Середина, которая ближе ко дну

В 2012 году международная образовательная компания ‘Education First’ протестировала более 2,5 млн. человек из 54 стран мира на предмет владения английским языком. Результат (English Proficiency Index) – процент правильных ответов на вопросы. В зависимости от индекса каждой стране был присвоен один из пяти уровней знаний: «очень высокий», «высокий», «средний», «низкий» или «очень низкий».  Хуже всего дела обстоят в Южной Америке и Африке, лучше – в Европе:  государства этого региона занимают первые 11 мест рейтинга, их уровень колеблется от очень высокого до среднего.  Что характерно, в топ-11 попали не только  традиционно сильные скандинавские страны, Нидерланды, Австрия, Германия, но и когда-то просоветские Чехия, Венгрия и Польша. 

Россия с низким уровнем знаний находится в этом списке на 29 месте. В компании с нами – Вьетнам, Турция, Китай, Иран, Индонезия, Коста-Рика. По сравнению  с 2011 годом российский EPI вырос с 45,79 до 52,78, благодаря чему мы поднялись в рейтинге с 32-го места на 29-е. Тем не менее уровень знаний остаётся низким. Высокий уровень среди российских городов лишь у Москвы (61,31), Санкт-Петербурга (58,81) и Новосибирска (58,42), средним обладает Владивосток (54,16). Восточная Сибирь с индексом 51,55 находится только  на шестом месте  среди регионов России.  То есть дела обстоят хуже, чем в среднем по стране.

Вокзалы и кафе не для туристов 

– С английским не очень, – смеётся француженка Полин Мармилу и показывает разрисованные руки  – русские слова, выражения, знаки, стрелочки. Девушка едет на восток, Иркутск для неё уже пятый российский город, но с английским,  по её словам, везде одинаково туго. Знания французского и немецкого тоже помогают мало. Полин даже разработала стратегию получения информации в России:

– Начать нужно с вежливого «pajalsta». Затем следует робкое «Do you speak English?», что скорее  означает «Готовы ли вы потратить время, чтобы помочь мне? Осторожно, мы будем говорить руками и с помощью мимики!»  Дальше может последовать несколько «Нет!» подряд, но нужно продолжать подходить и спрашивать. Если человек согласен, нужно использовать всё, что есть вокруг, чтобы тебя поняли: показывать карты и путеводители, издавать любые звуки, рисовать, добавлять все известные русские слова. Обычно бывает весело. И чаще всего это работает!  

По мнению Полин, самое неприятное место – железнодорожные вокзалы. 

– В Екатеринбурге женщина-кассир начала кричать на меня, когда я только спросила, говорит ли она по-английски.

Итало-венгерская пара Маттео Пастори и Жанетт Молнар путешествовала по России около месяца. По их мнению, в Иркутске с английским лучше, чем в Китае, примерно так же, как в Москве, но хуже, чем в Европе. Впрочем, для ребят языковая проблема не стояла так остро: в каждом городе они жили у кого-то из местных каучсёрферов, многие из которых, кстати, принимали гостей, чтобы попрактиковаться в английском.  Тем не менее спрятаться от тех же вокзалов туристам не удалось.

– Самостоятельная покупка билетов без помощи русского человека могла превратиться в катастрофу, потому что обычно на вокзале по-английски не говорит никто, сайт тоже на русском. Английский язык, правда, есть в автоматах по продаже билетов, жаль, что об этой функции мы узнали уже после отъезда. Кстати, покинуть Россию тоже оказалось непросто: на границе служащий спрашивал нас о чём-то, но мы не знали русского и не могли его понять. Хорошо, что через какое-то время нашёлся  парень, который знал английский и помог перевести.  

Ещё одно неудобство, с которым сталкиваются туристы, – места общественного питания. Однажды в кафе ко мне подошла официантка. Девушка извинилась и, кивнув в сторону молодого француза за соседним столиком, спросила: «Может быть, вы знаете, как спросить по-английски, будет он картой платить или наличными?» Заведение расположено удачно, иностранные туристы – частые гости, девушка работает не первый год и, надо сказать, хорошо, но до зубрёжки хотя бы самых необходимых фраз  руки не доходят. Работодатель элементарных знаний английского, как и в большинстве заведений, тоже не требует.  Головная боль  для управляющих – найти сравнительно приличных работников. И чтобы они не бежали через три месяца. Какой уж тут английский.

