно поступил на престижный юридический факультет ИГУ. Ещё более странно, что тёмное пятно в биографии отца не помешало Николаю Китаеву-младшему получить распределение на службу в органы прокуратуры Читинской области. В системе прокуратуры он в дальнейшем проработал много лет следователем с допуском к секретным документам по форме № 1, защитил диссертацию, стал заслуженным юристом РФ, а впоследствии – доцентом кафедры специальных юридических дисциплин ИрГТУ.

Наверное, эта история никогда не стала бы достоянием общественности, да и вообще зачем вспоминать трагичную и позорную страницу чужой биографии, которая давно закрыта и, может быть, искуплена, – не нам об этом судить. Тем более что остался сын – следователь в прошлом и педагог в настоящем. А сын за отца не отвечает – именно по такому принципу все, кому была известна ситуация, и относились к Николаю Китаеву-младшему с младых ногтей. Иначе не стали бы преподаватели ходатайствовать за способного студента, как и другие люди, которые помогали парню и  верили в него. 

Но в 2012 году начальником отдела дознания отдела полиции № 5 ГУ МВД во городу Иркутску было возбуждено уголовное дело по факту необоснованных выплат Китаеву Николаю Фёдоровичу и его супруге Хлопцевой Валентине Михайловне. В ходе расследования выяснилось, что в 2005 году В.М. Хлопцева обратилась с заявлением об установлении ей ежемесячной денежной выплаты как члену семьи умершего участника ВОВ. Денежная выплата ей действительно была назначена, как была назначена в своё время и её супругу – Китаеву Николаю Фёдоровичу. Назначена, несмотря на то что почти всю войну он работал на гитлеровскую Германию. 

Такой пенсионно-юридический кульбит стал возможным после того, как в 1993 году Николай Фёдорович Китаев получил справку о реабилитации, а также удостоверение… участника Великой Отечественной войны. Всё это как минимум странно. Но в ходе следствия выяснилось то, что и должно было выясниться, – справка оказалась попросту незаконной.  По форме и содержанию она не соответствует требованиям Закона РФ от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий», поэтому не имеет юридической силы. 

В нарушение восьмой статьи закона о реабилитации жертв политических репрессий справка составлена без проверки материалов уголовного дела и принятия решения органами прокуратуры. Кроме того, подписана она также  не должностным лицом органа прокуратуры, а неправомочным лицом – начальником архивного подразделения Управления Министерства безопасности Российской Федерации по Иркутской области. В качестве основания для её выдачи почему-то был приведён Указ Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой 

Отечественной войны 1941–1945 гг.». Благодаря этому указу  Китаев-старший в своё время был освобождён от дальнейшего отбывания срока. Но вовсе  не был реабилитирован. 

Каким образом была «состряпана» эта справка в обход всех законов, можно только догадываться. И оценить уровень межведомственного взаимодействия в правоохранительных органах Иркутской области. На следствии Николай Николаевич  признавал, что прошлое отца тяготило его, и утверждал, что оно не было тайной для коллег.

По словам Китаева, по его личной просьбе в 1993 году отец обратился с ходатайством о реабилитации в адрес прокурора Иркутской области, а также в управление Министерства безопасности. Справка о реабилитации якобы была получена без всяких проблем и вмешательства сына, служившего в органах прокуратуры. Причём сын, дока юриспруденции, даже не заметил, что выдана она в обход действующих законов. Чтобы пресечь все разговоры, Николай Китаев-младший  принёс справку о реабилитации отца в отдел кадров транспортной прокуратуры, чтобы приобщить её к своему личному делу. К тому же, по мнению Николая Николаевича Китаева, его отец считается участником войны вне зависимости от того, изменял он родине или нет. Для получения этого звания достаточно того, что он какое-то время   был на фронте. 

Стоит заметить, что 20 октября 2003 года архивное уголовное дело проверялось без обращения в порядке исполнения Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» прокуратурой Иркутской области. Китаев-старший был признан не подлежащим реабилитации. 

Проходят годы, стареют даже дети. Оценки человеческих мотивов, граней дозволенного и этических норм становятся всё менее и менее актуальны. Но и уходящее прошлое не должно быть подправлено дружественным пером архивиста. И суд поставил в этой истории большую чернильную точку. 

В 2012 году Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации рассмотрела в закрытом судебном заседании уголовное дело по заключению заместителя Генерального прокурора Российской Федерации – Главного военного прокурора, государственного советника юстиции 1-го класса Фридинского С.Н. на приговор военного трибунала Восточно-Сибирского военного округа от 1 апреля 1953 года, которым бывший командир топографического взвода 59-го гвардейского артиллерийского полка 33-й гвардейской стрелковой дивизии Сталинградского фронта лейтенант Китаев Николай Фёдорович осуждён за измену родине, и вынесенный по этому делу приговор.   

Было установлено, что анализ имеющихся в деле доказательств позволяет сделать вывод о доказанности вины Китаева в том, что он, являясь военнослужащим Советской армии, совершил измену родине, перейдя на сторону врага. Квалификация его преступных действий является правильной, а приговор – законным и обоснованным. Согласно Закону «О реабилитации жертв политических репрессий», обоснованно осуждённые лица не подлежат реабилитации. О том, что Николай Фёдорович Китаев в течение полутора месяцев участвовал в боевых действиях в составе Красной Армии, суду было известно, но это никак не повлияло на его окончательное решение.