– В кафе редко можно увидеть англоязычное меню, – вспоминают Жанетт и Маттео. – Мы не привередливы в еде, но для некоторых людей заказ наугад может стать большой проблемой и вызвать раздражение. Иногда можно было ориентироваться по картинкам, и, честно говоря, порой иллюстрированное меню было понятнее переведённого. 

Впрочем, по мнению  влюбившейся в Россию венгерки Жанетт, иногда важно не столько знание английского, сколько желание помочь.

– Некоторые люди, только услышав английскую речь, сразу разворачиваются, а другие очень милы, даже если не говорят по-английски. В Ангасолке, в гостинице, мы познакомились с женщиной по имени Ольга. Она была такой милой, так хотела нам помочь, хотя мы и говорили на двух совершенно разных языках. Не обменявшись с ней и парой правильных фраз, мы были в восторге, даже уезжать не хотелось. И всё-таки Россия остаётся страной, куда следует ехать подготовленным, в том числе в смысле языка. У нас был путеводитель с распространёнными русскими словами и выражениями, мы жили у местных, которые всегда нам помогали, мы выучили несколько русских фраз, а Тео научился читать по-русски. И в итоге уехали влюблёнными в страну. Но не все к этому готовы, так что впечатления о России могут быть разными.

Советское прошлое 

Для многих иностранцев  причины наших языковых трудностей не ясны. «Ну почему?» – удивлённо спрашивают они. Причина номер один – прошлое закрытой страны, где английский, конечно, учили все, но шансов применить его на практике было крайне мало. В итоге слой пыли на ненужных конспектах становится толще, чем они сами. Этим объясняется также огромный разрыв в уровне знаний английского у молодёжи   и старшего поколения.

– Английский для меня был как физика, – вспоминает продавец Анна Сонина, – я не понимала, зачем он мне нужен. В 1970-е даже в голову не могло прийти, что с Союзом что-то может случиться, поэтому лично мне английский был не нужен и быстро забылся. А сейчас возраст уже не тот для учёбы.

Мотивация и система образования

Транссиб привлекает иностранных туристов, а вокзалы их отпугивают

И всё-таки Союз распался больше двадцати лет назад, границы открыты, Интернет шагает по стране, но многие наши туристы до сих пор чувствуют себя беспомощно за границей, а дома не всегда могут перевести инструкцию для чистящего средства. А ведь  в России английский язык учат в школе, учат много лет, да ещё и в качестве одного из основных предметов. 

– В 80% школ английский  толком не преподаётся, – считает основатель школы английского языка Easy School Рик Волкер, – потому что учителя английского, я бы их назвал даже переносчики английского,  заканчивают иняз,  где учат преподавать по той системе, которая не работает. И это замкнутый круг.  В системе преподавания с советских времён ничего особо  не изменилось: школьная программа  оторвана от реальности. Она неинтересна, слишком сложна, не рассчитана на детей, она даже не даёт возможности сдать ЕГЭ (кстати, хороший и сложный экзамен) без дополнительной подготовки. 

Преподаватель английского языка кафедры мировой истории и международных отношений исторического факультета ИГУ Юлия Елохина рассказывает, что абитуриенты с «продвинутым» английским – это выпускники лицеев и гимназий; школьники, которым для поступления в вуз необходимо сдать ЕГЭ по английскому;  те, кто занимался индивидуально с репетитором, а также имел возможность много путешествовать. Иными словами, средние школьники в эту группу не входят.

– Есть выпускники практически с нулевым уровнем (хотя в аттестате английский значится), и они не только из деревенских школ, как принято думать. К сожалению, не много «стабильных середнячков», которые бы смогли свободно изъясняться при помощи простеньких предложений. Проблема наших школьников заключается ещё и в том, что английский не используется в обыденной жизни. В отличие от Европы, где можно с лёгкостью поехать на выходные в соседнюю страну и поговорить на универсальном английском, в России выехать за границу могут не все.

В то же время Юлия не склонна искать причины только  в особенностях российской жизни или системе образования.

– Самое простое, что можно сделать, – это обвинить учителя в том, что выпускник почему-то так и не заговорил на английском языке. Но не все понимают, что изучение языка – большой труд. Конечно, этот труд можно сделать занимательным и интересным, и в этом, может быть, заключается задача преподавателя. Учитель может помочь разобраться в конструкциях, объяснить сложное правило простыми словами, но выучить неправильные глаголы за ученика или студента, к сожалению, не может. Уровень знания языка в большой степени зависит от личной мотивации: мотивации самого ученика (не путать с мотивацией родителей) и мотивации преподавателя. Если есть и то и другое – результат будет.  

Что касается изучения английского в вузе, то часто даже специалисты с дипломами профильных заведений не могут похвастать хорошими знаниями. Что уж говорить об остальных.

– Важно, какое место отведено предмету в учебном плане, – поясняет Юлия. – Если английский не профильная дисциплина, то на его изучение выделяется минимум часов, да и относиться к нему будут как к проходящему предмету. Отдельный разговор, конечно, про заочное образование. Освоить язык за 72 часа (36 часов на одном курсе в течение недели, а через год – ещё 36 часов за одну-две недели) вряд ли получится. Требовать от обладателя диплома беглого разговорного английского не стоит, в лучшем случае – «перевод со словарём» не самого сложного текста. 

В целом, по мнению Юлии, уровень английского в нашей стране особо не повышается, а людям с хорошим знанием языка проще уехать из страны, получить западное образование и там же найти работу. Переход на двухуровневую систему образования только усилит отток студентов, хорошо знающих язык, в зарубежные вузы для обучения в магистратуре.

Английский нужен всем

Несовершенство государственной системы образования, желание  учиться и работать за границей, страсть к комфортным путешествиям и простому человеческому общению приводят многих людей, независимо от возраста и статуса, в языковые школы, популярность которых в последние годы очевидна.

– Все нормальные люди со временем понимают, что надо заниматься спортом и английским языком, – считает Рик Волкер. – Это как чистить зубы: английский нужен всем.  Люди всё больше путешествуют, хотят учиться за границей, занимаются самообразованием. Поэтому приходят учить английский. Основная масса – это, конечно, студенты  и школьники, хотя вместе с ними часто приходят и родители. Пенсионеров, правда, мало. Зато детей к нам приводят чуть ли не с рождения – уже с двух лет хотят, чтобы их чему-то учили.

Также распространённой формой обучения стали корпоративные занятия. 

– Обычно это бывает так: руководитель понимает, что ему самому нужен английский, и, чтобы не ходить одному, собирает коллектив. Для компании это довольно удобно:  в офис приезжает преподаватель и проводит занятие. Конечно, людям бывает очень трудно переключиться: во время занятий это уже не твои сотрудники, это другой мир. Если получается, то группы занимаются у нас по 2-3 года, иногда 5-6 лет. Но при корпоративном обучении чаще всего не преследуются рабочие цели. На позиции, где нужны люди со знанием языка,  логично брать уже готового специалиста, а обучать сотрудников – это долгосрочные вложения, которые не обязательно окупятся. 

Так или иначе, число людей, интересующихся английским, растёт. От владения языком всё чаще  зависит поступление в вуз, уровень дохода и вкус коктейля в приморском баре. Однако есть опасения, что число изучающих язык  не многим больше  количества людей, покидающих город.  Рик Волкер с этим тезисом не согласен.

– В нашей школе процент людей, которые выучили язык и уехали, не такой большой. Движение есть, люди уезжают, я сам знаю многих. Но лучше путешествовать. Мы сами нашли себя здесь, и наша  цель, политика нашей школы – помочь другим найти себя в этой стране, в этом месте, где мы родились и где есть много возможностей реализовать себя. И людей, которые это понимают, становится всё больше.